— любимая я говорил с рыцарем и у меня для вас новость.

— какая новость моя любовь? — спросила девушка, глядя мужчину по лицу.

— завтра мы отправляемся путь. Мы покинем Болгарию.

— почему? — ошарашено спросила Радка.

— я не хотел вас терзать непроверенными фактами и слухами, но сейчас я уверен на все сто, что очень скоро здесь разразится война между Калояном и крестоносцами. Нам немедленно нужно покинуть эти земли. Потому что я теперь ответственен не за трёх людей, включая маму, а за четырёх. — гладя круглый живот Радки, сказал Любомир.

— это так неожиданно! Почему же это случилось, неужели мы никогда не сможем жить в мире?

— сможем. Я очень на это надеюсь, Карло мне рассказал, что у него на острове жизнь размеренна и планомерна. Нет войн и там очень тепло, почти круглый год. Там есть работа и храмы. Лучшего места не найти, тем более когда появился такой шанс, уехать не самим, а целой компанией.

Радка замолчала на некоторое время, обдумывая сказанное. Идея ей нравилась, главное, чтобы Любомир был рядом.

— а как мы туда доберёмся? Я даже не знаю где это!

— это не так важно, Карло пообещал, что поможет нам адаптироваться в его городе. Мы знаем латынь, хоть и не досконально, поэтому дорога нам открыта. Главное, верить в свои силы и надеяться на лучшее.

— и просить Бога, чтобы помог нам в пути.

— именно. Ведь дорога будет по воде. А я ещё никогда не плавал на кораблях!

— я тоже! — улыбнулась девушка, обнимая Любомира.

— просто удивляюсь, как может поменяться жизнь в столь краткий срок…

— и не говорите. Для меня это вообще шок, но мне всё равно, главное, чтобы вы были рядом моя любовь!

— это взаимно. — целуя Радку ответил Любомир, и пара после недолгого молчания погрузилась в сон, держась за руки.

***

После тяжкого похмелья Симон Монфор не хотел жить. Он сказал, что вино Дионисия дрянь, на что Дионисий вполне согласился. Сейчас они оба были не в лучшем состоянии, и им было плевать чьё вино лучше. Карло сообщил французу о том, что они планируют вместе покинуть дом и отправиться в Фесалонники, на что Симон просто махнул рукой, лишь бы от него отстали. Телегу немного досоорудили, сделав её более мягкой для Радки. Сейчас в ней ехало пять женщин и куча сумок с вещами, а мужчины сидели на трёх конях. Двое коней запрягали телегу, а на одном ехал Любомир со своей рапирой и большой сумкой на плечах, куда он собрал всё самое необходимое. Дорога выдалась долгая и утомительная, ведь быстро ехать нельзя было из-за Радки. Поздно ночью компания приехала, поселившись в уже знакомом гостевом доме Феопокла, который был весьма рад звонким монетам гостей. Сам же Дионисий остался дома. Надежда, Радка и Любомир с ним поговорили и всё объяснили. Дионисий отказался покидать родную гавань. Они долго прощались перед расставанием, которое возможно растянется навсегда, и, тем не менее, грек не сдержал слёз и эмоций, теряя людей, которые не были его родственниками, но так сблизились с ним за долгое время. Он написал Феопоклу письмо, в котором просил относиться к гостям со всем почтением, свойственным одним лишь грекам. А Любомир объяснил Дионисию, что ему нужно продавать всё к чертям собачьм и уезжать. Дионисий сам не знал куда ему ехать, но пообещал, что так и сделает. Ведь семейка Хоровец в Македонии его давно заждалась. На этой весёлой ноте они расстались, чтобы больше никогда не увидеть друг друга.

Поздно этой же ночью Симон вынужден был поехать на лошади в порт Фесалонник, где пытался найти свою галеру и её капитана. Француз нашел с помощью указаний местных греков, необходимый отсек с лодками, которые были выделены под его галеру, что одиноко колебалась на волнах, недалеко от берега. Когда Симон подошел к матросам, что крутились возле лодок, пыхтя табаком, то завязалась неоднозначная беседа:

— доброй ночи господа. — обратился Симон к мужичью.

— добрый! — ответили они на французском.

— значит, всё же я не ошибся местом!

