Образ Тако промелькнул в моем сознании.

Но кроме моего лучшего друга и моей семьи, что у меня осталось в Испании, чтобы называть ее домом? После случившегося чувство принадлежности к дому притупилось. Как будто чего-то не хватало. Оно больше не звало меня обратно. И у меня не было своей собственной семьи. Никого, кого бы я называл «своим» и к кому бы хотел вернуться. Со всеми этими путешествиями и требованиями моей карьеры этого никогда... не было.

Покачав головой, я выключил воду и обернул полотенце вокруг талии, прежде чем выйти из ванной. Чувствуя странную усталость, я решил, что спрошу Рози, не возражает ли она против моего присутствия сегодня. Даже если она собирается писать, я могу вести себя тихо и оставаться сам по себе.

Я распахнул дверь в ванную, и мой взгляд сразу же остановился на моей соседке, которая стояла там в своих спальных шортах и футболке. Dios(исп. Боже), эти шорты должны были стать моей погибелью в один прекрасный день.

— Доброе утро, Ро...

— Te voy a matar(исп. я прикончу тебя).

Возникшая угроза моей жизни оборвала мои слова. Она исходила откуда-то сбоку от меня, и ее произнес знакомый голос, которого здесь быть не должно. Разве что...

— Lucas, ¿qué está pasando aquí?(исп. Лукас, что здесь происходит?)

Вопрос был произнесен бессвязно, и только тогда я заметил выражение лица Рози. Предупреждающее. Выражающее боль.

Я очень медленно повернулся.

— Hola, prima(исп. привет, кузина), — сказал я, увидев разъяренное лицо Лины. Мой взгляд перескочил на мужчину, стоявшего рядом с ней. Его глаза были устремлены на меня, и хотя они выглядели немного менее убийственными, они все еще оставались угрожающими. — Приятно познакомиться, Аарон, — продолжил я. — Поздравляю с женитьбой на этому маленькому сокровищу.

Аарон даже не кивнул мне, он просто нахмурил брови и поприветствовал меня отрывистым: — Безусловно.

Что именно означало это «безусловно», я понятия не имел. Но, судя по всему, это означало, что сегодня меня ожидает двойная порка задницы.

Странные звуки исходили от моей кузины, возвращая мое внимание к ней.

— Почему ты бродишь здесь полуголый? — последнее слово было громким писком. Я посмотрел вниз, на свою голую грудь и полотенце, обернутое вокруг бедер. Мой рот открылся, но Лина издала еще один придушенный звук, остановив меня. — Почему моя лучшая подруга здесь, в пижаме, так рано утром, с тобой, — она сделала паузу — полуголым?

— Лина, — вмешалась Рози, быстро подойдя ко мне. — Это не то, что ты думаешь.

Вена на лбу Лины, которую я запомнил еще с детства, пульсировала.

— Это не то, что я думаю? — спросила она, прежде чем указать пальцем на меня. — На нем что, какой-то невидимый свитер?

Я фыркнул и почувствовал локоть Рози на своем боку. Рефлекторно, даже не думая о том, что делаю, потому что я даже не позавтракал, а не думать, похоже, было моей фишкой в последнее время, я схватил ее за руку и пробормотал: — Нехорошо, Рози.

Это явно было ошибкой, потому что моя кузина напряглась, ее лицо стало еще краснее.

— Прежде чем ты начнешь делать безумные выводы...

Но Лина бросилась вперед, поддавшись каждому безумному выводу, который она только могла придумать.

К счастью, муж перехватил ее, обхватив сильной рукой за талию.

— Милая, — сказал он ей, прижимая ее к себе. — Не надо.

В то же время Рози закричала: — Какого черта, Лина?

Но Лина была занята тем, что ворчала и направляла на меня маленький кулачок.

— Она моя лучшая подруга, бестолочь(анг. nitwit), — она взмахнула рукой в воздухе. — Самая лучшая подруга во всем мире. Ты что, не мог оставить свои лукасовские чары при себе? Не мог удержать свой пенис в своих дурацких штанах?

Наверное, мне следовало бы обидеться на Лину за то, что она вела себя так, будто мои лукасовские чары только что испортили ее лучшую подругу, но я не обиделся. В тот момент я мог сосредоточиться только на том, какой расстроенной выглядела Рози, и как ее губы делали то, что они делали, когда она была расстроена. Дрожали. И я знал причину. Я уже достаточно хорошо знал Рози, чтобы догадаться, что она чувствовала себя ответственной за это. Она чувствовала вину за то, что не сказала Лине, что мы жили вместе.

