Смеяться драконы прекратили, все разом, в одно мгновение. Лес погрузился в абсолютную тишину, настолько полную, что я на мгновение даже испугалась, что оглохла. И только самый большой из драконов, величественный дедуля Драко продолжал улыбаться, глядя на меня с неимоверной высоты своего исполинского роста.

- Маленькая, горячая, вспыльчивая, как все юные драконы. Наша, - заявил он, когда я, проникнувшись внушительным оскалом его улыбки, прекратила попытки вырваться из захвата Эдрина.

- А вот это уже не вам решать, знаете ли, - сочла нужным всё же высказаться, хоть и страшно было. – С чего это я ваша? У меня семья есть вообще-то.

- Ух, дерзкая, - оскалился ещё шире дедуля Драко. И, обращаясь к Эдрину: - Я тебе так скажу, внук, не знаю, та ли это, о ком говорится в легендах, время покажет. А вот что неоспоримо, так это то, что твоя она. И я её, конечно же, принимаю. Мы принимаем.

И все пятьдесят драконов, стоящих кружком, слаженно рыкнули, соглашаясь. И по лесу прокатился рык. Ну и всё это, наверное, прекрасно, за одним ма-а-аленьким таким исключением. Моего мнения никто не спросил! Может, я вообще никуда приниматься не хочу, а они тут распринимались!

- Так, Драко, я…

Начала было я, и была перебита раскатистым объявлением дедули Драко.

- А теперь решим судьбу новорожденного дракона, вернувшегося в родные горы спустя столько лет, - пророкотал старший родственник Эдрина.

И я заткнулась, вот так прямо на полуслове и закрыла рот. Просто потому что за Жара очень переживала. А с Эдрином я и попозже разобраться успею… надеюсь.

Глава 15

Эмария вышла к нам, в центр поляны, удерживая в воздухе всё ещё находящегося в некоем подобии стазиса Жара. Дракончик по-прежнему будто спал, но, кажется, стал ещё чуточку больше.

Я рванулась к нему, но Эдрин опять удержал.

- Да пусти ты! Вцепился, как… дракон! – воскликнула, вырываясь.

- Тебе сейчас лучше не приближаться к нему, - тихо произнёс Эдрин. – Из-за вашей связи и переизбытка у тебя эмоций, Жар слишком быстро наращивает массу. Это может быть опасно, как для него, так и для тебя.

- Да как тут без эмоций-то, если ты мне постоянно весёлую жизнь устраиваешь, - прошипела я, но вырываться перестала.

Единственное, что мне оставалось – с тревогой смотреть на малыша и кусать губы от переживаний.

- Прекрати, - шепнул на ухо Эдрин. – А то я присоединюсь.

И выразительно посмотрел на мои губы. Грызть их тут же прекратила, и от Драко отвернулась, борясь с поднимающейся волной жара внутри.

А драконы смотрели, не на нас, разумеется. Про нас благополучно забыли, видимо, рассудив, что всё уже решено. Ну да ничего, я потом, наедине, объясню Эдрину, что ничего ещё не решено.

Но это будет позже, сейчас все взгляды были устремлены на маленького Жара. И да, драконы опять молчали, смотрели и молчали, прямо как со мной несколько минут назад. Опять мысленно переговариваются?

Покосилась на Эдрина, он верно истолковал мой взгляд и тихо пояснил:

- Они определяют, к какому виду относится наш малыш. У него окрас немного не соответствует строению, а на энергетическом уровне он связан с тобой, что тоже мешает определить направленность его силы. Процесс идентификации может немного затянуться.

- А разве мать не почувствует его сама? – спросила так же едва слышно.

- Лита, мы же уже обсуждали это, - вздохнул Драко. - Не предлагать же Жара каждой лишившейся дитя драконице, это жестоко.

Если честно, я именно так и поступила бы. В первую очередь нужно думать о самом дракончике. И если ему плохо, его жизни угрожает опасность, то это уже просто необходимость. Ну не толпы же тут потерявших яйца дракониц. Наверняка с десяток, а то и меньше.

Я ошиблась…

Совету так и не удалось точно определить, к какому роду принадлежит Жар, но они исключили несколько вариантов и по лесу пронёсся тихий отчаянный рёв. Это был плач потерянной надежды тех, кто точно не является родителями дракончика. И мне бы уже тогда понять, что парочка драконов не может так реветь… со всех сторон сразу.

Но потом начался настоящий кошмар. Эдрин отошёл на край поляны, сел на какой-то валун, меня усадил к себе на колени, устроил подбородок на моём плече и шепнул:

- Если станет тяжело, можем уйти.

С чего мне вдруг может стать тяжело, я поняла уже спустя пару минут. А через полчаса просто беззвучно плакала, забывая даже вытирать мокрые щёки. Это делал Эдрин, когда слезинки начали падать на его руку, придерживающую меня за талию.

Их было много, очень много! Я сбилась со счёта где-то в районе двадцати. Потом уже просто не было сил считать. Драконицы: крупные, помельче, утончённые и прекрасные, дородные, с опасными шипами, молодые и заметно в возрасте. Чёрные, красные, бронзово-коричневые, белые и даже серебристо-серые. Казалось, им нет конца.

Вот очередная мать, потерявшая своё дитя, выходит в центр поляны, подходит к зависшему в воздухе Жару, наклоняется, принюхивается, обдаёт его лёгким, будто ласкающим пламенем и отступает. Её глаза гаснут, из них уходит блеск надежды и, кажется, сама жизнь. А за ней нетерпеливо мнётся уже другая, чей взгляд ещё пылает верой. Но и он тоже угаснет…

Я не заметила, как начала всхлипывать. Эдрин обнял крепче, начал поглаживать по спине. Я не противилась, мне было просто больно, за них за всех. За каждую мать, у которой отняли самое дорогое. И сейчас будто отнимали повторно.

- Ты бы увёл девочку, внук, - вдруг прозвучало тихое рядом.

Я вздрогнула от волны горячего воздуха, когда огромная драконья голов оказалась рядом. Но отрицательно покачала головой. Как бы не было тяжело мне, это такая мелочь по сравнению с болью, которую испытывают эти драконицы. И сущий пустяк на фоне того, что они всё уходят и уходят, а мама Жара так и не нашлась.

- Их так много, - прошептала, прижав руки к груди, в которой сердце сжималось до боли, за всех этих осиротевших матерей.

- Здесь лишь часть, - выдохнул дедушка Драко.

- Да, Золар многое успел… - прошипел Эдрин.

Я почувствовала, как его руки, обнимающие меня, сжались в кулаки. Он был очень зол, но продолжал невозмутимо сидеть на месте.

- А где этот Золар, кстати? – спросила я.

Как-то пропустила этот момент, пока была в беспамятстве, а потом совет этот, всё закрутилось. И золотой дракон вообще из головы вылетел.

- Позже, - коротко ответил Эдрин, вдруг слегка подавшись вперёд вместе со мной, сидящей у него на коленях, и вглядываясь в происходящее на поляне.

Я проследила за взглядом Драко младшего и отвернулась, чтобы не видеть отражение боли и разочарования в во взгляде очередной драконицы. И вообще, малодушно постаралась отвлечься.

- Вообще-то он убить меня пытался, и не раз. Я имею право знать, за что этот золотой на меня так взъелся, и что с ним в результате стало, - прошептала возмущённо.

- Требовательная у тебя девочка, внук, - опять обдавая меня горячим дыханием, протянул дедушка Драко. – А ещё добрая, но нетерпеливая, - посетовал он.

- С возрастом пройдёт, - буркнул Эдрин, кажется, вообще особо не прислушиваясь к тому, что говорит дед.

Я покосилась на него, невольно приподняв бровь. Это что ещё за заявления? То есть, по его мнению, с возрастом я должна стать нетребовательной, злой и терпеливой?

- Неужели?.. – с затаённой надеждой вдруг выдохнул Драко, неожиданно сжав мои бока едва ли не до хруста в рёбрах.

Я резко повернулась к происходящему на поляне и… открыла рот. У меня банально челюсть отвисла. Перед Жаром, распластавшись на траве, лежала и дышала облачками пара та самая старая однокрылая драконица Аграссия, смотрительница садов даконовых фруктов.

- Внууук, - утробно рыкнула она, счастливо щурясь. – Пузатенький. В меня пошёл…

- А что происходит? – спросила я едва слышно.

- Паршиво, - вместо ответа, покачал головой Эдрин. – Ксалина не успеет вовремя вернуться.

- Если родовое пламя не поможет, в колыбель отправим, - постановил дедушка Драко. – Но зов в Северные горы я послал.