— Что происходит, господа? — спросил я тем тоном, который способен был заморозить все королевство от края до края. Молодой офицер с трудом подавил желание вытянуться по стойке “смирно”. Полицейский постарше как-то сразу загрубел лицом и едва заметно качнулся назад — он меня узнал и понял, что со мной лучше не связываться. Не из-за проклятия — из-за вечной и крепкой “дружбы” полиции и инквизиции, в которой мое ведомство всегда побеждало.

— Он! — прокричал Эдвард, тыча в меня пальцем и в то же время пятясь назад, за полицейских. — Вот он вчера забрал у меня мою жену!

— Офицер Карнаби, — хмуро представился полицейский постарше. — Это мой помощник Хатчиссон. Это ее вы вчера забрали?

— Забрал, — невозмутимо ответил я, не глядя в сторону Кайи. — По праву законного супруга. Свидетельство о браке вручу сразу же, как только вы покажете мне допросный ордер.

Карнаби дернул лицом, шевельнул густыми темно-рыжими усами. Ордера у них, конечно, не было: для первой беседы его редко кто берет.

— Да не ее! — отмахнулся Эдвард, проявляя чудеса смелости из-за спин стражей порядка. Он скорчил такую рожу, словно хотел растерзать меня на части. — Мою жену, мою! А это ее сестра, ведьма! У, тварь! — и он показал Кайе кулак. Я бросил в его сторону самый неприятный и многообещающий взгляд из всех возможных и произнес:

— Господа офицеры, уймите этого юродивого. Иначе я сейчас же вызываю адвоката и переношу дело в суд.

Полицейские обернулись к Эдварду и многозначительно показали ему кулаки. В работе с полицией есть и плюсы. Мордобой и крики — это по ним, а вот адвокаты, суды и бумагомарание — нет, это им не нравится, и они всеми силами стараются свернуть дело в мирное русло.

— Так что, у вас две жены? — с искренним любопытством спросил Хатчиссон. Судя по количеству прыщей на его круглом лице, у него тоже было две жены, правая и левая. Эдвард запрыгал еще энергичнее.

— Да! Моя жена у него в доме!

Значит, у меня еще и гости. Что ж, займемся ими — я в конце концов, подписал брачный договор.

Кайя

Как только я увидела Эдварда, то поняла, что дело скверно. Мой зять не умел зарабатывать, но у него была потрясающая способность: все, к чему он прикасался, обращалось в навоз. Вот и сейчас одним своим появлением он разрушил то ощущение чуда, которое поселилось у меня в душе.

Я разозлилась. Так сильно, что даже лента в волосах шевельнулась, предупреждая: колдовать нельзя, тем более рядом с Куртом.

— Я пришел за своей женой в дом ее родителей, — произнес Эдвард, и офицер Карнаби кивнул. Интересно, есть ли у него дочь? Будет ли он в таком случае на стороне мужа, который любит пускать в ход кулаки? — Хотел было поучить ее: она обязана уважать своего супруга!

Ну и смелость! Ну и наглость! Впрочем, это было вполне в духе Эдварда: его страх улегся, и он решил атаковать, понимая, что Курт не живет с нами, и в момент нападения его будет некому остановить.

— Я вроде бы вчера все вам объяснил по поводу такой науки, — с каким-то ленивым выражением сказал Курт. Он сейчас был похож на тигра, который задремал после обеда, потом был разбужен и теперь решал, что делать. Эдвард оскалился, снова спрятался за Карнаби и уже из-за спины офицера прокричал:

— Она убежала вместе с ребенком, папашей и мамашей! Спряталась у него под крылышком!

Значит, мои родители сейчас в доме Курта. Я невольно заметила, что идущие по улице люди смотрят на нас с любопытством и укоризной. Неудивительно: приличный район, здесь не привыкли к скандалам.

— Ну неудивительно, что убежала, — проворчал Карнаби. — Я бы от такого тоже когти рвал. Итак. Вы, господин Лансеберг, женаты на сестре его жены, верно?

Курт с достоинством кивнул. Карнаби провел ладонью по лбу, и я его прекрасно понимала. С таким, как Эдвард, и мертвый взопреет.

— Господин Боули совершил что-то, что потребовало вашего вмешательства?

Курт снова кивнул.

— Регулярно избивал жену, и ребенок был в опасности.

