Дыхание с силой вырвалось из моего рта, и мне пришлось сдерживать себя, чтобы не сделать что-то безумное, что-то плохое. Например, расположить ее так, чтобы она терлась об меня в нужном месте. Просто…

Бедра Рози снова задвигались, скользя по моей длине и превращая мой член в сталь.

— Ah, joder(исп. о, черт возьми), — выдохнул я.

Не в силах ничего с собой поделать, я коснулся ее живота, позволив кончикам пальцев дотянуться до ее ребер. Мне нужно было остановить это, остановить себя, но я не мог. На самом деле я этого не хотел. Все во мне хотело, чтобы она была ближе, прижалась ко мне, и это пересилило все благие намерения, которые у меня могли быть в какой-то момент в прошлом. Вероятно, именно поэтому я не мог удержаться от того, чтобы обхватить ее руками, именно поэтому я не мог не притянуть ее назад, прямо к себе.

У нее перехватило дыхание.

— Всё в порядке, ángel? — прошептал я ей на ухо, чувствуя себя эгоистичным ублюдком, даже когда спрашивал.

Небольшая часть меня ожидала, что она пожалуется, надеялась, что она повернется и спросит, какого черта я делаю, что я себе позволяю, но с ее губ сорвался удовлетворенный вздох.

— Я думала, что мне это снилось, — сказала она тихо, очень тихо, ее руки обхватили мои предплечья и прижались ко мне. Она, чёрт возьми, прижалась к моему стояку, как будто ей больше нигде не хотелось бы находится. — Но это реально. Ты здесь.

Мой рот дразнил раковину ее уха.

— Ты не спишь, ты бодрствуешь, — и поскольку я на самом деле был эгоистичным ублюдком и с радостью узнал, что это с ней делает, я также пробормотал по-испански: — Buenos días, preciosa(исп. доброе утро, красавица).

Из нее вырвался порыв воздуха, и ее зад снова сместился, потираясь о мой член. Она двигалась вверх и вниз, точно зная, что со мной делает.

Мои губы приоткрылись, стон хотел вырваться наружу, мои бедра умирали от желания прижаться к ней, зубы были готовы прикусить ее ухо, пока я шептал ей все, что хотел с ней сделать.

— Хм, это все еще похоже на сон, — сказала она хриплым голосом, который послал еще больше крови прямо к моему члену, заставив его пульсировать от желания.

Я промычал в ответ, позволяя своей руке на ее животе найти край ее топа. Я просунул пальцы под него, соприкосновение нашей кожи согревало мою кровь, затмевая все, кроме моей потребности в ней.

— Ты тоже похожа на сон, — сказал я ей, уткнувшись носом в ее волосы и медленно вдыхая. — И пахнешь также.

Дрожь сотрясла тело Рози, и ее пальцы обвились вокруг моего запястья, побуждая меня прикоснуться к ней, как будто я нуждался в каком-либо поощрении.

Опустив большую часть своего веса на нее, я провел рукой вверх, вверх, вверх, проводя ею по животу, ребрам, достигнув выпуклости ее груди. Стон сорвался с моих губ, когда я вспомнил, что на ней нет лифчика.

Рози снова прижалась попкой к моему члену, подстегивая меня. И снова я себя не остановил. Я не мог, когда ей было так хорошо рядом со мной, под моими прикосновениями.

Тыльная сторона моих пальцев коснулась теплой кожи, заставив ее вздрогнуть. И Господи, мне потребовалось меньше секунды, чтобы моя рука обхватила всю ее грудь.

Что-то похожее на «да» сорвалось с ее губ, и мои пальцы переместились, подушечка большого пальца скользнула по ее соску.

Я хотел снова услышать это «да», но громче. Яснее. Сорвавшимся с ее губ в крике удовольствия, сопровождаемым моим именем. Я хотел вытрахать из нее все это. Но было кое-что, о чем я забыл. Что-то, что…

Блять.

— Рози, — прохрипел я. — Твой брат спит на диване, менее чем в пятнадцати футах от тебя.

Она покачала головой, спина выгнулась еще сильнее, заманивая меня обратно в дымку, подталкивая меня все ближе и ближе к точке невозврата.

— Он спит как убитый, — пробормотала она.

