Они с напарником сидели за столом, засыпанным мукой. Тиана опять немного расстраивалась, только теперь по совершенно прозаической причине — ее пельмени получались кривоватыми и какими-то неуклюжими. В сравнении с аккуратными шариками с каемочкой, которые ловко лепил Герман, выглядели они совсем неказисто.

— Ты бы видела, какие они у меня сначала получались, — хмыкнул напарник, когда она пожаловалась на собственную неуклюжесть. — Еще и разного размера почему-то! Я тоже расстраивался, причем совершенно напрасно. Форма ведь никак не влияет на вкус.

— Тиана, Герман, тут Охотник опять на связь просится, — сказал ликс.

— Ну, подключай, — пожала плечами девушка, и тут же пожалела о разрешении.

— Вы все мерзкие вонючие мясные мешки! — металлический голос искина ворвался в кают-компанию, мгновенно разрушив сонное умиротворение. — Почему мне никто не говорит, что происходит?! Я требую немедленно прекратить издевательства! Где мы?! Почему мы скакали туда-сюда, как будто на нас умную ракету выпустили?! Кто, чтоб вас всех черная дыра поглотила, за нами гнался, и почему перестал?!

Они с Германом переглянулись и расхохотались от неожиданности. От меланхолии не осталось и следа. Тиана сама понимала, что технофанатику пришлось несладко, — еще бы, столько времени находиться в неведении! — но поделать ничего с собой не могла. Слишком резкий контраст между умиротворением с примесью печали, в которые была погружена кают-компания и яростной истерикой несчастного искина.

— И чего вы ржете, дебилы мясные?! — совсем уже вышел из себя Охотник.

— Ладно, хорош ругаться, — постарался успокоить разошедшуюся железяку Герман, — уж поверь, тебе жалеть нечего. Я бы, может, и сам все это веселье с удовольствием пропустил!

Искин успокаиваться никак не хотел — слишком возмущен был своей беспомощностью. Пришлось подробно описывать ему события последних часов. К слову, не зря — сравнив впечатления выяснили, что Охотник вообще не заметил перехода по пространственной воронке. Для него это был просто еще один прыжок, мгновенный и незаметный, такой же, как и предыдущие, которые были сделаны с помощью гоблинского устройства.

— Вот и гадай теперь, как оно было на самом деле, — задумчиво подытожил обсуждение Герман. — То ли мы правда провели вечность наедине со смертью, то ли это было мгновение темноты, а все остальное — лишь фантазия.

Тиана для себя решила, что это не имеет значения. Какая разница, что там было «на самом деле»? Герман прав — по сравнению с пельменями это все мелочи.

После еды неудержимо потянуло в сон, и, что особенно приятно — можно было не сопротивляться. Ложиться в своей каюте Тиана, правда, не захотела. Оставаться одной после пережитых потрясений было страшновато, так что она опять напросилась к Герману, и заснула, обхватив напарника руками и ногами. А во сне ей снилась недоуменная улыбка вечности, но чему так удивлялась эта дама было решительно непонятно.

Вопли Кусто ворвались в сон так органично, что Герман не сразу проснулся. Снилось что-то тревожное, опять они убегали от чего-то страшного и неизвестного, и крики о том, что «Оно вылупляется» хорошо укладывались в сюжет сновидения.

— Чего? — переспросил Герман, с трудом разлепляя глаза. На плече уютно посапывала Тиана, даже не думая просыпаться.

— Яйцо вылупляется! — повторил тихоход. — Герман, Тиана, ну что же вы спите! Тут такое… такое…

Ликс от восторга не мог говорить.

— Ладно, хорош, — Лежнев понизил голос до шепота, и осторожно выбрался из объятий девушки. — Не кричи, видишь, совсем устала девчонка!

— Хорошо! — Кусто тоже снизил голос до едва слышного шепота, дождался, когда Герман выйдет из каюты и уже в полный голос продолжил: — Герман, а Тиана потом не обидится, что мы ее не разбудили? Это же такое событие! Мы все этого так долго ждали!

«Ох, дружище, — подумал Лежнев. — Этого, прежде всего, ждал ты сам. Лишь бы обошлось!» — он уже окончательно проснулся, и теперь изо всех сил спешил в трюм.

— Ничего, ты потом ей запись покажешь, — пообещал парень.

