— Сука! — злобно выкрикиваю я, отчего Роман вздрагивает. — Каким я был слепым идиотом! — ударяю кулаком по подлокотнику и сжимаю губы. — Как? Ну как я мог не замечать всего этого?

— Денис Алексеевич, может, виски? — спустя паузу, предлагает Роман. — Там есть бутылка на заднем сиденье. Это вам поможет снять напряжение.

 — Мне поможет только машина времени, — на выдохе отвечаю я, и, откинувшись на спинку сиденья, снова погружаюсь в разговор с Жанной.

После того, как я узнал, что они с Элей давно знакомы, Жанна поставила мне условие: она рассказывает мне еще один очень важный момент, а я обещаю оставить ее работать в своем отеле. И после моего согласия, она включила голосовое сообщение, в котором Эля говорила про все эти УЗИ и фальшивые справки.

Вспоминаю, как в тот день, когда она сообщила о беременности, мы сидели с ней в спальне и разговаривали на эту тему.

— Сама не знаю, как так вышло, — расплакалась она. — Ты же знаешь, как я боюсь заводить детей, как боюсь стать для них самой ужасной матерью на свете.

— Эль, — утешал я ее, прижимая к себе. — Твои брат и сестра выросли и выучились в школе только благодаря тебе. Ты заменила им мать и отца, понимаешь? А уж со своим ребенком ты точно справишься и станешь для него самой лучшей матерью на планете.

Эля поджала губы, по ее щекам хлынул очередной поток слез.

— Ты правда так думаешь? Ты же поддержишь меня, да?

— Конечно, милая, — смеялся я, вытирая ее отчаянное лицо.

Я откидываю голову назад, шумно выдыхаю, запускаю пальцы в вымазанные гелем волосы.

«Чертова актриса! Надо же, сколько она сыграла ролей, пока мы были с ней вместе».

Перед глазами стоит картинка, как она с радушной улыбкой приняла в нашем доме Аню с Даней. И тут же звучат слова из ее голосового сообщения:

«Я только что из клиники, справку сделали и даже дали снимок УЗИ. Вечером порадую его новостью. Или, как думаешь, может, написать прямо сейчас в Ватсап? Он как раз дома с этой кикиморой».

 «Кикимора, значит… — повторяю про себя я. — А при мне она называла ее чуть ли не Анечкой. Они даже вместе готовили ужин и гуляли с ребенком».

Эля знала, как угодить мне и пустила в ход всю тяжелую артиллерию. А теперь, когда с ее лица сорваны все маски, я наконец-то понимаю, сколько в ней оказывается желчи.

Может, стоило послушать свой внутренний голос и включить этот видеоролик при всех гостях?

 Народ наверняка был бы в шоке, у журналистов бы подпрыгнули зарплаты, подруги Эли попадали бы в обморок, а она сама была бы раздавлена и унижена по полной программе.

Но я пошел другим путем. Более сложным для себя, но и в то же время — более щадящим для своей репутации.

Раздувать скандал, суетиться, бегая как курица с отрубленной головой и хлопать крыльями — отнюдь не мое. Вероятно, на это способны только мужчины с полным отсутствием собственного достоинства.

Я же предпочел обойтись без хайпа в адрес себя и своего отеля. А самое главное, как бы не было больно в тот момент, мне все же захотелось остаться человеком и не потерять лицо — я никогда не позволю себе опуститься до уровня лживых и продажных людей.

В конце концов, вся эта омерзительная история касается только нас двоих. И для меня было главным донести до нее, что я в курсе всех ее так тщательно продуманных ходов.

— Гости, конечно, были шокированы, когда вы объявили об отмене свадьбы, — говорит Роман. — Но и такое бывает. Люди могут принимать важные решения в последний момент.

Именно.

Все выглядело очень даже правдоподобно: мы вместе с ней вышли из зала, объявили гостям новость. Было много вопросов и изумленных взглядов.

«Как так?», «Вы с ума сошли?», «Денис, Иерусалим явно на тебя как-то подействовал», — слышалось от друзей.

 А когда все переварили эту информацию, с нашим решением начали даже соглашаться.

— Жаль, конечно… — поджал губы Захаров. — Красивая была пара. Но если вы оба чувствуете, что совершаете ошибку, то, конечно, лучше еще раз все хорошенько обдумать.