Именно поэтому я слегка опустил голову и прошептал ей: — Что ещё, чёрт возьми, за nitwit(бестолочь; так как Лукас испанец, он скорее всего не знал этого слова)?

Ее голова очень медленно повернулась в мою сторону, и когда она подняла на меня глаза, в ее взгляде было удивление. А также немного веселья. Как я и хотел.

— Лукас, будь серьезным, — отчитала она меня. Но, по крайней мере, ее губы больше не дрожали.

— Аарон, amor mío(исп. любимый), — сказала Лина, возвращая меня к обсуждаемому вопросу. — Не мог бы ты опустить меня, чтобы мне легче было пнуть идиотские яйца моего кузена? Очевидно, он думает, что все это шутка.

Аарон слегка закатил глаза, но потом посмотрел на меня серьезным взглядом. Он выглядел устрашающе. Высокий и хмурый. Но не то чтобы он меня запугивал. Единственный человек в комнате, которого я немного боялся, был ростом метр шестьдесят три и с веной, которая могла в любую секунду выскочить из её лба.

— Ладно, — вздохнул я. — Тебе нужно успокоиться, — сказал я своей кузине. — Мы провели ночь вместе, здесь, в твоей квартире. Но это не то, что ты думаешь, ясно?

Глаза Лины сузились. Аарон наклонил голову.

Я мог видеть скептицизм моей кузины на ее лице.

— Здесь только одна кровать, Лукас. И стоит ли мне повторять, что ты практически голый?

Я знал Лину, я знал, что она не оставит эту ситуацию... никогда. Она была упрямей некуда. Поэтому я сказал это так четко, как только мог: — Мы с Рози не трахались.

Я услышал резкий вздох своей соседки по комнате, но проигнорировал его. Мне пришлось это сказать. Я был в полотенце и пытался донести свою мысль, ради всего святого.

Лина издала странный звук.

Через несколько секунд Рози сделала небольшой шаг вперед.

— Помнишь те пропущенные звонки? Вскоре после того, как ты уехала?

Лина кивнула, ее убийственный взгляд смягчился, когда она переключилась на Рози.

— Ну, в ту ночь в моей квартире произошел... небольшой инцидент.

Я разбушевался.

— Потолок в ее гостиной обвалился. Совсем небольшой инцидент.

— Ладно, — согласилась Рози. — Небольшой или нет, я не могла там оставаться. На самом деле, моя квартира не пригодна для жизни, пока не закончится ремонт. Вот почему я здесь. Вот почему я позвонила тебе в тот вечер, чтобы узнать, можно ли провести несколько ночей в твоей квартире. Но ты была вне зоны доступа, поэтому я просто собрала свои вещи и воспользовалась твоим запасным ключом. Это было в ту ночь, когда Лукас приехал в Нью-Йорк.

Наступило долгое молчание, во время которого Аарон снова нахмурился, а у Лины вена расслабилась и стала едва заметной, gracias a Dios(исп. спасибо Господу).

Наконец моя кузина сказала: — Так вы двое, — она махнула рукой в нашу сторону, — жили здесь? Вместе?

Я кивнул, и Рози сделала то же самое.

— И это значит, — продолжала Лина, — что вы не переспали и что мы не застали вас двоих, занимающихся постсексуальными проделками?

Рози скривилась, ее щеки покраснели: — Постсексуальными проделками?

Я просто скрестил руки на голой груди и ответил просто: — Нет.

Лина, казалось, поняла это, ее выражение лица испортилось, когда она сказала: — Почему ты мне не сказала?

Рози заговорила раньше меня: — Я чувствую себя ужасно и...

— Это из-за меня, — ответил я. — Я убедил Рози, что мы не должны беспокоить тебя. Что нет смысла говорить тебе об этом.

Рози повернула голову, посмотрела на меня, а затем вернулась к своей лучшей подруге.

— Мне так жаль, Лина. Мы должны были сказать тебе. Мы действительно, действительно должны были. Но мы не хотели волновать тебя из-за пустяков. И я... ну, со всем происходящим я забыла, что ты сегодня возвращаешься, поэтому я даже не смогла предупредить тебя.