Екатерина усмехнулась:

— Будут ещё какие-то… пожелания? — последнее слово она произнесла с заметным сарказмом.

— Это всё, — ответил я. — Больше мне от вас ничего не нужно. Только две эти вещи, и я помогу вам разобраться с Орловыми.

— А ты удивительно смелый юноша, — заметила княгиня. — Ещё не видела того, кто бы осмелился ставить условия знатному роду, находясь в твоём положении.

Екатерина была явно удивлена такой наглости с моей стороны. Но я должен быть уверен, что получить требуемое — иначе всё бессмысленно.

— Моё положение таково, что я не могу вам доверять, — парировал я. — А быть пешкой в чужих руках — это, простите, не по мне.

— Пешкой? — удивилась Екатерина. — Знаешь, скольким люди готовы пожертвовать ради того, чтобы оказаться на службе даже самого захудалого дворянского рода?

— Догадываюсь. Но это не мой случай.

Наверное, княгине Вахрамеевой было странно слышать подобное. Но прогибаться перед ними был не намерен. Может, люди в этом мире и преклонялись перед этой кодлой, а я к ним не испытывал ни малейшего пиетета, и лучше сразу было расставить всё по местам, чтобы потом вопросы не возникали.

— Что ж, устроим, — согласилась Екатерина.

Я стоял на застеклённом балконе и смотрел с высоты седьмого этажа на сквер, разбитый вокруг пруда. И сквер, и пруд располагались на прилегающей к дому территории. Окно было открыто, и тёплый ветерок врывался в остуженное кондиционером помещение.

Меня поселили на предпоследнем этаже в просторной трёхкомнатной квартире с большими окнами. В убранстве интерьера доминировал минимализм. Из украшений — разве что фотографии на стенах, да пара декоративных статуэток и ваз. Вот только бедной обстановку назвать язык не поворачивался: мебель, обои, паркет — всё выглядело весьма дорого. Даже телевизор имелся — массивный, в деревянном корпусе. Он вместе с видеомагнитофоном располагался на специальной тумбочке.

Эта квартира была обставлена примерно на том же уровне, что и жилище Степана, да и по дизайну похоже — та же угловатая мебель годов из семидесятых.

Екатерина сказала, что пока я могу жить тут, и что завтра за мной заедут. И ушла. А я остался один, предоставленный самому себе. Впрочем, я не сомневался, что за домом следят. Вряд ли Вахрамеевы отпустят без присмотра человека с такими опасными талантами, как у меня. Я даже поискал камеры наблюдения, но то ли их не было, то ли плохо искал.

Потаращившись с балкона на прилегающий скверик и поужинав тем, что нашёл в холодильнике, я отправился спать на большую двуспальную кровать. А когда проснулся среди ночи, в комнате вновь были они. Они столпились вокруг и глядели на меня, словно ожидая чего-то… Пока Олеся находилась рядом, они не приходили, но стоило остаться одному, опять решили составить мне компанию. Сам не знаю, как заставил себя уснуть. До сих пор не мог привыкнуть, до сих в дрожь кидало, несмотря на то, что я даже демонов уже не боялся.

Утром заехал Степан. Я сидел в главной комнате, пил кофе, сваренный в кофемашине, и глядел в телевизор, где показывали новости, когда раздался звонок в дверь. Появление опекуна совершенно не удивило. Екатерина не сказала, что он меня навестит, но я почему-то всё равно ждал его прихода.

Вернувшись в зал, я выключил телевизор, и мы со Степаном сели на диван. На журнальном столике дымился недопитый кофе, и лежал недоеденный бутерброд с колбасой.

— Кофе, чай сделать? — предложил я.

— Спасибо, не утруждай себя. Я ненадолго, — ответил Степан. — Повидать тебя хотел, узнать, как сам, как поживаешь. Несколько неожиданно всё повернулось.

— Это точно. Не смог я приехать на встречу. Неотложные дела были.

— Да это не бери в голову, — махнул рукой Степан. — Пустяки. А вот о способностях своих зря сразу не сообщил. Тогда несколько проще всё было бы.

— Они слишком опасны, чтобы говорить о них, — ответил я. — Да и что бы изменилось? Меня притащили бы сюда и заставили бы работать на Вахрамеевых?

