– По приказанию командира части все музыканты направлены на хозяйственные работы.

– Почему хозяйственные? Куда?

– Интендант Комлев доложил командиру, что надо срочно перебрать имущество на складе, а людей у него нет, ну тут он напомнил, что оркестр свободен, дескать, капельмейстера-то нет, всё равно не занимаются, так что их можно послать на эти работы. Командир части вызвал меня, дал мне записку для старшины, а мне сказал подежурить в помещении оркестра.

– Так! Ясно! И давно уже люди ушли?

– Так точно! Часов в 9 утра. Очень ругались. А уж Кухаров – так прямо из себя выходил. Музыкант, подумаешь, самозванец!

– А вы, товарищ Петров, это самое скажите лично Кухарову. Мне-то ведь это ни к чему! Но почему-то вы-то не пошли на работу? Дневалить можно было бы кого-нибудь другого оставить. Постарше и… послабее!

– А я по приказанию майора Рамонова. Исполняю приказ!

– Ну исполняйте!

Егоров вышел из оркестра. Настроение у него резко понизилось. Ему стало ясно, что теперь, тем или иным путём, но интендант Комлев будет «мстить» оркестру, а пользуясь тем, что оркестр, по сути дела, остался обезглавленным, это будет легко сделать, и, следовательно, все достижения, которые сумел завоевать в тяжёлом труде оркестр, пойдут насмарку. Старшина Сибиряков, конечно, не станет, не сможет противоборствовать интенданту Комлеву, как это можно? Сибиряков старшина, а у Комлева – шпала в петлице! Идти и искать защиты у Рамонова, у Героша, у Безродного Сибиряков тоже не сможет. И, значит, оркестр уже теперь, сегодня, когда он, Егоров, ещё не успел выйти с территории части, начал разваливаться!

Егоров решительно пошёл к складу. Да, музыканты были там и переносили какие-то тюки и кули с места на место. Увидев Егорова, они подошли к нему. Но одновременно с ними подошёл и Комлев.

– Почему бросили работу? Почему собрались здесь? – резким, начальническим голосом спросил он, не глядя на Егорова.

– Они не бросили работу, просто они подошли попрощаться со мной, – миролюбиво ответил Егоров.

– А вы на каком основании здесь? – повернулся к Егорову Комлев. – Вы отчислены от части, следовательно, вы посторонний человек. А посторонним на территории части, да ещё склада, быть нельзя, ведь вы это знаете и знаете, что за это бывает. Немедленно выйдите отсюда, иначе я вызову караул и арестую вас!

Музыканты молча стояли и внимательно смотрели на Комлева.

– Не так ретиво, товарищ интендант! – сказал Егоров. – Я ещё не убыл из части, и пока у меня в руках предписание этой части, я ещё не посторонний. А попрощаться с моими бывшими подчинёнными вы не можете мне запретить! Ну, товарищи, до свидания! Жили мы с вами дружно, трений между нами не было, я вас помню и, вероятно, буду долго помнить! Желаю вам счастья, возвращения домой с победой, будьте здоровы, а меня не поминайте лихом!

Егоров снял фуражку, обнял старшину Сибирякова и расцеловал его. Так же дружески он попрощался со всеми другими.

– Так вы нас, товарищ старший лейтенант, не забывайте, помните обещание-то своё! – сказал Сибиряков.

– Какое обещание? – улыбнулся Егоров.

– В оркестр-то заходить… помочь, посоветовать, поиграть с нами!

– Обязательно заходить буду! Я это и майору Рамонову обещал! Кстати, я насчёт этих хозяйственных работ поговорю с майором, вы пока не возражайте. А может быть, напишу Сенскому. Пока что тут не такой кризис, чтобы снимать занятия оркестра. Помогу, постараюсь!

А интендант Комлев, стоявший неподалеку, с усмешкой обратился к Егорову:

– Ну, закончили вы свои сантименты? Разрешите заняться работой?

– На человеческие отношения у всех свои взгляды. И мои, вероятно, не соответствуют вашим! – сказал Егоров. – А людей я не задерживаю!

Не оборачиваясь, Егоров пошёл к выходу из территории.

