Но мы были здесь. В пиццерии «У Алессандро».

Лукас перевел меня через дорогу, и теперь мы стояли перед единственным заведением в Нью-Йорке, меню которого я знала наизусть.

И оно было... закрыто. Даже металлические жалюзи были опущены.

Я нахмурилась.

— Ты уверен, что нам именно сюда?

Лукас посмотрел на меня через плечо.

— Да.

Хорошо.

— Но прежде чем мы войдем, — сказал он, доставая ключ из кармана своей куртки-бомбера, — я хочу убедиться, что все сделал правильно.

Я знала, что ему не нужно было проверять, потому что он все делал правильно. Казалось, он все так делал.

— Вторая фаза, — сказал он, пересказывая план, который я придумала. — Второе свидание. Обычно его недооценивают, но второе свидание — это когда любопытство перерастает в интерес. Ты исследуешь искру, которую почувствовал на первом свидании.

Искру.

Я отвела взгляд, чувствуя, как тепло поднимается по шее. У меня хватило наглости говорить о любопытстве, интересе или искре, когда я начинала чувствовать гораздо больше, чем просто это. Если бы мы с Лукасом — наш эксперимент — были романтической книгой, я бы уже была на несколько страниц дальше этой фазы. И это постепенно начало проявляться в моих писательских сессиях. В голове было не так пусто, а в груди не так тяжело от давления, и вместо того, чтобы беспокоиться о том, что у меня закончится время и я стану неудачницей, я стала мечтать о Лукасе, превращая эти мысли в слова на странице. Однако правда заключалась в том, что время все еще шло, Лукас уедет через три недели, а у меня было пять недель до крайнего срока, и я все еще была далека от того, чтобы что-то — хоть что-то — отправить своему редактору.

Пальцы Лукаса добрались до моего подбородка, и он повернул мое лицо в сторону и поднял вверх. Он встретился с моим взглядом.

— Никаких отговорок, Рози, — выражение его лица было таким, как будто он не говорит ничего лишнего. — Ты все еще хочешь сделать это?

Не о чем было думать, когда он так смотрел на меня. Вся решимость отражалась в его взгляде.

— Да.

Эта медленная улыбка вырвалась на свободу, заставив мои колени немного задрожать. Неизбежно, я ответила ему своей собственной.

— Вот она, — сказал он, его пальцы все еще лежали на моем подбородке, а глаза опустились к моим губам. — Deslumbrante. Como el mismo sol(исп. Ослепительна. Как и само солнце).

И мое сердце забилось так, словно играло на чертовых литаврах.

Неважно, что я не понимала слов, которые он говорил по-испански.

Неважно, что до него я никогда не любила акценты.

Это был Лукас, и этого, казалось, было достаточно.

— Что это значит?

— Это значит, что я надеюсь, что ты голодна.

Я нахмурилась, сомневаясь в точности перевода. Но прежде чем я успела пожаловаться, он отошел и занялся системой безопасности ворот, и вид его спины — его задницы, в частности, — когда он встал на колени и потянулся, рассеял все, что я собиралась сказать.

Жизнь была очень несправедлива. Вдобавок к улыбке, он также должен был иметь отличную задницу. Ставлю на то, что моя полная коллекция книг Джейн Остин специального издания будет такой же упругой, как...

— Рози?

Мой взгляд метнулся к его лицу, и я увидела, что он смотрит на меня через плечо. Самая большая ухмылка, известная человеку, наклонила уголок его рта.

— Сообщи мне как закончишь пялится на меня.

— Что? — я вскрикнула, мой голос прозвучал пронзительно, пискляво и очевидно. Так очевидно. Я прочистила горло. — Я не пялилась тебя.

Лукас хмыкнул и встал, открывая стеклянную дверь и жестом показывая, чтобы я вошла первой.

— Я не против, знаешь? Мне нравится внимание, — он сделал паузу. — И мне приятно знать, что ты любительница задниц.

Я была любительницей задниц. Действительно была.

С пораженным вздохом я шагнула вперед и сосредоточилась на устранении последствий того, что, как я знала, было пылающими красными щеками, перед тем как я начала защищаться.

