— Что до меня, — твердо сказал Пять Защит, — я подтверждаю, что сутра Безупречной Пустоты была отдана монастырю Самье в качестве залога, и я хочу, чтобы она оставалась здесь вплоть до следующего совета в Лхасе. Учитывая все обстоятельства, я сожалею о том, что прежняя встреча сорвалась и это едва не привело к неминуемому разрыву.

— Сын мой, твоими устами говорит Блаженный, — пробормотал настоятель. — Умара, благодарю за доверие, я высоко оценил твой поступок. Четыре реликвии будут храниться под двойной охраной в глубине монастырской библиотеки, пока не придет время извлечь их на свет! Мы будем беречь их как зеницу ока! Несмотря на то что мои собственные глаза уже давно отказались мне служить, — улыбнулся слепой старец.

Во второй половине дня лама сТод Джинго провел всех троих в монастырскую библиотеку. Главный книгохранитель показал почетным гостям самые драгоценные сокровища: прекрасно иллюстрированные рукописи, разложенные на длинных столах для работы копиистов. Между свитками стояло множество чернильниц и баночек с цветной тушью. Затем лама провел их в отдельную комнату, имевшую дополнительные запоры на дверях и лишенную окон. Именно сюда надлежало поместить все четыре священных залога. На глазах гостей массивная дверь была закрыта.

Вечером Умара и Пять Защит отправились в спальню, которую им отвели, а Пыльная Мгла, оставшись один, предался переживаниям. Бросившись на жесткую койку, китаец с трудом сдерживал рыдания. Он готов был биться головой об стену от горя, отчаяния и ярости. Он мог вообще продать эти камни какому-нибудь ювелиру или торговцу диковинами и древностями и получить за них целую кучу серебра, а потом жить в довольстве долго-долго! Он мог давно забыть про эту предательницу Умару! Почему судьба так жестока с ним? Почему она заставляет его бесконечно брести по дорогам, преодолевать высокие горы, взбираться на Вершину Мира, чтобы испытать столь тяжкое разочарование?

В это время Умара и Пять Защит остались наконец наедине в небольшой келье, где их бурно приветствовала соскучившаяся Лапика. Умара, бледная и дрожащая, бросилась в ноги возлюбленному и расплакалась. Тот, будучи весь день в напряжении, теперь внезапно излил все подавляемые чувства в одной неукротимой вспышке гнева:

— Почему ты так и не сказала мне всю правду до конца, Умара? Я думал, что у нас нет больше друг от друга никаких тайн… Как ты могла!

Не имея сил ответить, Умара лишь рыдала.

— Знаешь, что я сделаю?! Вернусь в Лоян, принесу покаяние перед Безупречной Пустотой, буду умолять, чтобы он простил мне мои грехи… Я вернусь к благочестивой жизни и больше никогда не отступлю от нее!

Молодая христианка с трудом выдавила сквозь слезы:

— Пять Защит, прости меня! Я боялась!

— Меня?!

— Нет, наоборот! Я боялась за тебя! Я не хотела причинить тебе вред!

— Кто забил тебе голову подобным вздором?!

— А если это совсем не вздор! Я слышала это от достопочтенного Центра Равновесия! Настоятель монастыря в Дуньхуане был другом моего отца, клянусь! Все, что я говорю, чистая правда! Я сначала просто убрала шкатулку подальше. Потом решила заглянуть внутрь. Сразу поняла, что это очень ценные вещи, и по глупости решила продать их. Как раз тогда я узнала, что у отца серьезные проблемы с деньгами и что ради этого он затеял производство шелка. Но в тот момент и работа в шелковой мастерской остановилась сразу по нескольким серьезным причинам! Я подумала, что он мог бы с этим справиться, если бы… если бы получил много серебра. А все говорили, что монастырь Большой Колесницы очень богатый.

— И ты пошла в монастырь, к Центру Равновесия, и понесла ему священную мандалу и Глаза Будды? — Пять Защит ушам своим не верил.

