— Дурость… Какая дурость… — бормотал он под нос, мотая головой и потирая глаза.

Вскоре продолжил:

— Я совершил оплошность. Когда нашел вместо книг вашу записку, тут же бросился их искать. — Он поднял бровь и глянул на меня с укором. — Вы писали, что теперь они на своем месте. Я подумал, это про архив.

Книжник с помощниками перетряхивали шкафы, когда вдруг заглянул канцлер с вопросом, что происходит. Книжник не успел ответить, — один из подручных опередил.

— Канцлер пришел в ярость, перебрал с нами шкаф, а затем бросился вон с криками, что напрасно я тогда не сжег книгу. За пять-то лет он о ней не забыл, хотя сам посчитал варварской чепухой! С тех пор я за ним приглядывал. Даже как-то пробрался в его кабинет, но ничего не нашел.

Как знакомо! Я и сама ничего не нашла.

Вдруг злоба в глазах книжника поутихла, и он подался вперед.

— По закону мне пришлось подписать один единственный ордер на ваш арест и розыскной лист. Их вывесили в предместьях, но там и слова не было об убийстве. Ни я, ни король не посылали за вами головорезов, — только следопытов.

Я зашагала по комнате. Все внутри противилось его словам.

— Зачем вообще вы спрятали Песнь Венды? — развернулась я к нему. — Мать тоже велела ее уничтожить.

— Я ведь книжник, Джезелия, — спокойно ответил он. — Какими бы книги ни были, я их не уничтожаю. Древние писания редки, а уж древнее этого я почти не встречал. Недавно ведь совсем положил Заветы Годрель в тайник с венданским писанием. Думал, никто не доберется. Так хотелось приняться за перевод.

На словах о древних писаниях его глаза живо заблестели.

— Я перевела Заветы Годрель.

Он поглядел на меня с интересом, и я пересказала ему писание. При этом внимательно следила, как он себя поведет.

— Так Годрель и Венда были сестрами… — прожевал он эту мысль, как жилистый кусок мяса. — А Морриган приходится внучкой Годрель? Близкие родственницы… — Тут потер горло, будто слова встали в нем поперек. — А Джафир де Алдрид — стервятник…

— Не верите?

— Увы, верю, — нахмурился книжник.

Он подошел к шкафчику, откуда я выкрала писания, и, к удивлению, приподнял в ящике ложное дно.

И все-таки есть у него тайны! Всегда это знала, но раскрыла только одну и бросила поиски.

— Какими секретами еще меня удивите?

— Пожалуй, мне больше нечем. — Он бросил на стол толстую связку бумаг.

— Что это?

— Письма. — Он разложил бумаги. — Их много лет назад нашел мой предшественник. Они противоречат морриганским священным писаниям. Как видите, он их не сжег, хоть они не вписывались в привычные рамки

— В письмах совсем другая история. Поэтому их и спрятали.

— Письма подтверждают ваш рассказ, — кивнул он. — Джафир де Алдрид, отец нашего народа, был стервятником, и до встречи с Морриган безграмотным. Обучился уже здесь — писал письма. Я перевел большую часть. — Книжник придвинул связку мне. — Они любовные.

Любовные? С какой еще стати?

— Ну нет, быть не может. Морриган украл вор Харик и продал Алдриду за мешок зерна. Так писала Годрель.

— В письмах это есть. И все же… — Он поискал переведенное и зачитал: — Я твой, Морриган, твой навеки… буду твоим, даже когда в небе угаснет последняя звезда. — Тут он взглянул на меня. — По-моему, вполне себе любовное.

Книжник солгал. Он все же смог меня удивить. Похоже, и в подлинной истории нашего королевства всегда будут тайны.

Глава семьдесят вторая

Площадь запрудили люди. Все пришли поглядеть на казнь принцессы Арабеллы, но в итоге узнают, что я поведу их в битву не на жизнь, а на смерть.

