— Я разыскиваю Нефритовую Луну. Где она? Отвечай быстро и без глупостей! — свирепо рявкнул префект Ли.

Смотритель вытащил изо рта трубку, с помощью которой пытался перебить неприятный запах краски, но отвечать не спешил, близоруко моргая и недовольно скривившись. Он решил, что чары Нефритовой Луны произвели впечатление на какого-то франтоватого выскочку из города, и не собирался уступать объект своего тайного вожделения сопернику.

— Но сердце Нефритовой Луны, по-моему, уже занято! — гнусаво протянул он.

— Лопни твои глаза! Ты слепой, глухой или дурак? Я спрашиваю: где Нефритовая Луна?! Встань, когда с тобой говорит главный инспектор! — прошипел в ярости префект Ли.

Его подчиненные выступили вперед, собираясь научить потерявшего нюх смотрителя должной почтительности. Только теперь тот соизволил приглядеться к посетителям и ахнул. К этому времени подоспел и запыхавшийся начальник Шелкового двора, которому стражники у ворот послали весть о прибытии важного гостя. При виде стольких высоких чиновников цеховой смотритель в полуобмороке забормотал:

— Господин, тысяча извинений! Я думать не смел, что могу… перед ва… попасться на вашем пути… то есть… что вы… тем более в моем цеху… персона вашего ранга…

Он так дрожал, что слышно было, как клацают зубы и стучат по столу ногти: несчастный, видимо, боялся свалиться и на ощупь искал опору.

— Ну, так где Нефритовая Луна? Мне сказали, она работает под твоим присмотром, в красильном цеху, — уже спокойно повторил префект, умиротворенный ужасом провинившегося.

— Это… это так странно! Сегодня утром она не пришла, — пролепетал смотритель, обливаясь холодным потом.

— Исчезла? Невозможно! Была ли она вчера? — взревел начальник Храма Бесконечной Нити.

Смотритель закатил глаза и уже ничего не мог из себя выдавить.

— Да! Эта девушка — одна из самых высокооплачиваемых работниц в цеху. Она никогда не прогуливала. Даже по болезни не пропустила ни дня! — послышалось сзади.

Женщина средних лет с оголенными массивными руками, покрасневшими от алой краски и словно расписанными муаровым узором, казалось, с удовольствием наблюдала за унижением смотрителя.

— Так! Это неспроста… Мне нужна эта шустрая парочка. Они нужны мне не-пре-мен-но! Руководство следствием беру на себя! — Префект Ли стукнул об пол тростью и резко развернулся на каблуках, чтобы покинуть зловонный цех.

Лицо начальника особой группы побелело как простыня: он живо представил себя раскачивающимся на виселице. Да, такая перспектива казалась ему весьма вероятной.

Молодая несторианка наблюдала за быстрыми движениями ящерки, бегавшей по потолку. Девушка чувствовала себя совершенно счастливой. Задуманный ею план, тайный и волнующий, воплощался в реальность. Лежа в постели и озирая беленые известью стены и потолок, Умара прокручивала в памяти тот незабываемый ужасный день, который ей довелось пережить. И даже испытывала торжество: теперь не только у ее отца, епископа Аддая Аггея, есть свои секреты.

Первым шагом к новой жизни стало решение не рассказывать отцу о припрятанной шкатулке. Нет, этот шаг был, скорее, вторым, а первым — то, что она утаила посещение тайного книгохранилища монастыря Милосердия вместе с мальчиком по имени Пыльная Мгла.

Ей вовсе не хотелось расставаться с сандаловым сердечком: впервые в жизни в руках Умары оказалась вещь, принадлежащая только ей, и никому другому. И сразу — такая необыкновенная вещь! На следующий день после страшного приключения она сумела открыть шкатулку и заглянула внутрь. Будто зачарованная, Умара долго рассматривала свое загадочное сокровище, а потом решительно закрыла крышку.

Умара проводила долгие часы, пытаясь постичь загадку, с которой столкнулась; она читала и просматривала книги в отцовской библиотеке, пытаясь хоть что-то разузнать о таинственном предмете. Напрасно: нигде не встречалось даже беглого упоминания о содержимом маленького сандалового сердечка. Своей тайной она решилась поделиться с одним только Пыльной Мглой, и то лишь через несколько дней.

Китайский мальчишка, конечно, клянчил «хоть одним глазком посмотреть», и Умара, поколебавшись, согласилась.

— Да она же стоит, небось, кучу денег! — в восхищении воскликнул мальчик.

— Поклянись, что никому про нее не расскажешь!

Не сводя выпученных от восторга глаз с изысканной вещицы, тот серьезно и вдумчиво произнес:

— Кляну-у-усь… — и быстро добавил: — Надо это надежно спрятать. Среди книг, например!

До сих пор девушка хранила свое сокровище под кроватью. Теперь же задумалась.

— Наверное, ты прав. Завтра вернемся к той скале и спрячем ее в замурованном гроте с книгами.

Взволнованные и немного испуганные, они отправились выполнять задуманное, как только Аддай Аггей по своему обыкновению уехал на охоту и Умара смогла незаметно покинуть дом.

— Может быть, положить ее вон там, в глубине, на стопку книг? Со стороны она покажется футляром для миниатюрной рукописи из монастыря Спасения и Милосердия, если даже кому-то придет в голову мысль заглянуть сюда и проверить, все ли в порядке! — предложила девушка.

— Раз уж эта вещь сплошь отделана серебром, монахи могли бы выложить за нее немалые деньги! — расчетливо заметил ее юный спутник.

— С чего ты взял? Ведь монахи — они же бедные!

— Каждый буддийский купец, удачно поторговавший на рынке Дуньхуана, не забывает оставить серебряную монету Центру Равновесия — настоятелю местного монастыря. Богатств у них не счесть! А эта шкатулка… она такая непростая. Вот бы показать ее монахам… а лучше — прямо самому настоятелю… если бы только с ним встретиться! Он вполне мог бы щедро нас вознаградить, — рассуждал Пыльная Мгла, напустив на себя вид бывалого пройдохи, но Умара рассмеялась и засунула деревянное сердечко между рядами сутр, которые, судя по виду, давно не доставались, заваленные грудой других рукописей. Собственно говоря, в эту щель даже рука просунулась с трудом.

Тем временем отец Умары полагал, что поступает наилучшим образом, стараясь не тревожить дочь рассказами о финансовых проблемах. В ближайшем окружении епископа о тайной сделке знала лишь Голеа, от которой невозможно было бы скрыть, что частые отлучки — вовсе не поездки на охоту. Еще Аддай Аггей посвятил в дело дьякона несторианской церкви: тот возглавлял производство. Он создал настоящую шелковую мастерскую, где выделывали материю наивысшего качества. Нить прибывала из Турфана в тюках на спинах верблюдов, надежно спрятанная на самом дне, под другими грузами. Готовую ткань скрытно доставляли в Китай под слоями грубого полотна из козьей шерсти. Чтобы избежать любопытных взглядов, Аддай Аггей обустроил мастерскую в стороне от поселения, в безлюдной пустыне, на расстоянии дня пути от оазиса Дуньхуан.

Добраться туда можно было, выехав по Шелковому пути на запад, а затем свернув с дороги направо, к северу, на еле заметной развилке, отмеченной небольшим кустом колючки, возле которого навалена была для надежности еще и кучка камней. Оттуда следовало ехать в сторону горной гряды, видневшейся на горизонте.

Настоящей дороги тут не было, а когда начинала намечаться колея, ее сразу заметали пылью и засыпали собранным поблизости щебнем, каким покрыта вся эта иссохшая земля. Среди камней лишь изредка мелькал тощий пучок серой травы с острыми, как иглы, кончиками. Почти у самых гор находилось небольшое строение, сливавшееся с окружающим скалистым пейзажем и издалека неразличимое. Стены были низкими и бугристыми, словно поверхность скалы, которая высилась над хибарой и служила ей опорой.

Далее начиналось ущелье с пологими склонами и обширным дном, где протекала маленькая, но чистая и непересыхающая речка. Здесь хватило места для огорода, а на оставшейся части разводили кур и, таким образом, обходились без привозной пищи и воды.