Денис бросает на меня взгляд, от которого леденеют все внутренности, снимает видео с паузы и вытягивает руку с телефоном так, чтобы нам всем было хорошо видно экран.

Наблюдаем, как мы с Даней входим в игровую зону, я ставлю сына в манеж, даю в руки книжку, а сама начинаю собирать по полу игрушки.

Спустя пару секунд из Даниных рук падает книжка, он хватается за бортик манежа и, взрываясь плачем, дергает его, требуя поднять книжку.

Я подхожу к манежу, и в этот момент в кадре появляется Эля.

Она с ужасом смотрит то на меня, то на Даню, даже не разбираясь, что стряслось, подбегает к сыну и хватает его на руки.

Видео воспроизводится без звука, но я отлично помню, что она говорила мне в тот момент.

— Ты сумасшедшая? Как ты смеешь бить его? — шипела Эля, гладя Даню по голове. — Солнышко, милый, тише-тише… Куда она тебя ударила? По попе ударила?

Смотрим, как Даня выгибается, тянет ко мне руки, я пытаюсь забрать его, чтобы успокоить, но Эля пятится от меня, как от опасной преступницы.

— Не смей подходить! — гаркнула она, отчего Даня закричал еще громче, и в этот момент на видео появляется Денис.

Он выключает запись, запускает пальцы в густые черные волосы, набирает полную грудь воздуха, и разворачивается к Элеоноре.

— Может, объяснишь, почему ты решила, что это Аня его ударила? — сдержанно чеканит он каждое слово.

Эля быстро моргает ярко-накрашенными глазами, поднимает плечи, разводит руки в стороны.

— Я… я услышала шлепок, после которого малыш заплакал, и…

— И сама себе придумала, что это она его стукнула? — прикрикивает Денис. — Эль, нужно для начала выяснить что произошло, а потом с такой уверенностью вешать на человека обвинения!

Он осуждающе мотает головой, передергивает желваками на скулах.

— Тебе стоит извиниться перед Анной! — звучит как приказ.

Эля стоит с таким видом, словно ее отчитали как маленькую девочку. Пригибает голову, поджимает губы.

— Прошу прощения, — едва слышно выдавливает она. — Я просто перепугалась за ребенка, вот и все…

Мне нечего ответить этой лгунье. Смотрю на нее и думаю: зря я понадеялась, что Снежная королева не такая уж и стерва, какой показалась мне в отеле. Как пить дать: она еще не раз попытается подставить меня, чтобы выжить со своей территории.

— Ань, — обращается ко мне Денис. — Ради бога, простите за это недоразумение, — он вздыхает, кладет ладонь на мое плечо, сжимает его. — Я более чем уверен, что вы заботливая мать, которая никогда не поднимет руку на ребенка. А еще хочу извиниться, что сразу не предупредил о камере. Вы не против, что будем приглядывать за Даней таким образом?

— А здесь тоже есть камеры? — Я обвожу взглядом спальню, и, глядя на Дениса, прищуриваюсь.

— Нет, что вы. Вы же не в тюрьме, — усмехается он. — Даня будет много времени проводить в игровой зоне, и я решил, что так будет безопасней оставлять его одного. Куда бы вы ни отошли, всегда сможете наблюдать за ним со своего мобильного.

Подойдя ко мне с телефоном, он объясняет, какое приложение нужно скачать и какой пароль нужно ввести для доступа к видеонаблюдению.

Я слушаю его вполуха и исподлобья смотрю на провинившееся лицо Эли.

Вот же змея! Если бы не эта запись, то я бы уже была на улице…

И все благодаря ей.

«Надо же, как быстро она меняет маски», — усмехаюсь мысленно я, и вспоминаю, какой она была ровно пять минут назад.

— Все понятно? — выводит из раздумий Денис.

Я неуверенно киваю. На самом же деле все прослушала. Ну, ничего, разберусь с приложением сама, не маленькая.

Не сказать, что я рада такому пристальному надзору за Даней. Отныне это и моя территория тоже.

Что же это получается, теперь, чтобы войти в игровую зону, я должна убедиться, что на мне присутствует халат, а я не в одном нижнем…

И тут меня как обухом по голове ударило.

С колотящимся сердцем быстро прокручиваю в памяти сегодняшний день: не входила ли я в игровую зону в нижнем белье или в сорочке?

«Так, какие на мне трусы? Ой, бли-и-ин…» — Я мысленно хлопаю себя по лбу и краснею, то ли от стыда, то ли от злости.

Сверлю взглядом Дениса, играющего с Даней.

Он не имел никакого права ставить там камеру без моего согласия! Или как минимум должен был предупредить!

Вспоминаю свои белые хлопковые трусы и далеко немодный бюстгальтер. Да и фигура у меня не совсем-таки идеальная, чтобы показывать ее всем кому не попадя. А что если бы я прошла мимо камеры голой?

Несмотря на то, что наличие камеры выводит меня из себя, молчу. Я здесь на птичьих правах. Так, нянечка, присматривающая за ребенком от которой и так старательно пытаются избавиться.

Снова смотрю на Элю и не перестаю ей удивляться. Бог ты мой, с каким удовольствием она играет с Даней слоником, по-доброму улыбается. Актриса!

При Денисе она как шелковая. Делает вид, что заботится о нас с Даней. Вспомнить только, как тепло встретила нас утром, как предложила мне перейти на «ты».

 А вечером таки достала из себя гнилое нутро. Стоило Денису выйти из комнаты, так все ее рассказы про Италию, и младших брата и сестру тут же стихли.

Элеоноре резко перехотелось делиться со мной своим прошлым. Как только мы остались одни, она тут же закончила игру в «подружек» и стерла с лица улыбку.

Даня настойчиво призывал ее поиграть, стуча по руке мягким слоником, но тогда девушке было не до баловства с ним. Сидела напротив меня и молча сканировала ненавистным взглядом.

Тогда я поторопилась развеять затянувшуюся паузу.

— Значит, у тебя в Италии осталась большая семья?

Эля хмыкнула и отвернула голову. Всем своим видом дала понять, что не собирается болтать со мной по душам.

В таком случае и я больше не стала задавать вопросов. Молча взяла Даню и отправилась с ним в игровую, чтобы прибрать игрушки.

А дальше начался кошмар…

Он длился от силы минут пять, но и этого мне было достаточно, чтобы мысленно попрощаться с сыном и сойти с ума от горя.

— О-о, кажется, кое-кому пора спать, — улыбается Денис зевающему Дане, и, встав с кровати, берет его на руки. — Пойдем, отнесу тебя в твою кроватку.

Эля с умиленной улыбкой смотрит на них, а стоит только Денису повернуться к ней спиной, она устремляет взгляд на меня.

Ее лицо резко меняется: глаза темнеют, уголки губ надменно поднимаются вверх.

Вздергивает подбородок, скрещивает на груди руки.

«Выкрутилась? Ну, ничего, ничего, я обязательно придумаю, как от тебя избавиться», — так и читается в ее взгляде, отчего мои руки покрываются мурашками.

«Выживешь меня, уйду вместе с сыном!» — не сводя с нее взгляда, обещаю про себя я.

Полночи не могу уснуть. Ворочаюсь, гоняя в голове пугающие мысли.

Только одному богу известно, что еще придумает эта гадюка. Не перестаю поражаться: она в первый же день обвинила меня в том, что я ударила сына!

А что выкинет завтра?

От этой мысли мне становится дурно.

Мне срочно нужен свежий воздух, чтобы хоть немного привести себя в чувство.

С головой кутаюсь в махровый плед, выхожу из комнаты, и тихонько крадусь по широкому коридору, освещенному двумя ночниками. Сворачиваю в кухню, где царит полумрак, иду к лоджии. Закрыв за собой дверь, распахиваю окно и, набрав полную грудь воздуха, медленно выпускаю его из легких.

Ветрено, холодно. Где-то отдаленно слышится рев мотоцикла и гул сирен. Один в один как сейчас у меня на душе — мрачно и беспокойно.

Глаза жгут горькие слезы, трясет, то ли от холода, то ли от отчаяния.

Почему-то в этот момент, я ощущаю себя одинокой, беспомощной. Кажется, что я одна в этом огромном мире. Совсем одна. Как та единственная звезда, мерцающая в черной бездне.

Не дай бог случись что-то страшное, и мне даже не к кому бежать за помощью…

Во всей необъятной вселенной нет ни единого человека, который смог бы подставить плечо и одним движением, одним добрым словом, укрыть меня от всех бед.