Я вышла на балкон, рядом стояли мать и королевский книжник, по краям — Рейф и Каден. За нашими спинами — те, кто остался от кабинета министров. Лорды, для которых под балконом расставили кресла, так и ерзали на месте. Им не нравилось, что совет проходит на глазах у черни. Прямо за лордами бок о бок стояли Паулина, Гвинет и Берди, чьи уверенные взгляды придавали мне сил. Свен, Джеб, Тавиш и Оррин с другими солдатами следили за порядком.

Слово взяла мать, и по площади тут же прополз гул. Она рассказала, что король болен — отравлен изменниками. Теми же, кто заманил принца и его солдат в западню. Она перечислила заговорщиков, и на имени вице-регента толпа потрясенно ахнула, словно его только что вздернули на виселицу. Народ его любил. Мать сказала, что лишь благодаря принцессе Арабелле — несправедливо обвиненной — заговор и раскрыли, затем передала слово мне.

Я поведала о нависшей над нами угрозе, которую видела своими глазами. О катастрофе чудовищного размаха, как в Священном писании.

— Комизар Венды идет сюда с таким войском и оружием, что от нашего королевства и памяти не останется.

С места поднялся лорд Гован. Кулаки стиснул в два плотных узелка.

— Чтобы варвары нас превзошли? Сил не хватит. Мы древнее всех на этом континенте, и никому нас не победить! Величие не позволит Морриган пасть!

Лорды согласно зашептались, другие от наивности принцессы закатили глаза. Толпа переминалась с ноги на ногу..

— Древние тоже были великими, — напомнила я. — Где же они теперь? Пали. Оглянитесь! На развалинах их храмов теперь стоят наши дома. А остовы необычайных мостов и поразительных городов? Древние летали к звездам! Их шепот громом разносился над хребтами, а гнев сотрясал землю! Их величию не было равных. — Я поглядела на остальных лордов. — Но миру Древних пришел конец. Величие их не спасло.

Лорд Гован не дрогнул.

— Но мы избранный народ, не забывайте!

— Да! Мы дети Морриган! — крикнул другой лорд. — Нам благоволят боги! Так сказано в священном писании!

Я стояла в нерешительности: говорить или нет? Паулину мои слова задели за живое. Как бы и теперь не навлечь на себя беду. Вдруг я ощутила на коже тёплый ветерок — и словно бы не я одна: люди на площади, затаив дыхание, вертели головами.

Послышался шепот Дихары: «правда хочет, чтобы ее узнали».

Я поймала взгляд Паулины. Ее, вернейшую дочь своего королевства, раздирала внутренняя борьба. Тут она поцеловала два пальца и кивнула мне.

Следом кивнул и королевский книжник.

«Расскажи им!» — донёсся до меня сквозь века голос Венды, ступающей вперёд, не в силах устоять.

Сейчас я сомневалась во всем, кроме одного. Давным-давно трех женщин, тепло любивших друг друга, жестоко разлучили. Эти девушки были в родстве.

«Расскажи им правду, Джезелия».

И я рассказала.

«Внемлите, сестры сердца моего,

Братья души моей,

Чада плоти моей,

Ибо я расскажу вам о сестрах и семье, о племени и удивительном кровном родстве, переплетенных нитями разорения и верности».

Я поведала о Годрель, одной из Древних, кто, слушая Знание, вела горстку выживших по руинам старого мира. Голодающую внучку она занимала легендами — те объясняли, почему мир так суров и не давали заплакать, когда хищники подбирались вплотную.

У Годрель была сестра, Венда, чья смекалка, теплое слово и вера помогали выжить. Ее обманом разлучили с семьей, но даже смерть не заставила замолчать. Венда и теперь, через много веков, сострадает угнетенным.

Следом я рассказала и о Морриган, внучке Годрель. Ее похитил вор Харик и продал за мешок зерна стервятнику. Морриган, храбрая и справедливая, привела стервятников в благодатные земли. Она доверяла силе внутри, переданной ей Годрель и другими выжившими, знанию, к которому они обратились в самую беспросветную минуту, к зрению без глаз, слуху без ушей. Морриган была не избранницей богов, а простой девушкой, каких сотни, и потому ее смелость восхищает еще сильнее.