— никак нет мсье Симон! Что-то вас долго мы заждались! Капитан уже перенервничал, да так что весь синий! — засмеялся один из моряков.

— в каком смысле синий? Завтра поутру нам нужно пускаться в путь и уплывать отсюда подальше.

— к чему такая спешка мсье Монфор? — спросил бородатый старик матрос.

— беда грядёт ребята! Нужно сваливать из города. Скоро здесь будет так жарко, и живым не позавидуешь.

— да ну! Сплюньте Симон! Это же райский уголок, кажись, вы наслушались бредней всяческих!

— та нет уважаемые работяги, это не бредни! Где капитан и боцман? На корабле?

— да кой там… Они уже неделю не выкисают в ожидании вас. Столько выпито было, что, пожалуй, любой другой бы умер! — засмеялись мужики

— вам смешно? Люциферово отродье! — заорал Монфор на весь порт. — Вас завтра на капусту порежут, а вы смеётесь?!

Бородатый патлач Монфор не шутил, матросы осеклись и сглотнули, понимая, что шутки кончились.

— вы что, серьёзно думаете, что завтра начнётся резня в городе?

— она может начаться в любой день и в любой момент! Я не шпион Бонифация, который идёт сюда, чтобы забрать город в свои жадные лапы, а заодно весь флот! Мне не ведомо в какой момент эта сволочь совершит нападение!

— ого… Беда! Плохо дело, капитан и боцман валяются без сознания. Они живут возле пятнадцатого склада, по улице Николо-николопо…ниполоко

— Никополуса! Болван! Уже сколько здесь стоим, ты так ни хрена не запомнил! — поправил молодого, бородатый старик.

— спасибо и за это, буду знать, где искать этих свиней. Вот я им покажу сейчас!

— мсье Симон, лучше завтра! Сегодня там делать нечего, они целый день пили, и если я говорю целый день, то это буквально целый день! Эти два дурака, целую бочку на двоих раздавили! Вы лучше идите отдыхайте, а завтра с утра, пока они не пошли вновь налаживать распорядок дня загоните их в порт.

Делать было нечего. Симон понимал, что эти два остолопа действительно могут пить как бессмертные и если они целый день этим занимались, то разговаривать сегодня просто было не с кем.

— ладно, господа. Я завтра тогда разберусь, а вы пока готовьтесь выдвигаться на завтра. Запасы на борту имеются с провизией, чтобы до Генуи добраться?

— да мсье Монфор, всё имеется в нужном количестве, не беспокойтесь! Единственное чего не хватает, это двух наглухо пьяных французов! — захохотал во всё горло высокий и тощий салага.

— ладно, до свидания, до завтра балбесы.

Граф де Монфор тронулся на коне, с трудом разыскав гостевой дом, где они остановились. Узкие улочки и петляющие кварталы Фесалонник сводили сума француза, который не привык к такой городской архитектуре. Привязав коня, Симон зашел внутрь, и попросил поесть на ночь глядя. Ему принесли еду, после чего он пытался выпытать у Феопокла, где все остальные гости, на что тот ответил, будто все спят. Симон после утомительной поездки и сытной еды моментально захотел и сам спать. Поэтому, не теряя времени, взобрался на второй этаж и хлюпнулся в кровать, погружаясь в глубокий сон. Эта ночь была последней безмятежной ночью города Фесалонники.

Рано утром, пока ещё не все жители проснулись, по улицам города бегали немногочисленные стражники на конях, которые оповещали о том, чтобы все позакрывали окна и двери, потому что в городе начинается бой. Что за бой, рядовые греки не совсем понимали. Зато Любомир, который, от крика на улице резко проснулся, всё сразу понял. Его сердце колотилось как сумасшедшее от страха, который давно его не тревожил. Его чувства опасности резко обострились и напомнили ему о былом животном страхе, который тот давно не испытывал. Ох, как же быстро человек привыкает к хорошему, пролетела мысль у Любомира. Он стал спешно будить Радку, потом быстро выбежал и начал будить ото сна всех, кто ещё не успел проснуться. Через десять минут все были в гостиной с лицами полными ужаса, все понимали, что впереди грядёт опасность, смертельная опасность, но какая никто точно не знал. Монахини держали руки вместе и читали молитвы, ибо им было хорошо известно как нападают на город крестоносцы и второй раз они бы этого не пережили, ни морально, ни физически.