Но, похоже, магистр хорошо знал свою матушку и смирился с ее характером. Как и с тем, что она периодически пытается вот так подловить своего сыночка в углу и вынудить его пойти на очередные смотрины невесты, которые для маскировки величают званым ужином. А профессор столь же рьяно этим приглашениям сопротивляется.

Поэтому от него в мой адрес не последовало ни громов с молниями, ни иных кар. Лишь снисходительная усмешка.

И она блуждала на его губах ровно до того момента, как не положил на мое запястье чаромер. А затем… лицо профессора вытянулось. Он уставился на стрелку, которая показывала девяносто один… два… восемьдесят пять… Индикатор прыгал, не выдавая точного значения.

— Какой уровень я определил у вас прошлый раз? — спросил Силлеван.

— Два процента, — я сглотнула, предчувствуя неладное.

— Всего несколько дней назад… И такой резкий скачок инициации… — ошарашенно пробормотал магистр.

— Это плохо? — напряглась я.

— Плохо? — переспросил профессор. — Скорее феноменально… Обычно скачок в уровне дара не бывает выше сорока процентов. Сорок — это потолок. Но почти в девяносто…

— Так это хорошо? — уточнила я.

— Это поразительно. У вас невероятно высокий уровень дара. Только почему-то нестабильный… Стрелка должна точно остановиться на одном делении… Если бы инициация произошла год назад и у вас были такие нестабильные показатели, мог бы встать вопрос об угрозе магического срыва. И встал бы вопрос об ограничивающих силу браслетах или даже блокировке дара, если амплитуда колебаний при замерах составила бы более тридцати процентов, но в вашем случае… — он замолчал на несколько секунд. Возможно, причина в превышении максимального порога.

— Что вы имеете в виду? — я подалась вперед.

— Скажем так: ваш дар возрос быстро, резко и на слишком большую величину. Наверняка колебания обусловлены именно этим. Но я все же провел бы замеры спустя пару месяцев…

— А эти пару месяцев… Мне нельзя будет учиться? Или… — тут мой голос сел: — меня и вовсе отчислят?

Я испугалась. Вот внушительную госпожу Силлеван не боялась ни капельки, а тут стало страшно. Потому что все мои надежды вдруг могли рухнуть. Как раз в тот миг, когда я уже поверила, что все позади, что я поступила. И не на теоретический, а на факультет стражей…

— Отчислить? — магистр рассмеялся. — Отличная шутка. С таким уровнем дара не отчисляют. На таких магов, как вы, наш ректор охотится!

«Надеюсь, что эта охота не заканчивается тем, что голову трофея прибивают над камином», — подумалось невесело. 

— О нет, головы таких как вы, слишком ценны для подобного, — произнес профессор и я поняла, что произнесла мысли вслух.

Было неловко, но любопытно было еще больше. И потому следующий вопрос вырвался сам собой:

— А чем так ценны?

Губы Силлевана дрогнули в улыбке:

— Дело в том, что дар выше восьмидесяти процентов встречается у одного чародея из тысячи. Редкость, согласитесь. А если учесть, что магические способности среди людей встречаются не столь часто, то… Знаете, сколько в нашей академии учится студентов с даром выше восьмидесяти? — перебил сам себя профессор.

— Понятия не имею.

— Меньше двадцати человек! На всех пяти курсах. И все эти адепты — с факультета стражей.

Я впечатлялась. Я обрадовалась. Я наконец-то поверила, что сбылась моя мечта. Я стану стражем. Но эйфорию мою прервал вопрос профессора:

— С уровнем разобрались, теперь посмотрим на стихию.

С этими словами он достал из шкафа еще один прибор, напоминавший металлическую пластинку размером с ладонь, напоминающую по форме глаз с опущенным веком. Своеобразный гигантский миндальный орех. Только бронзовый.

В прошлый раз такого я не видела. Ко мне лишь приложили паромер, который и показал два процента.

— Это Око Стихий. Им тестируют направленность дара у тех, чья сила выше двадцати процентов, — пояснил профессор.

— А если ниже?