— Герман, зачем ты берешь оружие? — недовольно спросил тихоход, наблюдая, как приятель вооружается. Против скафандра он ничего не имел, к слову.

— На всякий случай! — отрезал парень. — Мало ли, кто там вылупится?! Вдруг он не будет испытывать благодарность к тем, кто увез его из гнезда.

— Но там же не было никакого гнезда! Все взорвалось, ты что, не помнишь?

— Я-то помню, — ответил Герман, спеша к трюму. — А вот помнит ли он, у меня большие сомнения. Как там Охотник?

— Говорит, что нас сейчас всех сожрут, — вздохнул тихоход. — Почему вы все время ждете плохого?

Герман даже хихикнул от неожиданности. Как-то не ожидал такого вопроса от Кусто.

— Хорошо быть оптимистом! — улыбнулся парень, — Вроде ж столько времени уже путешествуем…

Лежнев заглядывал в трюм осторожно, опасаясь увидеть там нечто ужасное. Но яйцо пока еще оставалось яйцом, только как-то странно пульсировало. Герман мог бы поклясться, что его размеры не меняются в процессе этой пульсации, оно не светится и вообще никак не меняет своих параметров. Тем не менее, глядя на кристалл было совершенно очевидно — пульсирует. Как будто пытается раскрыться, но пока не получается, однако каждая новая попытка по чуть-чуть приближает его к закономерному финалу.

— И давно он так?

— Я сразу начал вас с Тианой будить, как только началось! Только вы долго не просыпались. Получается, полчаса примерно.

«Это он нас, получается, минут десять будил, — подсчитал Лежнев. — Да уж, укатали сивку крутые горки!»

Подходить к кристаллу не хотелось. Не то чтобы это казалось опасным, просто он откуда-то знал — какое бы то ни было вмешательство сейчас будет лишним. Герман настроился на долгое ожидание, уселся на заботливо выращенный тихоходом пуфик, и даже пожалел, что не прихватил что-нибудь перекусить. Оказалось, зря жалел. Доступная только в ощущениях пульсация все ускорялась, в какой-то момент Герману непреодолимо захотелось отвернуться, в глазах зачесалось. Парень смахнул набежавшие слезы, а когда зрение прояснилось, никакого яйца уже не было.

— Да! Ура! — закричал Кусто, не в силах сдержать восторга. — Я же говорил, что это дракон!

Посреди трюма по колено в крошеве из остатков скорлупы разворачивался и расправлял крылья сверкающий кристальный дракон. Он неуверенно встал на лапы, слегка покачнулся, будто бы встряхнулся… Сделал пару шагов, выйдя из остатков скорлупы, поднял крупную голову, распахнул пасть и зарычал. Рев выражал самые разные эмоции — восторг, радость, удовольствие, ярость, горе… Лежнев даже не успел удивиться, насколько четко всё это читается, потому что рык прервался, дракон хищно наклонился к полу и вцепился в него зубами.

— Ай! — взвизгнул Кусто, от которого только что оторвали приличный кусок. — Ох! Ты чего делаешь?!

— Да он тебя жрет! — крикнул Герман, и рванул к дракону замахиваясь мечом. Потом, когда Кусто прокручивал запись, Лежнев не мог не признать — вот в этот момент он выглядел по-настоящему эпично. Рыцарь в футуристическом скафандре с вибромечом бежит навстречу кристальному дракону, в зубах у которого кусок плоти тихохода. На лице ярость и решительность, мышцы так и играют… Ударить Герман не успел. Дракон плавным, но очень быстрым движением развернулся к нему, аккуратно прижал лапой, — ощущение было такое, как будто на грудь бетонную плиту положили, — и откусил «рыцарю» левую руку, которой он попытался заслониться. Скафандр этому никак не помешал, как будто Герман был одет не в самую лучшую защиту, какую только можно было представить, а в бумажную бутафорию.

Боль была адская, Кусто закричал, как будто это ему отгрызли что-то важное и попытался раздавить агрессора, не задев Лежнева. Ни то, ни другое не удалось. Дракон ловко подвинул к себе уже почти отброшенное движениями тихохода тело парня, а на попытки его раздавить даже внимания не обратил. Герман смотрел, как дракон приблизил к нему сверкающую морду. Время, как всегда в критической ситуации, растянулось чуть не до бесконечности. Правая рука все еще сжимала меч, однако парень сомневался, что сможет навредить агрессору хоть как-нибудь.