В этот день я не сидел в темноте. Я сидел в деревне Славеево, на лавочке, которую когда-то смастерил отец. Я сидел в безлюдной деревне и ждал голоса в очередной раз. Вместо голоса, первое, что я ощутил это тепло. Настолько сильное, и приятное, как будто в самый страшный мороз ты очутился возле тёплой печи. Тепло покрыло мою левую руку, и сразу после него появился голос.

— помните Любомир, как впервые мы встретились? — спросил Живко и его образ вырисовался на лавочке. Живко был в той же одежде, что и тогда в таверне. Он сейчас держал мою ладонь обеими руками. Выглядело чудаковато, но это как будто давало связь с реальностью.

— конечно помню. — ответил я, но мой ответ никто не слышал кроме меня.

— тогда я вам сказал, что добро следует творить не смотря ни на что.

— да я помню такую фразу…

— помните, как вас хотели прогнать из таверны?

— помню…

— знаете, Любомир, люди так жестоки… С того времени я помог сотням солдат выжить на войне. Я вылечил и спас из лап смерти если не сотни, то тысячи воинов, которые возможно были не достойны жить. Но, я не обращал на это внимание, я действовал по своему призванию, не отличая, плохого человека я лечу, или хорошего. Я лечил всех. Как бы я хотел услышать ваш ответ, правильно ли я делал? Ведь я разменял помощь другим на свою семью. Я последовал вашему совету и уйдя со службы вернулся в мою деревню, но никого там не встретил. Я нашел только две могилы моей жены и скорее всего её второго мужа. Как же долго я плакал и проклинал себя за всё, что я натворил…

— вы не виноваты Живко. Это всё Калоян, чёртов ирод, похоронивший заживо тысячи семей и десятки тысяч мужчин.

— как бы я хотел увидеть свою милую и прекрасную дочь! Боже, что же с ней произошло? Я даже не нашел её могилы, и я не знаю жива ли она!

— а как же семья Петко и Виолы? Почему вы к ним не пришли? — спросил я, но Живко не мог слышать моих вопросов идущих из глубин сознания.

— я устал Любомир. Жизнь так бессмысленна, когда нет рядом семьи и родственников. Когда ты один, а рядом лизоблюды и люди пытающиеся нажиться на вашем горе. Я устал жить, если бы я был на вашем месте, то давно бы погиб. Поистине вы отважно сражаетесь за свою жизнь. Это внушает уважение и говорит о том, что у вас есть ради чего жить, это значит, что кто-то вас ждёт и не отпускает в лапы смерти, а вы в свою очередь тоже стремитесь на волю из этой тюрьмы вашего разума!

— да Живко, я давно хочу её покинуть, но не знаю как…

— я принял решение Любомир. Это жестоко, но я не хочу жить, и не смогу больше поддерживать вашу жизнь. Пускай моя Радка простит меня, если она жива. Я умру, так и не исполнив обещания.

— ваша Радка? Постойте Живко, какая ещё Радка? Живко? — кричал я треся проекцию мужчины правой рукой, но Живко отпустил мою руку и исчез. Он встал со стула и хотел покончить жизнь в соседней комнате, потому что он просто устал от всего. От бесконечных спасений чужих жизней, в то время как никто не мог спасти его жизнь и душу.

— прощайте Любомир. Извините меня за то, что я так и не смог вас вытащить, хотя я старался…

— нет! Живко, нет! Не делайте этого, я же здесь! Разве вы не видите? Услышьте меня! — кричал я посреди Славеево, смотря по сторонам пустынной деревни.

Живко в реальности, стоял возле двери и почти покинул комнату, в которой он потушил свечу. Последнее слово Любомира “Нет” лекарь едва услышал и подумал, что бредит в порыве эмоций, желая покончить с собой на самом деле. Но, оно повторилось. И лекарь выбежал, спотыкаясь о порог, чтобы найти розжиг и снова зажечь свечу. Он быстро, как только мог, запалил огонёк и забежал в комнату и увидел меня, который лежал с открытыми глазами.

— нет. Не делайте этого Живко.

Живко упал на колени и плакал от счастья. Оживление парня было сродни покорения наивысшей горы и находке самого огромного клада с золотом на земле. Живко держал трясущимися руками свечу и не верил своими глазам.