— Элеонора Яновна, — всплакнула Юля, ее визажист. — Вы так готовились к этому дню, так волновались, а теперь вдруг передумали?

— Нам нелегко далось такое решение, Юлечка, — с вымученной улыбкой говорила Эля. — Просто в самый последний момент мы оба поняли, что не созданы друг для друга.

Разговоры о нашей несостоявшейся свадьбе еще не раз прогремят в стенах отеля, на светских приемах и на ютуб каналах.

Но лучше так.

Пусть люди говорят о наших остывших чувствах, а не о том, как из Золотова сделали дурака, и он решил отомстить невесте.

Сейчас я должен был сидеть за свадебным столом, слушая поздравительные речи, и каждые пять минут целовать невесту под громкие крики «Горько!»

Но вместо этого я с бешеной яростью ударяю по груше, сбивая об нее кулаки. На полу валяется моя небрежно-вывернутая белая рубашка, тело горит от гнева, по нему бегут капли пота.

Во мне бурлит смесь слов о любви, сказанных когда-то Элей, перед глазами один за другим выплывают моменты, проведенные с ней, я словно чувствую, как по моей спине скользят ее ладони, и в следующую секунду слышу слова из ее голосового сообщения.

Я неистово кричу на весь зал, наношу очередной удар по груше, еще один, еще.

Да вроде и черт бы с ней, ведь она столько всего натворила, что только круглый идиот способен это простить, но есть одно «но»: я любил ее.

 Из всех женщин, которые вились вокруг меня и совали под нос фальшивые тесты с двумя полосками, я выбрал ее.

А все почему? Да потому что Эля не пошла быстрым путем — «мы переспали, я беременна, женись на мне».

 Не-е-ет, ее путь был долгим и очень обдуманным: она сделала вид, что никогда не слышала мое имя, она говорила, что не желает детей — а ведь именно ими женщины зачастую пытаются привязать к себе мужчин. Она сделала все, чтобы отличиться от всех тех, кто пытался занять место рядом со мной.

Я устроил ее на высокую должность, я впустил ее в свой дом и сука в свое проклятое, тупое, преданное, что б его сердце!

Я хотел сделать ее своей женой, чтобы вместе путешествовать, засыпать и просыпаться рядом, вместе завтракать обедать и ужинать, в обнимку смотреть фильмы, вместе состариться, черт бы ее побрал!

Я с размаху бью ногой по груше, прикладывая к этому удару все мышечное усилие, обтираю со лба пот и, повиснув на груше, заставляю себя взять паузу. Иначе сердце точно рванет от сумасшедшей нагрузки.

Я сажусь на мат, перевожу дыхание и допиваю из бутылки остатки воды.

Сейчас мне хочется только одного: поскорее отмыться от всех ее прикосновений, вырвать из головы все слова, прозвучавшие из ее лживых уст и навсегда стереть ее из своей памяти.

— Ден, у тебя все в порядке? — спрашивает кто-то, касаясь моего плеча.

Я поднимаю голову, вижу старого приятеля, с которым часто пересекаемся здесь.

— Все под контролем, — отвечаю я и, не вставая, протягиваю ему руку.

— Смотри, как бы не случилось, как в прошлый раз, — участливо говорит он и, похлопав меня по плечу, отходит к соседней груше.

«Как в прошлый раз», — усмехаюсь я и мотаю головой.

Тогда меня буквально оттаскивали от груши парни, которые в тот момент занимались в зале.

 Но я не мог приказать себе остановиться: бил, бил и бил, видя в груше продажную харю одной мрази.

В тот день я узнал, что меня предал друг детства.

Мы вместе росли в детдоме и когда шагнули во взрослую жизнь — тоже остались лучшими друзьями. Мы считали себя братьями.

Считали…

Пока я не открыл отель и на меня не посыпались бабки.

Тогда мне казалось, что друг гордился мной, он всегда был первым гостем на всех моих вечеринках. А вечеринок тогда было чертовски много. Я купался в обрушившейся на меня славе, сорил деньгами налево и направо, было много девушек и пьяных безумств.

И в какой-то момент с одного из фейковых аккаунтов в инстаграм появилась публикация, где я танцую на столе, размахивая бутылкой виски, а ниже надпись: