— В чем дело? — сухо поинтересовался префект. — У вас такие мины, будто небо только что рухнуло на землю!

— Господин префект, мы упустили девушку и парня, которые жили на втором этаже, над лавкой убитого торговца, — признался начальник группы.

— Так-то вы исполняете приказ вести постоянное наблюдение за «Шелковой бабочкой»?

— Исполняем, господин префект! Но эти двое со вчерашнего вечера в лавке не появлялись. Жить им больше негде… Мы были уверены, что им некуда податься! Да сожрет меня дракон, я один виноват в этой промашке!

— О да, пусть сожрет! Вы не достойны своей должности! Я вас… Вам зерно горчицы покажется бесконечностью, в которой правит Повелительница Лазоревых Облаков![37] Я направил восемь человек, целых две группы, с ясным заданием — проследить за двумя основными подозреваемыми! Чем занимались эти восемь человек?! — кричал главный инспектор, нервно бегая из конца в конец просторного округлого кабинета, в то время как его люди робко жались друг к дружке, от неловкости не решаясь поднять глаза.

— Виноваты, господин префект! Должно быть, их кто-то предупредил! — смиренно склонившись, осмелился пискнуть один из провинившихся.

— Именно этого вы не должны были допустить! За что вам только платят ежемесячное жалованье? — рявкнул префект, даже не вспомнив о собственном постоянном доходе.

Тот, кто решился вставить слово, атлетического сложения мужчина, от страха затрясся, как осиновый лист. Префект Ли славился неподкупностью и суровостью, что и позволило ему занять столь ответственный и трудный пост. Его даже негласно прозвали «глазами и ушами» императора Гао-цзуна. Главная инспекция фактически была тайной полицией императора. Служащие подбирались на основе личной преданности ему… или непосредственному начальнику, что, по сути, означало то же самое. Эта «теневая армия» и ее главнокомандующий, грозный префект Ли, на всех наводили ужас.

Префект был, можно сказать, главным привратником императорского дворца и сам принимал решения, кого допускать ко двору, а кого — нет. А настоящих привратников и стражей он набирал из боевых ветеранов: порой среди них встречались однорукие или иным образом покалеченные в сражении, но каждый запросто справился бы с любым не нюхавшим войны молодым сосунком. И умел убивать без заминки.

— Что известно об этих двоих? — чуть умерил гнев префект.

— О парне почти ничего. Квартальный староста не успевает уследить за всем, что происходит вокруг, хотя неплохо осведомлен. Он утверждает, что понятия не имеет об этом человеке, раньше его не видел.

— Ну, а девушка? О ней вы что-то знаете? — прорычал префект.

— Ее зовут Нефритовая Луна, работает на шелковом дворе Храма Бесконечной Нити. Квартальный староста подтвердил, что она уже много месяцев жила в комнате над лавкой. Больше я ничего не успел узнать, — торопливо сообщил начальник группы.

— Немедленно послать людей на шелковый двор! Чего же вы ждете? Чтобы у вас ногти отросли длиннее тигриных когтей? — взорвался главный инспектор.

— Господин префект, сегодня утром я послал туда трех человек. Как только они вернутся, я сразу приведу их к вам, господин префект, для устного доклада! А пару часов спустя мы подготовим для вас письменный отчет.

По внутреннему распорядку службы все доклады по судебным делам и расследованиям полагалось представлять в письменном виде. Таким образом, можно было без труда проследить ход дел и выявить упущения и ошибки следствия, уточнить все подробности. Когда обнаруживались грубые промахи или злоупотребления, префект сурово карал виновных.

Главнокомандующий зыркнул на подчиненного и, резко развернувшись, ушел в свой кабинет, стукнув тростью об пол. Но не успел начальник группы перевести дух, как префект вернулся, чтобы объявить:

— Я выезжаю вместе с тобой! Сам расспрошу людей в Храме Бесконечной Нити. Затем мы вместе осмотрим место, где жила девица.

Еще никогда главный инспектор империи не вел допросы свидетелей лично! Начальник группы вспотел от страха: что за этим кроется? Недоверие к подчиненным? Или какие-то игры в верхах, недоступные его пониманию?

В обеденном зале для работников инспекции стоял наполовину опустошенный котелок с горячим супом, от которого еще шел пар. Агенты особой группы отдыхали, играя в шашки. Они глазам своим не поверили, увидев начальника в компании с префектом Ли. Под строгим взглядом главного инспектора они торопливо смахнули шашки со стола и уткнулись носами в миски, делая вид, что быстро доедают суп.

— Вы трое, наденьте повязки! Мы с господином префектом собираемся проведать ваших приятелей, которые, надо думать, трудятся сейчас усерднее пчел в Храме Бесконечной Нити! — распорядился начальник группы нарочито твердым голосом.

Три агента опрометью бросились в гардеробную повязать головы белыми платками с каллиграфически выведенными иероглифами «Великий» и «Служба», что означало Главную инспекцию. Эта деталь облачения всегда вселяла в горожан благоговейный страх, позволяя с легкостью пройти сквозь даже самую тесную толпу.

В этот день толпа была на редкость плотная: горожане будто сговорились одновременно высыпать на улицы. Пожалуй, даже людям с белыми повязками инспекции пришлось бы туго. Но паланкин префекта Ли, также отмеченный крупными иероглифами «Великий» и «Служба», только не черными на белом холсте, а выведенными золотом по черному лаку, легко рассекал людское море: народ шарахался от грозного символа власти. Агенты трусцой бежали вслед, пользуясь образовавшимся проходом. На всю дорогу ушло не больше получаса — раза в три меньше, чем понадобилось бы простому агенту; сколько времени потратил бы обычный прохожий, даже представить невозможно.

Скоро показался огромный комплекс строений, Императорский шелковый двор, занимавший весьма обширное пространство. Префект Ли выскочил из паланкина, не дожидаясь, пока его опустят на землю, безо всяких церемоний растолкал стражников и чиновников, которым полагалось осматривать каждого входящего и выходящего из Храма Бесконечной Нити.

— Префект Ли, Главная инспекция! — небрежно бросил он им.

На улочках между цехами, где пряли нить, ткали, окрашивали материю, оставили глубокие колеи бронзовые колеса колесниц, перевозивших краски, ткани и огромные катушки. Идеально ровные, уходившие в затуманенную испарениями едких растворов даль, эти колеи создавали иллюзию бесконечных расстояний. Из некоторых цехов доносился громкий шум, где-то торопливо пробегали работники, мимо ехали нагруженные колесницы — вся эта суета напоминала движение на улицах настоящего города.

Начальник группы агентов остановил человека, отдававшего какие-то распоряжения работницам:

— Куда прошли люди с такими же повязками, как у меня?

Человек согнулся в почтительном поклоне:

— Они отправились во второй зал, цех окраски, — указал он направление.

Цех представлял собой большое угрюмое здание, сквозь чьи низкие окна виднелись красноватые отсветы пламени четырех печей, над которыми сушили ткань после вымачивания в чанах с краской: насыщенность цвета зависела от того, сколько времени ткань выдерживали в растворе, а оттенок — от того, как ее сушили.

В этот самый момент показались три агента, направленных сюда утром, — они шутливо любезничали с красивой работницей.

— Развлекаетесь? — рявкнул префект, и начальник группы рысцой бросился к своим людям, демонстрируя подчинение и старательность. Через минуту он озадаченно доложил:

— Господин главный инспектор, мои люди сообщают, что Нефритовая Луна с утра находится на рабочем месте! Им запретили входить в цех под предлогом государственной тайны производства красок. Они не осмеливаются самоуправствовать, поэтому собирали сведения во дворе… но не… не развлекались…

— Пусть проведут нас туда, и как можно быстрее, — и префект стремительно, почти бегом, направился к цеху.

Не теряя времени, префект Ли зашагал сквозь клубы удушающего едкого пара между емкостей с готовым раствором, кипевшим, словно диковинная похлебка. Там варились листья, плоды, моллюски, толченые минералы. Рецепты смесей хранились в тайне, как считалось, на протяжении тысячелетий, с тех пор как легендарный Желтый император по своей великой милости передал их людям. В глубине зала, за маленьким столиком с документами, восседал главный смотритель цеха, надзиравший за рабочими. Поскольку он постоянно находился среди ядовитых испарений, глаза у него были красные, а настроение — всегда отвратительное.