— Не избивал, а учил, — рыкнул Эдвард. Хатчиссон обернулся и показал ему кулак, намекая, что сейчас надо вести себя тихо, пока и его учить не начали.

— Как порядочный человек я не мог не вмешаться, жизнь женщины и ребенка была в опасности, — продолжал Курт. — И очень хорошо, что вы сейчас здесь, господа офицеры, я хотел бы официально засвидетельствовать: вчера я видел, как господин Боули пытался избить свою жену и ребенка в присутствии их родителей. Это будет официальное свидетельство государственного чиновника, с которым я пойду в суд, чтобы получить, во-первых, запрет на приближение этого господина к моим родным, а во-вторых, разрешение на развод и лишение родительских прав.

Я даже рот приоткрыла от восторга, настолько спокойно, уверенно и холодно это было отчеканено. Господь великий и всемогущий, если у Мии хватит ума, чтобы не прощать Эдварда, как во все прошлые разы, то мы от него избавимся!

Да, муж может гонять жену поленом по морозу, но ровно до тех пор, пока государство не захочет вмешаться. Оно как правило не хочет: у государства много других проблем. Но Курт захотел, и никто его не остановил бы. Эдварда, конечно, не посадят за решетку — но вот запрет на приближение, лишение родительских прав…

Эдвард сник. Как все кухонные бойцы он был смелым только с женщиной, которая полностью от него зависела. Вчера он получил отпор, потом осмелел, но получил снова. Я смотрела на Курта, не скрывая своего восторга. Когда такую дрянь, как мой зять, умывают как следует — о да, это потрясающее зрелище.

Карнаби кивнул коллеге: тот сразу же вскинул свой планшет с листком бумаги, выхватил карандаш и принялся писать.

— Отметьте, что нападения были неоднократными, — добавил Курт. — И еще я прошу врачебного освидетельствования господина Боули, полагаю, что у него что-то вроде опухоли мозга. Пусть с ним поработают королевские психиатры. Только безумец может лезть с кулаками к семье Багрового Первоцвета.

Карнаби уважительно кивнул.

— Я помню, как в прошлом году вы один разметали ведьмачье гнездо, где вызревали их фамильяры. Страшно подумать, что было бы… Вся столица тогда гудела.

— Вы все записали? — осведомился Курт. Хатчиссон протянул ему планшет, Курт внимательно изучил написанное и, утвердительно качнув головой, оставил подпись и произнес: — Тогда не смею вас больше задерживать, господа. Сегодня выходной день, но клиника святой Паулины для душевнобольных работает. Проводите господина Боули, его там обследуют. И попросите переслать результаты мне.

На Эдварда было жалко смотреть. Такие, как он, меньше всего верят в то, что на них найдется управа. Но вот, пожалуйста, Карнаби крепко и цепко взял его под локоть и повлек по улице, советуя не сопротивляться. Когда полицейские отошли, то слуги открыли ворота, и Уильям сообщил:

— Мы приготовились к осаде, милорд. Миледи, ваши родители, сестра и племянник в гостиной.

Я невольно задалась вопросом, пришли бы они узнать, как у меня дела, если бы не Эдвард, который ворвался в их дом. Наверно, не пришли бы. Со мной попрощались еще вчера. Курт словно понял, что я чувствую, потому что негромко проговорил:

— Если не хочешь с ними видеться, то я все устрою.

— Нет, — откликнулась я, и мне вдруг стало так грустно, что слезы подступили к глазам. Они знали, за кого я вышла замуж, и что случается с женами Курта — могли бы послать птичку вечером или утром, просто узнать, как у меня дела, как я вообще… Или просто дочь-ведьма сделала хорошее дело, да к тому же и замуж вышла — вот и замечательно, вот и прочь ее.

— Все в порядке, — сказала я, когда мы поднимались по лестнице с дверям. Слуги уже повесили большой венок из еловых ветвей, украшенный позолоченными орехами, шишками и лентами. Утром его еще не было. — Спасибо тебе, что разобрался. Если Эдварда признают безумным, то лучше и не придумаешь.

Да, это будет идеальный подарок к новому году для Мии и Генри. Когда мы вошли в дом, то я решила, что придумаю что-нибудь и для Курта. Вряд ли его прежние жены что-то ему дарили — что ж, буду первой.