— Я не пялилась на твою задницу, Лукас. Я просто убеждалась, что ты...

Слова рассеялись, как только я ступила на порог пиццерии и увидела, что меня ждет.

Десятки чайных свечей образовывали дорожку, которая разделяла пиццерию и вела к тому, что, как я знала, было кухней.

— Я... — я запнулась, моя челюсть начала дребезжать по причине, которую я не могла объяснить. Все мое тело дрожало. И я не знала, почему. — Лукас, — как-то сумела сказать я. — Я даже не знаю, что сказать.

Я почувствовала, как он подошел ближе.

— Нет лучшего способа исследовать искру и доказать другому человеку, что ты стоишь этих усилий, — пауза, во время которой я услышала еще несколько шагов. — Что ты стоишь того, чтобы зажечь десятки чайных свечей.

Мне показалось, что я услышала его усмешку, но я не могла быть уверена. Меня засосало в вакуум. Вакуум Лукаса.

— Как? — подумала я и прошептала.

— Сандро сегодня рано закрылся из-за семейного праздника. И я подумал, что мы могли бы взять это место в свое распоряжение.

Я не спрашивала об этом, но моя голова все равно повернулась в его сторону: — Ты подумал, что мы можем... — я остановила себя, обрабатывая информацию. — Как, черт возьми, ты убедил Сандро дать тебе ключи? Эта пиццерия для него как...

— Как третья дочь, да, — Лукас усмехнулся, эта легкость в нем взяла верх. — Он рассказал мне обо всей своей родословной. А также подробно объяснил, что считает это место своим наследием. Его домом за пределами родины. Построенный в поте лица и...

— Мозолями на его руках, — мы с Линой уже не раз выслушивали эту историю.

— Да, — он пожал плечами. — Думаю, я произвел хорошее первое впечатление.

— Значит, он просто согласился?

Сандро был прекрасным человеком, но не тем, кого можно легко победить.

— Было дано несколько обещаний, которые я не уверен, что смогу выполнить, но все под контролем, — он подмигнул, как будто это было нормально. Будто для него проходить через проблемы было очень легко. — Давай все же оставим опасность возникновения пожара при себе. Это может стать нашим первым секретом.

Опасность возникновения пожара.

Красивые свечи, которые он зажег.

Наш секрет.

Так же, как моя тайная влюбленность. Или множество других секретов, которые я хранила.

Я сглотнула, кивнув головой и впитывая вид пиццерии. Ощущения. Тот факт, что Лукас пошел на все это ради меня.

Ради эксперимента.

— Не могла бы ты пройти по дорожке? — Лукас прошептал мне на ухо, возвращая меня назад с восхитительной дрожью, которая пробежала по моему позвоночнику. — Я покажу тебе чем мы будем заниматься.

— О, — пробормотала я, двигаясь вперед. — Это всё не было нашим занятием? Мы не будем есть в окружении чайных свечей?

— Пока нет, — Лукас шел рядом со мной, положив одну из своих рук мне между лопаток и остановив меня на кухне. — Мы будем есть. Но для этого нам нужно сначала позаботиться о еде.

Я стояла, жалея, что у моей юбки нет карманов, чтобы я могла засунуть туда руки и не нервничать. Боже, почему не у всех юбок есть карманы?

Я взглянула на Лукаса и увидела, что он возится с регуляторами температуры в большой духовке.

— Ты ведь любишь пиццу «У Алессандро», верно?

— Я жительница Нью-Йорка. Для меня генетически невозможно не любить пиццу. Но особенно «У Сандро»? Я обожаю, да.

— Ну, — сказал Лукас, доставая большой и квадратный пластиковый контейнер и ставя его на прилавок. — Я не Сандро. Я даже не итальянец, но я думаю, что тебе понравится смотреть, как я готовлю.

— Возможно, — поддразнила я.

Я любила смотреть, как Лукас готовит, больше, чем первый глоток кофе по утрам. Или кусать шоколадный фондан. Или то чувство, которое испытываешь, когда понимаешь, что читаешь новую любимую книгу. Или просыпаешься в рождественское утро. Я любила смотреть, как он готовит, больше, чем большинство вещей в жизни.