Мой указательный палец присоединился к большому, сомкнувшись вокруг ее соска, и мне захотелось зарычать от разочарования, зная, что я не могу дразнить ее так сильно или так долго, как хочу. Что мне скоро нужно будет остановиться.

Рози очень тихо заскулила, ее попка теперь двигалась вверх и вниз по моим бёдра, дразня мой член покачивающимися движениями.

Убрав руку с ее груди, на что потребовалась вся моя чертова сила воли, я грубо прижал ее к себе.

Я сосчитал до трех.

— Рози, — предупредил я ее, приблизив свой рот к ее уху. Задевая зубами чувствительную кожу, даже когда не должен был этого делать. — Ты должна прекратить это.

Но она не прекратила. Напротив, она снова задвигалась, заставляя мой член набухать и пульсировать от ослепляющей волны желания.

— Но это так приятно, — пробормотала она, запыхавшись. — Разве тебе не хорошо, как мне?

Еще как хорошо.

— Preciosa(исп. красавица), — прорычал я ей в ухо. — Это чертовски потрясающе, — и мне не следовало, правда, не следовало, но я толкнулся к ней. Только один раз. — Так хорошо, что я кончу в свои спортивные штаны, если ты продолжишь.

— Это не так уж плохо, — быстро ответила она, в ее приглушенных словах слышалась нужда. — Мне это нравится.

Она снова попыталась двинуться, но мне удалось остановить это, повернув ее и придавив всем весом своего тела. И я почувствовал сдвиг, в тот момент, когда она осознала, как сильно ей нравится быть прижатой ко мне. Из ее груди вырвался стон.

Я проклинал себя.

— Тебе это нравится, красавица Рози? — я услышал свой шепот, зажав ее между собой и матрасом. Она кивнула, ее дыхание стало затрудненным, лихорадочным. — Тебе нравится отдавать мне контроль, когда я на тебе? — еще один кивок. И, не в силах сдержаться, я снова толкнулся в ее задницу. Последний раз. — Было бы так хорошо, если бы я заставил тебя кончить вот так, Рози.

Рози захныкала, на этот раз громко, отчего кровь от отчаяния устремилась прямо к моему члену. Я закрыл ей рот ладонью.

И это…

Чёрт возьми. Это не помогло, потому что ее тело теперь таяло, как гребаное масло, оставленное на солнце.

— Рози, — сказал я низким голосом, таким низким, что я не узнавал его. — Я не собираюсь заставлять тебя кончать, когда твой брат может это услышать. Прости, preciosa. Мне жаль.

И мне правда жаль, Бог знает насколько.

Рози понимающе кивнула, и когда ее глаза открылись, я убрал ладонь от ее рта.

Я провел губами по ее виску.

— Когда я заставлю тебя кончить, я хочу услышать эти стоны, — я провел губами вниз, пока не добрался до ее подбородка, и мягко прикусил. Я оставлял нежные поцелуи вдоль всей этой прекрасной челюсти. — Когда я заставлю тебя кончить, мне нужно услышать, как ты зовешь меня по имени.

А потом я сделал одну из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать: я оторвал себя от нее.

Медленно я перекатился на спину, моя нога благодарила меня за смену позы, а мой член… натянул одеяло.

Рози повернулась на бок лицом ко мне, блуждая глазами вверх и вниз по моему телу. Она облизнула губы, и я услышал, как у меня вырвался резкий вздох.

— Ángel, — выдохнул я. — Продолжай смотреть и облизывать губы вот так, но, пожалуйста, пожалуйста, не протягивай руку и не прикасайся ко мне, потому что я… — я потеряю самообладание. На сто процентов. Мне, блять, будет все равно, кто с нами в комнате. Я заставлю ее выкрикивать мое имя.

— Я буду хорошо себя вести, — ответила она.

И почему это заставило меня захотеть… делать с ней плохие вещи?

Мой член дернулся.

Держи себя в руках, сказал я себе. Думай о несексуальных вещах. Например, о мусорных баках. Или... о том разе, когда у Тако был понос.

— Лукас?

Я оглянулся на нее и обнаружил, что ее губы изогнулись в улыбке, и меня как тонна кирпичей поразило, насколько она прекрасна по утрам. В этом свете. В моей постели.

— Да?

Она подложила руки под щеку.

— Мне бы очень хотелось, чтобы в этой квартире было еще несколько стен.