Вместе с Сырокашей Егоров вышел на крыльцо штаба. Тут к ним подошёл один из сидевших около крыльца красноармейцев.

– Ах, вы здесь, Мордвинов! Вот, будьте добры, проводите старшего лейтенанта в штаб полка и возвращайтесь, – совсем не по-военному обратился Сырокаша к своему подчинённому.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант. Давайте ваш чемоданчик, – обратился он к Егорову.

– Что вы, что вы! С какой стати? Мне самому не трудно и не тяжело совсем!

– Нельзя, товарищ старший лейтенант! Вы, так сказать, офицер, пойдёте с вещами, с грузом, а я, чин нижний при вас, налегке. Получается несоответствие. Позвольте чемоданчик-то!

Но Егоров чемодан всё-таки не отдал. И, вероятно, чтобы не было видно этого несоответствия, Мордвинов пошёл не рядом с Егоровым, а позади и отступив на несколько шагов. Путь он указывал словами: «направо», «налево». Пошли они в противоположную сторону лагеря, куда Егоров почти никогда не ходил и не заглядывал, но где не так давно размещался один из батальонов части майора Рамонова.

Они вышли на большую, проезжую аллею и увидели самодельный шлагбаум, вернее, просто большую жердь, положенную на подставки из простейших брёвен. Около этого «заграждения» стоял красноармеец, просто так, без оружия. Он дружески поздоровался с Мордвиновым и приложил руку к пилотке, поглядывая на Егорова.

– К нам идём, в штаб, – пояснил Мордвинов.

– Проходите! Чего там! – со вздохом ответил красноармеец.

Ещё немного прошли по аллее. Затем свернули налево и вышли прямо на целый городок больших, вместительных землянок. В небольшом отдалении были расположены маленькие домики, очевидно, служащие приютом командному составу. Ещё немного дальше стоял домик побольше, повместительнее. Около двери стоял красноармеец. Мордвинов пошёл прямо к этому домику.

– Командир полка здесь? – спросил Мордвинов у красноармейца.

– Нет командира. И комиссара нет! А начальник штаба ушёл куда-то!

– Э-эх-х! Вот незадача-то! Как же быть-то нам?

– А что за дело у тебя?

– Да вот видишь дело-то какое! Вот товарища командира привёл в полк, значит, приказали его командиру полка доставить. А его на грех нет, командира-то! Как же теперь быть?

– Это вас, товарищ старший лейтенант, Мордвинов доставил? – с улыбкой спросил красноармеец.

– Меня, меня! К вам назначен. Кто-нибудь есть в штабе-то?

– А как же! Проходите, проходите. Все помощники начальника штаба здесь, все кроме хозяев. Там старший лейтенант Трусков, всё будет в порядке.

Егоров повернулся к Мордвинову, поблагодарил за проводы и направился в штаб.

– А как же мне-то? Расписку, что ли? – недоумённо спросил Мордвинов.

– Какую тебе расписку? Иди и доложи Сырокаше, привёл, мол, командира, всё в порядке. Не знаешь, что ли, как делается? – сердито отвечал красноармеец.

В одной из штабных комнат около большого самодельного стола сидело несколько молодых командиров. Они были, очевидно, недавно выпущены из военного училища, о чём свидетельствовало новенькое обмундирование, ярко-малиновые петлицы с золотым кантом, совершенно потрясающие по блеску галуны на рукавах и хрустящие, скрипящие ремни и портупеи. Только один из них, старший лейтенант, был одет в форму, в какой-то степени поношенную и с полевыми петлицами. Они сосредоточенно работали с какими-то документами.

– Прошу прощения! – громко сказал Егоров. – Разрешите обратиться к помощнику начальника штаба полка.

– К какому же? – поднял улыбающееся лицо один из лейтенантов. – Здесь, изволите ли видеть, собрались и имеют удовольствие трудиться только одни помощники начальника штаба полка. Не как-нибудь!

– Извините, не знал! Но, мне кажется, говорили фамилию – Трусков!

Старший лейтенант с полевыми петлицами встал, серьёзно посмотрел на Егорова и сказал:

– Трусков – это я. Слушаю вас!

– Егоров подошёл ближе к нему, приложил руку к козырьку и доложил:

– Техник-интендант первого ранга Егоров, прибыл в вашу часть для назначения на должность военного капельмейстера. Прошу принять направление штадива.

Улыбающийся лейтенант вскочил из-за стола и весело закричал:

– Ну чем не полк? Чем не сила? Вот и капельмейстер есть! Нет, красота! Здорово, товарищ Егоров. Жить с нами будешь!