— я сплю? Или проснулся? Я не могу понять, здесь так темно…

— вы проснулись Любомир! Пожалуйста, старайтесь не напрягаться и не говорить! Вам нужно быть предельно аккуратным. Я всё вам расскажу, вам нужно много отдыхать!

— не хочу я отдыхать, я и так долго отдыхал во тьме…

— значит, так выглядел мир, в котором вы были?

— да. Это была чертовски ужасная тьма. Если бы я мог, то никогда бы больше не ложился спать.

— к сожалению, без этого никак! — вытирая слезу радости от невероятного успеха ответил Живко.

— где я?

— не спешите Любомир, я всё вам расскажу. Для начала скажите, как вы себя чувствуете, голова болит?

— нет. Я чувствую слабость, будто из меня вытянули все силы… Я едва языком ворочаю…

— Любомир, вы были в страшном сне, это редкостная болезнь. Вы пролежали без сознания ровно тридцать дней.

— этого не может быть… Так не бывает Живко, зачем вы меня обманываете?

— можете не верить Любомир, это сейчас не так важно. Главное вы живы.

— Радка…

— что Радка? Вы слышали о моей дочери? Вы слышали все, о чём я говорил? — удивился Живко выпячив глаза.

— я слышал всё Живко, начиная с той нелепой басни о ленивой девчонке. С того момента Живко, ваш голос был единственным развлечением и проблеском света в полной тьме…

— я читал этот рассказ своей маленькой девочке сотни раз. Эта басня ей очень нравилась. Это просто чудеса! Я напишу целую книгу по вашим словам и воспоминаниям…

— да как угодно… — безразлично ответил я не в силах даже повернуть голову. — Как ваша фамилия?

— моя? — удивился лекарь. — Христов, а что?

— ваша дочь, моя Радка… Она жива. Вы идиот Живко. Зачем себя убивать?

— как жива? Что вы такое говорите Любомир! Откуда вы можете это знать?

— потому что мы с ней жили год вместе. Я вам даже больше скажу… У вас будет внук…

— что? — встал старик, хватаясь за волосы. — Как! Стойте Любомир, может это какой-то посттравматический бред и вы выслушав мои речи, фантазируете, пытаясь выдать желаемое за действительное!?

— да неужели дядя Живко? А вы много знаете рыжих девушек по имени Радка Христова из деревни Казак, у которой мама Стефа Христова и папа Живко Христов? Папа лекарь, а мать женщина с упрямым характером. Кстати Радка, тоже умеет лечить, если вам так угодно… Боже как же я…

Я потерял сознание и от этого Живко аж побледнел. Он подумал что я снова впал в сон или умер, но проверив все показатели, было ясно, что он просто истощён. Со временем Живко нанял работницу, кторая приходила и готовила еду, такую, какую необходимо готовить для слабого человека. Я проснулся на следующий день и впервые попросил есть, говоря, что умру если чего-то не съем. Через три дня мы снова полноценно заговорили:

— как ваше самочувствие?

— уже немного лучше, но то, что я силён как червяк меня немного смущает. — криво улыбнулся я.

— это пройдёт парниша, ваши силы должны восстановиться. — хотя Живко ничерта не знал о восстановлении после этой болезни, просто он хотел в это верить. — Вы станете на ноги. Всё наладится. Я хотел у вас спросить, вы упоминали мою дочь, это была правда?

— что именно? Я иногда забываю, как меня зовут, не то что говорил что-то и когда-то…

— вы утверждали, что она жива, моя маленькая Радка!

— да жива, а что в этом такого? И ни черта она уже не маленькая.

— откуда вы узнали, что она моя дочь?

— сложил факты до кучи и понял, ещё находясь в этом проклятом сне. И к тому же вы похожи на неё. За год совместной жизни я хорошо на неё насмотрелся. У вас её черты лица, или у неё ваши, как вам угодно.

— это фантастика! Как же вы нашли друг друга?

— это ужасная история, которую я к сожалению помню, но не хочу рассказывать. Пускай она сама вам это расскажет, когда мы её найдём. Ведь она сейчас в…

— где Любомир? — с надеждой в глазах сказал Живко.

— не знаю… Я не могу этого вспомнить. Я уверен, что она жива, как и то, что вы предо мной стоите, но я забыл, где она, как будто кто-то мне…