— Послушай, Денис. Понимаю твоё беспокойство. Но ты должен знать одну вещь. Несмотря на то, что посредничество считается опасным талантом, оно всегда пользовалось спросом. Разумеется, официально оно запрещено, а исследования в этой области держатся в тайне. Но это не значит, что ты не найдёшь свою стезю. Любая способность имеет цену. И зря ты так отрицательно относишься к службе у знатных семей. В нашем мире это единственный путь добиться положения в обществе. Надеюсь, ты очень скоро поймёшь это, а пока просто не совершая глупостей.

— Глупости я не совершу, можешь быть спокоен, — заверил я. — И я прекрасно понимаю, о чём ты говоришь.

— Вот и славно. В нашей стране последние лет десять изучение техник призыва почти не ведутся. А если и ведутся, то, понятное дело, нам никто не расскажет об этом. Мне известно о неудачных экспериментах в конце девяностых, когда несколько посредников были убиты призванными ими же существами. Потом всю деятельность, вроде как, свернули, но её могут и возобновить. Как мне сказала Екатерина Степановна, у тебя сильно развит контроль: якобы, ты способен управлять сразу несколькими демонами. Это так?

— И откуда же она это узнала?

— А кто ж её знает? — улыбнулся Степан. — Слушай, я должен отвезти тебя в одно место. Это недалеко. Тебя уже ждут. Продемонстрируешь им свои навыки. Надеюсь, ты не против?

— А у меня есть выбор?

Степан усмехнулся:

— Только оденься поприличнее. Будут сам глава рода.

— Хорошо, — кивнул я. — Поищу что-нибудь.

Степа посмотрел пристально мне в глаза:

— Надеюсь, ты осознаёшь, как это важно? На кону будущее нашей семьи. Возможно, для тебя это пока несколько необычно, но знай: ты, как и я — человек знатных кровей, и твоё место здесь.

«Да уж, необычно — мягко сказано», — подумал я. Да и что-то мне подсказывало: даже если Шуйских признают официально, столь мелкое и нищее семейство, обречено ещё долго ходить в шестёрках у более могущественных кланов. К тому же я для них их — то ли секретное оружие, то ли подопытный экземпляр. Можно представить, что меня ждёт теперь: спрячут от всех подальше, будут проводить эксперименты, а если попытаюсь воспротивиться — устранят. Никто не позволит мне оставаться на свободе.

— Буду стараться, — заверил я. — Но может, расскажешь в общих чертах, какие у вас планы? Как я понял, князья хотят свергнуть императора. Допустим, свергнут. Дальше что? Кто будет править? Уже решили?

Степан рассказал примерно то же самое, что я читал в газетах. Мой опекун, наверное, и сам мало что знал. Ведь кто он? Всего лишь простой служащий. По словам Степана, княжеские роды должны сообща избрать нового императора, а часть власти передадут парламенту, состоящему, разумеется, из их представителей. А вот для простого народа, как я понял, почти ничего не изменится. Какая разница, будет ли один род рулить империей или несколько? Людям снизу от этого ни холодно, ни горячо.

И тут мне вспомнились слова майора Беридзе. Стало интересно: а как Степан отнесётся к таким идеям?

— Слышал что-нибудь по поводу народной думы? — спросил я.

— Народной? — Степан удивлённо приподнял брови.

— Ну да. Есть же идея, что кроме парламента из аристократов, нужна ещё и народная дума?

— А, ты имеешь ввиду идеи Смита и Бернара?

— Это ещё кто?

— Философы девятнадцатого и начала прошлого века. Они писали, что «духовные» и простолюдины должны обладать равными правами и совместно участвовать в управлении государством. Ужасная глупость, как по мне, — поморщился Степан. — А почему ты об этом спрашиваешь?

— Да так, не бери в голову, слышал где-то.

— Ладно, — Степан посмотрел на часы. — Пора. Собирайся. Я в машине подожду.

Вскоре, одетый в брюки, которые я нашёл в шкафу и которые оказались мне почти по размеру, и рубашку с короткими рукавами, я вышел из подъезда. Степан ждал меня в своём бежевом двухдверном седане, и мы двинулись в путь.