В этот момент он уже действительно как «свой», как «старожил» по этой территории шёл в последний раз. И не так уж много знакомых встретилось ему по пути. Но все, кто ни встречался ему, дружески и тепло здоровались с ним и желали ему удачи на его новом посту.

Путь к новому месту служения был недолгим! Надо было подойти к зданию, где помещался штаб части майора Рамонова, обойти его и войти в другой подъезд, на противоположном конце длинного здания.

Пока что там помещался штаб №-й стрелковой дивизии, с которой теперь Егоров был связан всеми нитями.

У подъезда, ведущего в штаб №-й стрелковой дивизии сидело и стояло много красноармейцев в новом, ещё мешковато сидящем обмундировании. Эти красноармейцы негромко разговаривали и степенно покуривали самокрутки. Они были не очень молоды, во всяком случае, каждый из них определённо был отцом семейства. У них не было той щеголеватости и подтянутости, какими отличались бойцы части майора Рамонова.

По виду этих солидных, видавших виды людей можно было твёрдо сказать, что они хорошо, в полную меру, трудились во славу Родины, а теперь с полным осознанием своего гражданского долга пришли защищать священные границы Отечества и ответственно, продуманно выполняют свои важнейшие обязанности, обязанности военнослужащего.

Да, эти красноармейцы несли службу. Это были связные из частей, осуществлявшие живую связь своих подразделений со штабом дивизии.

Коридор штаба был насквозь прокурен (чего нельзя было сказать о штабе майора Рамонова) и густо набит командирами, которые вели негромкие разговоры. Из отрывочных фраз их Егоров понял, что все эти люди, так же, как и он, прибыли в штаб за назначением. Но ждать Егоров не стал. Он подошёл к двери с надписью «Начальник штадива», постучал в неё и, открыв дверь, – вошёл.

За небольшим столом сидел пожилой лейтенант и что-то проверял в рукописи.

– Прошу разрешения обратиться к начальнику штаба дивизии, – произнёс Егоров.

– Какое у вас дело?

– Я с предписанием из части майора Рамонова, назначен к вам.

– Ах, значит, сосед? В таком случае пропустим без всяких очередей. Только начальник штаба вам не нужен. Пройдите в комнату № 4, там наши кадровики, скажите, что от начальника штаба, и они быстро вас оформят. У вас аттестаты оформлены?

– Так точно.

– Так пожалуйста. Комната номер четыре.

В комнате № 4 капитан, ведающий кадрами, посмотрел все бумаги Егорова, затем внимательно посмотрел на него и сказал:

– Вы, конечно, знаете, что ваши должности капельмейстерские только в полках?

– Так точно, знаю!

– Значит, пойдёте в полк. – Он ещё раз внимательно посмотрел на Егорова. – Вот только в какой? Все они одинаковые, все формируются, разницы-то нет никакой, – раздумывал капитан. – Вы в армии-то недавно? – спросил он.

– Только с начала войны, – ответил Егоров.

– Да! Так я думаю, что вам будет лучше всего пойти к Смеляку! Это командир полка. По званию – капитан, по голове – академик, по душе – лучше не найти! И комиссар у него чудесный, интеллигент, учителем был раньше, Ураганов фамилия, не слыхали? Вообще там народ подбирается – золотой! Пойдёте?

– Товарищ капитан! Да могу ли я выбирать? В данном случае для меня все полки и загадка, и все одинаковы!

– Это, братец вы мой, сейчас. А через неделю вы сможете сказать другое. Ну ладно! Идите к Смеляку.

Помощники капитана начали оформлять Егорова и быстро, минут через 15–20, у него уже было на руках предписание штадива, направляющее его в распоряжении командира части Смеляка.

Капитан-кадровик высунул голову в коридор и громко крикнул:

– Офицер, свяжи Смеляка! Прошу вас сюда!

К ним подошёл солидный лейтенант с выправкой и манерами явно не военными и представился:

– Офицер связи полка Смеляка, лейтенант Сырокаша.

– Вот, лейтенант. В вашу часть направляется старший лейтенант Егоров. Дайте связного и направьте к себе. Всего хорошего вам, товарищ Егоров! Желаю успехов и не сомневаюсь в них!

Капитан пожал руку Егорова и скрылся в своей комнате.