– Тише, Соломский! Не пугай человека! Будь посерьёзнее! Подожди немного, – и, протянув Егорову руку, Трусков сказал: – Очень рад! Чувствуйте себя как дома. Я оформлю вас сейчас же, только давайте ваши аттестаты, кстати, вы сегодня обедали? И хорошо, что нет! Я поставлю вас на довольствие с сегодняшнего обеда, и обедать пойдёте уже в нашу столовую. Знакомьтесь, пожалуйста: это Саша Соломский, знаете, кем он был? В городе Армянске он был кредитным инспектором! Это было горе финансов. А теперь он ПНШ-4. Вам это понятно? Нет? Ну так это по кадрам. А этот блондин – наш Машин, полковой инженер! Не шутите с нами! А это самый знаменитый разведчик, Андрей Багрецов. Видите, какие люди? Сплошные орлы!

Все присутствовавшие дружелюбно поздоровались с Егоровым, и было видно, что они приняли нового товарища в свою семью. Это порадовало Егорова, но не успокоило. Он решил сразу же «взять быка за рога» и немедленно уточнить, что он имеет в полку по своей службе. Есть ли оркестр, есть ли инструменты, ноты, то есть может ли он сразу взяться за работу.

С этим вопросом он и обратился к Трускову. Услышав его вопрос, Соломский, Машин и Багрецов весело засмеялись, а Трусков подумал и сказал:

– Нет, товарищ Егоров! Ничего ещё нет! Нет ни людей, ни инструментов, ни нот. И когда всё это будет, я даже не могу вам сказать хотя бы приблизительно. И знаете почему? Вы видели наших часовых? Ну, у КПП, у входа в штаб? Видели! А внимание на них обратили? Ведь они стоят без оружия! Ещё не получено оружие, вы понимаете это? Может быть, вы думаете, что это у нас? Нет! Это по все дивизии. Тысячи людей, готовящихся идти в бой, готовых отдать свои жизни за Родину, здесь, оторваны от своих дел и семей, а учить их нечем и не на чем! Как вам это нравится? Большинство этих людей не умеет не только стрелять, но и не держало никогда теперешнего, современного, автоматического оружия в руках! Их надо срочно, немедленно учить владению оружием, а его нет! Вы знаете, чему мы учим людей? Шагистике! А эта наука нужна на войне, как мёртвому припарки! Учим оружию на словах! Как это называется? Издевательство! А больше нам делать нечего! Один пистолет на полк, пять карабинов на дивизию. Знаем, что это пока! Но сколько может это «пока» продолжаться? Вот как. А вы говорите – инструменты!

– Я понимаю вас! Но всё-таки, если в полк прислан капельмейстер, то он должен беспокоиться о своей части! Надо доставать инструменты, подбирать людей, что-то делать в этом направлении.

– Верно, правильно. Но, поверьте, командованию сейчас не до инструментов, у них голова болит, как бы хоть по одной винтовке на взвод добыть, где бы разжиться минимумом оружия! Вы понимаете, Егоров? Необученные красноармейцы! Видели вашего провожатого? Хорош? А кто виноват в том, что на сегодняшний день – это лапоть в форме? Всё-таки мы виноваты!

– Тогда я не понимаю, если такое положение, такой сложный и трудный момент, зачем же надо было посылать сюда, очевидно, ненужного человека? Для чего я здесь?

Но тут вмешался Соломский.

– Как для чего? А для чего штат полка?! Положено по штату «военный капельмейстер» полка? Пожалуйста. И в уставах смотрите. Да вы и сами знаете. Нет военного капельмейстера, значит, недокомплект, командный состав не полностью. Не та боеспособность!

– Значит, я нужен только для заполнения графы? Не могу поверить, что это так!

– Ну конечно же, не так! – продолжал Трусков. – Ваша деятельность нужна, важна и так далее! Не мне вам это говорить. Но, поймите, эта забота об оркестре в настоящей ситуации дело, я бы сказал, даже третьестепенное. Согласитесь со мной, не полк для оркестра, а как раз наоборот!

– Вполне согласен, но всё же, будучи, к несчастью, этим самым деятелем, я всё же считаю себя обязанным теперь говорить об этом. Бесспорно, можно прожить тихо, быть может, месяц, а быть может, и три. Но ведь я-то не могу этого. Я обязан, должен работать! (Тут Егоров подумал, что, может быть, напрасно не согласился принять на себя должность руководителя пошивочной мастерской! Всё-таки занимался бы с оркестром в свободное от швейных дел время.) – Меня, между прочим, хотели назначить на другую должность, с тем чтобы я оркестром всё же занимался! Я отказался от этого, пошёл туда, где оркестр нужен, а тут такой камуфлет…