— Ниже — стихия не может четко себя проявить, поэтому дар считается общим, без выраженной направленности, — пояснил Силлеван и добавил: — Какой дар был у отца? Матери? Обычно ребенок наследует ту же стихию, что и у одного из родителей.

— Я единственный в семье маг, до этого дара ни у кого не было…

— Значит, ждем любого из семи вариантов, — сделал вывод профессор. — А сейчас постарайся сконцентрироваться и направить свою магию в центр Ока.

С этими словами он встал напротив меня, на уровне своей груди держа большими и указательными пальцами за края артефакт. Локти профессора при этом были разведены в стороны, словно в позе для медитации.

Силлеван чуть прикрыл глаза и в этот момент Око открылось. Оно действительно напоминало глаз. Только вместо радужки была пустота, зиявшая черной спиральной воронкой, которая закручивалась все быстрее, приковывая к себе взгляд, утягивая вглубь, маня, мою магию, что тонкой нитью тянулась из груди.

Я даже инстинктивно подалась чуть вперед, навстречу этому магическому водовороту, когда заметила, что уходящую вглубь спираль пересекает тонкое вертикальная ось. Она вращалась вокруг себя и становилось все толще, словно веретено, как которое наматывают нить, что тянется из кудели. И последней была я.

И вот уже не это не ось, а вертикальный, змеиный зрачок, только не черного, ало-голубого цвета. Он разрастался по центу, стремительно превращаясь в круг, заполняя собой все пространство с черной пустотой и…

Последнее, что я увидела, перед тем как инстинктивно зажмуриться от взрыва и прикрыть глаза сгибом локтя — это то ли шар, то ли кольцо, которое вырвалось из Ока, при этом расколов артефакт на части.

А потом воздушная ударная волна ударила меня в грудь, опрокинув назад вместе со стулом. И густая тишина. Она давила на уши, заставляла пульс бешено стучать в висках. Стучать столь сильно, что казалось — еще мгновение, и если не раздастся ни звука, кровь хлынет у меня из носа. Из обеих ноздрей разом.

И я, не выдержав, пошевелилась. Отняла руку от лица и прищурившись взглянула на кабинет. То, что осталось от него, впечатляло руинами. И посреди этого бедлама стоял Силлеван. Он был весь в пыли. Его одежда оказалась порванной в самых неожиданных местах. Волосы стояли дыбом. Но при этом маг по-прежнему держал в руках то, что осталось от Ока.

— Тьфу, — выплюнув изо рта попавшую туда пыль, профессор произнес: — М-да… Как-то я такого варианта не подрассчитал… У вас, похоже, сдвоенный дар: водника, и огненный… Это возможно, если оба родителя — носители дара, причем разных стихий, но вы говорите, что первая в своем роду…

Силлеван отложил артефакт на уцелевшую половину стола и озадаченно потер подбородок.

— Определенно, твои способности стоит изучить. Только сейчас исследования могут спровоцировать бОльшую нестабильность… — задумчиво, глядя куда-то поверх меня, заключил Силлеван. — Сейчас я подпишу тебе протокол с новым замером, но с примечанием, чтобы ты заглянула ко мне через две недели, для повторного замера. Посмотрим динамику стабилизации твоего источника. Ректора я предупрежу. Пока же во время учебы старайся контролировать свою магию и дозировать силу.

Я лишь согласно кивнула, не найдясь чего ответить, а потом так же молча наблюдала, как из выдвижного ящика все того же полуразгромленного стола профессор достал бланк, ручку и размашистым почерком заполнил строки.

— Вот. Отнесёшь в деканат факультета стражей. Там хоть набор и закрыт, для тебя обязательно найдут место, — с таким напутствием Силлеван и отпустил меня.

Я же, стряхнув с себя пыль и известку, поспешила в указанном направлении. Приемная нашлась быстро. Правда, если говорить о теплоте приема, то…Встретили меня без хлеба, только с солью, потому что хлеб в винтовку, видимо, не впихивался.

На страже порядка факультета стоял опытный боец. Дама, сухая как вобла и способная дать леща любому наглому адепту, выслушала мое сбивчивое приветствие и причину, по которой я тут, смерила меня неприязненно-оценивающим взглядом и процедила сквозь зубы: