Рози потянулась к моим запястьям, и когда я не сдался, она встретила мой взгляд и сказала: — Нет.

Это была потребность в ее глазах, то, как она вздрогнула от мысли, что я отстраняюсь, уничтожило эту последнюю нить и защелкнуло что-то внутри меня, что-то большее, дикое. То, что толкало зверя.

— Держи их здесь, — прорычал я, надавливая на ее запястья, чтобы они оставались над ее головой. Я сглотнул, не в силах обуздать себя. — Ты хочешь грешить, — сказал я ей, опуская руки вниз, раскрыв ладони и приготовившись. — Было бы это так просто, Рози, — мои большие пальцы провели по выпуклостям ее грудей, затем поиграли с возбуждёнными сосками над тканью кружевного лифчика, прежде чем снова спуститься вниз и добраться до края трусиков. Я перебирал тонкую ткань, мой пульс учащенно бился от мыслей, проносящихся в моей голове. — Я мог бы сдвинуть их в сторону и сделать тебе приятно. Трахать тебя своими пальцами.

Она задыхалась от удивления — и потребности, — и этот звук, образ раздвинутых губ Рози в наслаждении, которое я еще не успел ей доставить, заставил меня так напрячься, что у меня не было выбора, кроме как прижаться к ней. Я толкнулся бедрами прямо на нее, одним поспешным, жестким толчком, вырвав у нее еще один сдавленный стон.

— Ах, Рози, — прохрипел я снова, вцепившись в ткань ее нижнего белья, держась за последнюю капельку разума. — Что такой ангел, как ты, делает с таким, как я?

Задушенный, резкий звук вырвался из ее губ, прежде чем она прошептала мое имя: — Лукас....

— Рози? — знакомый голос прорезал мгновение. — Эй, Рози? Ты здесь?

Я выругался под нос, мое тело замерло вокруг ее тела.

Веки Рози сомкнулись, и я увидел на ее лице утрату. Утрату, с которой я боролся изо всех сил, пытаясь взять себя в руки, остудить то, что происходило в моей голове, груди, штанах.

— Эй? — снова послышался голос Лины, в голосе моей кузины явно слышалась тревога. — Господи, я уже везде искала.

Глаза Рози открылись, гримаса исказила ее губы.

— Я здесь! Я здесь! Эй!

Она посмотрела на меня, и я заставил себя улыбнуться ей самой простой улыбкой, на которую был способен. Затем я поцеловал ее в макушку.

— Наконец-то! — воскликнула Лина, ее голос приближался к кабинке. — Что случилось? Ты исчезла, и я не могла тебя найти.

Рот Рози открылся, но слов не последовало.

— Ты не видела Лукаса? — продолжала Лина. — Мы тоже не можем его найти.

Я видела, как Рози пыталась ответить. Потенциально объяснить, как она оказалась со мной в кабинке туалета. Чтобы объяснить, почему она была полуголой, а у меня было лицо голодного мужчины и выпуклость, давящая на мою молнию.

— Аарон тоже в уборной, ищет его, — добавила Лина.

Губы Рози продолжали подрагивать, и мне стало ясно, с чем у нее были проблемы. И что я должен быа сделать.

Покачав головой, я пробормотал: — Меня здесь нет.

Она нахмурила брови.

— Рози? — позвала Лина. — Ты там в порядке?

Я еще раз встряхнул ее.

— Да, — ответила Рози, отводя глаза. — Какой-то парень пролил на меня напиток. Я приводила себя в порядок.

— О нет, это отстой. Ты справилась или тебе нужно, чтобы я зашла и помогла...

— Нет! — крикнула Рози, все еще глядя куда-то влево от меня. — Все под контролем.

В какой-то момент ее щеки приобрели насыщенный розовый оттенок. Возможно, когда я лапал ее, как отчаянный ублюдок, которым я и был.

— Значит, Лукас ждет снаружи? — Лина хихикнула. — Он же не прячется там с тобой или что-то в этом роде, верно?

Рози, казалось, была поражена этим комментарием, и я понял. Я действительно понимал всё. Лина ясно дала понять, как она относится к возможности того, что мы с Рози будем вместе.

Я покачал головой в ее поддержку. Даже если мне было противно это делать.

— Нет, — сказала Рози с фальшивым смехом. — Это было бы безумием! И глупостью.

Мой желудок сжался от ее слов, но я поднял платье с пола, где оно лежало, когда я набросился на нее, и молча помог ей залезть в него.

Только когда она была одета и застегнута, она снова встретилась с моим взглядом.

Я мог сказать, что она изо всех сил старается скрыть свои чувства по поводу всего этого, что было не очень хорошо, но как бы мне самому это не нравилось, у меня не было другого выбора, кроме как сказать: — Ты иди первой. Я подожду.

Кивнув, она вышла из кабинки и присоединилась к моей кузине. Я слышал их шаги, когда они выходили. Оставив меня наедине с собственными мыслями, я ждал момента, когда смогу выйти, чтобы меня не поймали.

Не поймали.

Никогда в жизни я не позволял никому влиять на мои действия. Никогда не позволял миру или их мнению диктовать мне, как жить. С кем я дружу, встречаюсь или трахаюсь. Меня это никогда не волновало. И мне было все равно, что Лина подумает о нас с Рози.

Я заботился о Рози.

О ее доверии и о нашей дружбе. Я хотел поступить с ней правильно. Я хотел, чтобы у нее было все, что она заслуживает. Потому что она заслуживала всего, даже если без меня.

Это потому что ты уезжаешь, — напомнил я себе.

Да. И это тоже.

19. Рози

Через неделю после вечеринки Бала-маскарада стали ясны две вещи.

Во-первых, как я и думала, то, что произошло между мной и Лукасом в туалетной кабинке, ничего не изменило между нами.

Его улыбки не стали меньше или реже. Наш распорядок дня оставался прежним: он готовил для меня каждый вечер, а я наблюдала за ним со своего места у кухонного острова. После ужина мы смотрели наш сериал, а когда ложились в постель и на диван, он спрашивал меня, сколько слов я написала за день, а я просила его рассказать что-нибудь о своем дне.

Его ответы обычно включали что-то смешное или странное, что он видел или пережил в тот день, а мои — приличное количество слов.

Наконец-то.

Потому что я писала. Наш эксперимент, наше исследование, пусть даже технически незавершенное, уже работало. К лучшему или к худшему, я начинала понимать, что Лукас может быть самым близким человеком, который когда-либо был у меня, как муза. И это было... волнующе и пугающе.

Мы были друзьями. Мы жили вместе. Мы ходили на свидания, которые не были настоящими, которые не были предназначены для развития отношений. Мы делились горячими, интимными, тихими моментами в туалетных кабинках и продолжали жить дальше, как будто это был не более чем сон.

Это привело меня ко второму моменту, который я осознала: Я играла в опасную игру. Потому что, как бы все это ни помогало мне, тот факт, что срок пребывания Лукаса в Нью-Йорке и моей жизни истекал, начинал занимать все больше и больше места в моем сознании. Я начинала отчаянно пытаться ухватиться за каждую вещь, которую я могла бы взять у него до того, как он уедет. Не для Рози, Вечер Свиданий. Но для Рози, В Другие Ночи.

И я, казалось, готова была игнорировать последствия. Цену. Например, игнорировать то, что я все еще чувствую отпечаток его рук на своей коже, или притвориться, что я не могу вспомнить слова, которые он прошептал мне на ухо. Мы все равно заключили договор. Мы договорились, что не позволим эксперименту изменить наши отношения, повлиять на нашу дружбу. Он обещал, что не влюбится в меня, чёрт возьми. И, наверное, именно поэтому после бала-маскарада для него ничего не изменилось.

— Ты закончила, Рози? — Салли — бариста в моем любимом кафе на Манхэттене — сказала, вернув меня к реальности. Она балансировала подносом на своем бедре. — Я заберу твою кружку, если ты не против.

— Да, спасибо, — я подала ей свою пустую кружку и тарелку. — Кстати, новые булочки с корицей просто потрясающие. Я думаю взять парочку домой.

Потому что Лукасу они бы понравились.

— Хочешь еще одну? Похоже, ты работаешь, — она указала на ноутбук, стоящий на столе. — Тебе не помешает дополнительное топливо.

— Нет, спасибо. Я думаю, что скоро буду сворачиваться и отправлюсь домой.