Встреча с представителями другого разумного вида в этих условиях представляется драконам большой удачей. Драконы находят возможным, что группа разумных вернется на планету гоблинов, тем более, она уже там побывала, и уничтожит стабилизирующие артефакты. После того, как они перестанут укрывать мерзких предателей, драконы сами завершат их существование. Безусловно, это работа, совмещенная с определенным риском, и она будет оплачена. За помощь в наказании преступников драконы могут предоставить возможность беспрепятственно путешествовать через туманность и по связывающим галактики нитям, которые эта туманность скрывает. Больше не придется делать это наугад, а, главное, не нужно будет рисковать своим слабым разумом, который может не пережить очередной встречи с бесконечностью при переходе через воронку.
Герман даже не удивился. Из рассказа было очевидно, что господа драконы, помимо игры в богов, больше всего любят выполнять работу чужими руками. Лежнев, вообще-то, тоже не испытывал никакой симпатии к гоблинам, но мысль подвести под уничтожение целый разумный вид его как-то не грела. И так недавно древних, считай, на лютую гибель обрекли, но тех вот вообще было не жалко, а этих все-таки не совсем. При всем своем сволочизме до высот злодейства призрачных древних гоблинам было еще далеко. Однако отказываться парень посчитал лишним. Еще, чего доброго, внедрит в голову какую-нибудь идею! Таких крайностей хотелось избежать, поэтому Лежнев поспешил высказать согласие.
Долгие общение с драконами закончилось, к большому облегчению Германа. Они с Тианой сидели в кают-компании, разглядывая крохотные шарики, которыми их «наградили» драконы перед расставанием. Герман уже успел оправить их в кривоватые перстеньки — ну, а как еще? Ювелир из него тот еще, так что изделия получились довольно грубыми, однако пользоваться ими это ничуть не мешало. Штука по-настоящему волшебная — Тиана все никак не могла своим наиграться, да и Герману было очень любопытно. Вот девушка касается камня в перстне большим пальцем, и вместо прекрасной стройной киннарки перед ним оказывается низкорослая гоблинша, с крайне выдающимися формами.
— Как здорово! — девушка крутится перед «зеркалом» — голограммой, которую вывел для нее Кусто. — Герман, я в этой форме красивая?
— Красивая, — покивал Лежнев. — Мне, правда, истинный вид нравится гораздо больше, но и гоблинша из тебя получилась удивительно милая.
Парень ничуть не лукавил — даже в гоблинском виде Тиана была чудо как хороша. Конечно, на самом деле никто ни в кого не превращался. Просто иллюзия, но очень, очень правдоподобная. Вплоть до осязания или результатов съемок на технические устройства. Даже сверхнаблюдательный Кусто, сколько ни рассматривал, так и не смог заметить признаки ненатуральности. Забавно было наблюдать за своим голографическим отражением. При этом сам себя Герман продолжал воспринимать человеком. Камень не только создавал иллюзию, он еще и позволял понимать и говорить на гоблинском. Не так, как они сами с Тианой успели научиться, «моя твоя понимай», а по-настоящему. Камни эти, понятно, для них создали не просто так, а для того, чтобы облегчить выполнение задания.
— Герман, как ты думаешь, может, нам не стоило соглашаться? — спросила Тиана. Вот уж чего Герман от нее не ожидал — только что так веселилась и развлекалась, и тут вдруг такой серьезный вопрос.
— Я тоже об этом думаю, — вздохнул Герман. — Только сама же слышала, что просил Светлячок. Жалко его. И так парню несладко приходится — заметила, как они с ним обходились?
— Да, — вздохнула девушка, — Не хочется его разочаровывать. Мне кажется, он не ожидал, что его так встретят и очень обижался.
В самом деле, некоторое пренебрежение чувствовалось. Драконы, явно непривыкшие лгать и притворяться, по крайней мере перед всякими «недоразвитыми» и незрелыми личностями, вроде того же Светлячка, не трудились скрывать своего отношения. Нет, птенца они приняли с распростертыми объятиями, только сразу объяснили мелкому, что они крайне не одобряют его «братания с аборигенами этой реальности». И еще они уверены, что это знакомство в таком юном возрасте не пойдет на пользу птенцу, испортив его ментальное развитие в самом начале. «Ты сможешь стать полноценным членом нашего общества, но скорее всего останешься чудаком с искаженными моральными принципами», — так понял Герман объяснение, которое ему удалось подслушать. Лежнев этим фактом, кстати, очень гордился. Беседа явно не предназначалась для чужих ушей, но он каким-то образом смог не только на нее настроиться, но и остаться незамеченным. Из разговора парень понял следующее: у Светлячка просто не было шансов не привязаться к первым, кого он увидит после рождения. Такова природа драконов. Обычно первыми рождение нового птенца встречает кто-то из драконов — он и становится главным воспитателем и родственником для новорожденного. Теперь Светлячку придется адаптироваться к кому-то, с кем у него нет прочной незримой связи, что здорово скажется на отношениях между учеником и учителем. Ну, как если вместо полноценных родителей он окажется в детском доме.
Светлячок расставаться с неправильными родственниками ужасно не хотел, естественно, однако понимал эту необходимость. Как оказалось, подходящей для драконов пищи в этой реальности не водилось, так что дорога ему в любом случае была только одна.
Тиана, услышав эти объяснения в пересказе напарника, очень расстроилась и попыталась перед расставанием объяснить «ребенку», что они его все равно любят и он всегда может к ним вернуться. А с едой они что-нибудь придумают. Светлячок был печален, но не унывал.
«Они не очень умные, но они научат меня как правильно расти», — объяснил маленький дракон. Даже недолгое общение с взрослыми здорово улучшило его навыки общения, так что понимать Светлячка теперь было даже проще, чем старших драконов. «И я должен помочь дедушке, а то он так совсем ни с кем даже разговаривать не сможет!»
Это Светлячок говорил об Охотнике, который все-таки выжил, лишившись физического носителя. Как ему собирался помочь дракончик, ни Герман, ни Тиана допытываться не стали. Поможет — и ладно. Было бы немного жаль, если вредный искин совсем исчезнет. Вообще-то Лежнев думал подсадить его еще в какое-нибудь корабль, как только они найдут таковой, но раз у Светлячка есть лучший вариант — почему бы и нет?
«Вы ведь сделаете так, чтобы гоблины больше не убивали моих братьев?» — с надеждой спросил Светлячок напоследок, перед тем, как исчезнуть вместе со старшими соплеменниками. Вот его просьба и стала главной причиной, почему они теперь возвращались на планету, от которой всех уже буквально тошнило.
— Мне все равно это не нравится, — вздохнул Кусто. Тихоход расставанием с воспитанником был по-настоящему расстроен, и только теперь начал понемногу оживать. — Из-за нас они уничтожат целый вид. Мне не хочется быть тем, из-за кого уничтожили целый вид, даже если это гоблины.
— А что делать? — вздохнул Герман. — Если оставить все как есть, гоблины так и продолжат охотиться за яйцами. Хотя я не очень понимаю, чего им свет клином на этой туманности сошелся. Растили бы потомство у себя во вселенной, и горя не знали.
— Они рассказали, почему им приходится так делать, — ответил Кусто. — Точнее, я сам поинтересовался. Со мной они почему-то разговаривали охотнее, чем с вами — по-моему, драконы решили, что я более разумен, чем люди. Только не обижайтесь, ладно? Они сказали, что их вид уже почти вымер, и естественным образом просто не успеет восстановиться, а этот инкубатор в чужой вселенной стал для них настоящим подарком. И даже с учетом того, как с ними поступают гоблины, их популяция все равно растет намного быстрее, чем если бы они откладывали яйца в привычные места.
— Ну вот, — развел руками Герман. — Хотя изображать из себя всадника апокалипсиса, конечно, сомнительное удовольствие, тут я согласен. Да и сами драконы мне не очень понравились, если уж честно. За исключением Светлячка. И еще я не уверен, что у нас эта авантюра вообще получится. Честно говоря, сомневаюсь, что у гоблинов любой желающий может посетить эти святые для всего вида места. Как бы нам под раздачу не попасть. Еще и добираться до них… Интересно, чего они нас куда-нибудь поближе не подбросили?
