Мужчина не обратил на меня внимания. Он поздоровался за руку с нашим ротным, и они принялись что-то обсуждать, склонившись над картой, расстеленной на капоте броневика. Рядом стояли Филиппов и ещё пара младших офицеров.

Однако вопрос: «какого хрена тут делают Орловы и почему они воюют за нас?» теперь для меня был не главным. Гораздо больше меня волновало то, что Екатерина соврала мне. Она и этот человек действовали сообща. Что же тогда выходит? Олесю никуда не увозили? Или её держат у себя Вахрамеевы в качестве заложницы? Похоже, Екатерина слегка сгустила краски, когда сказала, что меня ищут. Ведь, скорее всего, Орловым в нынешних обстоятельствах было не до меня. У них и так проблем хватало.

Появилось неприятное чувство, будто меня всё это время обманывали. Хотя, стоило ли ожидать от Вахрамеевых что-то другое? А ещё ужасно захотелось поболтать по душам с этим круглолицым офицером и узнать, что всё это значит.

Капитан что-то объяснил лейтенанту Филиппову, и тот подошёл к нам.

— Ступин, Кузнецов, Фёдоров, — скомандовал он. — За мной. Пойдём во дворец, посмотрим, что да как. Передвигаемся аккуратно, башку не поднимать, в окна рожи не высовывать. Если противник засечёт движение, снесёт дом к хренам собачьим. За мной!

Мы зашли со стороны западного крыла и поднялись на третий этаж по лестнице, уцелевшей после бомбёжки. Если задний фасад дворца был просто продырявлен в нескольких местах снарядами, то главный оказался полностью разрушен: толстые несущие стены обвалились, а перекрытия сложились гармошкой. Говорили, это сделали «духовные». Сколь же неимоверной силой они обладали!

Два бойца остались возле лестницы, а мы с Филипповым подкрались к дверному проёму, ведущему в залу с обрушенной стеной. Отсюда хорошо просматривалось светло-желтое здание с колоннами, расположенное на другой стороне широкой улицы. Это и была гвардейская часть Орловых.

Но и с ней оказалось не всё в порядке. Здание имело меньше внешних повреждений (хотя ему тоже досталось при артобстреле), но зато стены были закопчены от первого до последнего, четвёртого, этажа, и я видел невооружённым глазом, сколь черно внутри от копоти. Помещения полностью выгорели, и похоже, без содействия «духовных» тут тоже не обошлось. Многие Вахрамеевы, как я заметил, владели пирокинезом — должно быть, их рук дело.

— Видишь, что тут творилось? — спросил лейтенант. — Орловы обрушили половину дворца, когда его заняла рота Болконских. То же самое они сделают, когда мы войдём а штаб.

— Вижу, — кивнул я.

— Отсюда сможешь управлять демонами?

— Далеко. Поближе бы подобраться, — ответил я, прикидывая расстояние, с которого смогу осуществлять контроль над своими подопечными. — Лучше к стенам вплотную, если надо по всему зданию водить.

— Хорошо. Смотри и запоминай. Заходим со стороны ворот, — лейтенант показал на высокие кованые ворота правее здания, ведущие на пролегающую территорию. Как только окажемся на территории, призываешь трёх «бэта-53», они зачищают этажи. Уяснил задачу?

— Уяснил, — кивнул я.

— Наша рота заходит с фланга, а в лоб пойдут народники. Народное войско, то есть. Всё, хорош отсвечивать. Заметят.

Лейтенант спрятался за стеной, я последовал его примеру.

— Слушай, ты сам этих тварей не боишься? — спросил он ни с того, ни с сего.

— Поначалу боялся. Сейчас привык.

— Как к такому привыкнуть можно… — пробормотал Филиппов, как бы размышляя сам с собой.

— Ко всему можно привыкнуть, — сказал я. — К свисту пуль и снарядов привыкаешь, и к этому — запросто. Если они тебя слушаются, то неопасны.

— В общем, ты это… Когда призовёшь, держи подальше от парней. Чтоб никто из наших не пострадал, — предупредил лейтенант. — Уяснил?

Я кивнул:

— Не пострадают.

Насчёт последнего я не беспокоился. Существа «бета-53», которых мне предстояло призвать, хоть и являлись довольно сильными, но проблем с их контролем я не испытывал. Да и вообще, больше меня тревожила сущность, живущая во мне. Сущность эта пока проявляла себя редко, по особым случаям, но кто знает, не решит ли она показываться чаще?

Мы спустились внизу и вместе со всеми стали ждать команды. Офицер из Орловской гвардии до сих пор что-то обсуждал с ротным, а наш взвод расположился возле клумбы, посреди которой чернела воронка от снаряда.

Стрелять стали поменьше, взрывы грохотали, но далеко и редко, а солнце дружелюбно светило с высокого синего неба. Затишье перед бурей.

— Давно на семью работаешь? — спросил меня лейтенант. — Не слышал о тебе раньше.

— Несколько дней, — ответил я. — А ты?

— Да после гимназии сразу пошёл.

— Это потому что у тебя способности обнаружились?

— Да, всех, у кого способности, определяют.

— А почему именно к Вахрамеевым?

— Так родители у них тоже служат.

— В армии?

— Не, на гражданке. А у тебя нет?

— У меня немного сложно… с родителями. В общем, тоже на князей работают.

Мы бы и ещё поболтали о жизни, но тут нас подняли по приказу. Пора было идти в наступление.

Света вместе со взводом, в который её определили, ожидала приказа идти в атаку. Бойцы и два тяжёлых гусеничных броневика «Пантера» расположился за полуразрушенным дворцом Трубецких. Всё утро шло ожесточённое сражение за этот дворец, а теперь предстояло самое сложное: захватить гвардейскую часть. Она стала последним рубежом обороны сторонников императора, и от того, будет ли она взята, зависел, наверное, исход всей битвы за Белый город.

Вадим находился здесь же. Он тоже собирался идти в атаку вместе со всем. Его лёгкий броневик стоял чуть подальше, в саду, среди изрытых снарядами клумб. Сейчас Вадим командовал не только механизированной ротой, но и целым батальоном регулярной армии или «народного войска», как теперь она называлась. И всё же Вадим решил лично участвовать в битве, полагая, что его духовные способности пригодятся во время штурма. А вот как он умудрился договориться с князьями, чтобы те впустили в свои владения повстанческую армию, Света понять не могла. Но таков был Вадим: всегда со всеми мог договориться.

А может, всё дело в том, что князья испытывали нехватку в технике и личном составе, а у народного войска имелись не только солдаты, но и артиллерия, а теперь ещё и авиация: вчера к повстанцам примкнула вертолётная эскадрилья из Быково.

Свете было сложно решиться участвовать в наступлении. Но не из страха, а из-за того, что предстояло сражаться со своими бывшими сослуживцами. Ей предстояло убивать тех, с кем она совсем недавно делила пищу и кров, кого знала по училищу, кто стал фактически её второй семьёй, а может быть, даже первой.

Понимая, сколь нелегко Свете пойти на такой шаг, Вадим предложил остаться в тылу, но она не согласилась: ведь в части находился её дядя, который убил отца, и с которым она жаждала поквитаться. К тому же избегать сражения Света считала делом, недостойным представительницы знатного рода.

Прозвучал приказ, и отделения одно за другим выбрались из-за полуразрушенного дворца и двинулись в к зданию гвардейской части. Выйдя на огневой рубеж, бронетранспортёры остановились и принялись бить из автоматических пушек и пулемётов по пустым окнам. Внутри было черно от копоти — Вахрамеевы с помощью пирокинеза выжгли все помещения, выходящие окнами на улицу. Сейчас там вряд ли кто-то находился, кроме наблюдателей.

Света вместе со взводом трусцой пересекли широкую проезжую часть и оказались под окнами первого этажа. Другой взвод забежал на крыльцо и притаился за колоннами и возле дверей главного входа. Третий атаковал с южной стороны.

Автоматические орудия бронемашин замолкли, стало удивительно тихо, и только гул моторов, да далёкая ленивая пальба где-то на западе нарушали тишину.

Внутрь здания полетели ручные гранаты. Затем подъехали два лёгких броневика, встали вплотную к стене, и бойцы полезли по капотам и крышам в окна. Полезла и Света. В северном крыле затарахтели автоматы — там уже начался бой.