— Я не знала, что это такое. Я думала, что поступаю разумно…

— И что он тебе ответил?

— Он сделал вид, что понятия не имеет об этих предметах, и категорически отказался обсуждать их покупку. Но я сразу поняла, что он солгал. У него был такой странный взволнованный вид… Я его прежде никогда таким не видела. А потом он уверил меня, что эти вещи не должны оставаться со мной, что они приносят несчастье, они прокляты… И даже если я расскажу кому-нибудь про них, тот человек тоже пострадает… Он говорил такие страшные слова! В конце концов он заявил, что их нужно поместить в особое хранилище!

— Да он просто хотел получить эти вещи даром!

— Не знаю… Я поверила, что это проклятые вещи, приносящие несчастье! Ведь прежний их владелец мертв! — всхлипнула Умара.

— Но он не пытался их у тебя отнять?

— Он настаивал на том, чтобы я отдала все эти вещи ему, но только для того, чтобы он их перепрятал в надежное место, чтобы из-за них больше никто не пострадал. Он даже попытался помешать мне уйти из его кабинета. Но как-то нерешительно… Может быть, из-за того, что я сказала, будто отец знает, куда и зачем я пошла?

— И ты решила воспользоваться найденным ранее укрытием? Я, кажется, начинаю понимать, что случилось, Умара!

Пять Защит был в полном смятении чувств, он испытывал раскаяние за свой гнев, хотел утешить девушку, успокоить ее.

— Ну да! Я не могла поступить иначе! Я все время думала о его словах про злой рок… Я не могла сказать тебе о шкатулке и допустить, чтобы ты пострадал из-за этого! Я люблю тебя! Только Единый Бог знает, чего мне это стоило! — По ее лицу текли слезы.

— Как я могу сердиться на тебя, любовь моя?!

— Я вот как считаю, — успокаиваясь, задумчиво произнесла Умара, — даже если не существует злого рока, все-таки Центр Равновесия был прав! Камни приносят несчастье, хоть в вашей вере и считаются благословенными. Смотри, сколько всего уже из-за них произошло. Шкатулка создана, словно нарочно, как приманка. В библиотеке Самье она будет теперь вдали от людей и никого не соблазнит заглянуть внутрь.

— Надо послать этой узурпаторше пять ядовитых гадов, и не о чем больше говорить! Тем более что она снова беременна! Надеюсь, по крайней мере, что это не мальчик! — отрывисто пролаял старый генерал Чжан. В ожидании посетителей он проводил время за курением особой смеси, которой было свойственно менять его голос, придавая ему своеобразный высокий тембр.

Тот, кто упоминал пять ядовитых гадов, подразумевал самых вредоносных тварей, способных погубить человека: змею, паука, скорпиона, жабу и тысяченожку; из них фармацевты разными способами добывали яды.

Убежденный конфуцианец и бывший премьер-министр великого императора Тай-цзуна, старый генерал страдал от болей в спине после очередной игры в поло, в которой участвовал обычно раз в неделю. Это развлечение завезли в империю Тан из Ирана. Сперва в игре упражнялись только женщины, мужчины же предпочитали лишь смотреть, как носятся по полю юные всадницы. Но постепенно игра вошла в моду и среди придворных мужей.

Генералу предстояло принять участие в своего рода судебном заседании по делу императрицы У-хоу, где должны собраться самые авторитетные лица империи. Для них, занимавших высокие должности, но совершенно беспомощных перед супругой Гао-цзуна, это была единственная возможность выплеснуть накопившиеся раздражение и гнев. Влияние императрицы на мужа не ослабевало, а сам он становился все слабее и непоследовательнее.

Между почтенными государственными деятелями царила непримиримая вражда, но общая ненависть к императрице обрела мощь, превосходившую по силе разногласия и соперничество. Среди приглашенных были министр шелка Очевидная Добродетель, префект Ли, главный секретарь администрации Линь-ши, дядя госпожи Ван, бывшей супруги императора Гао-цзуна, и главный канцлер Хань-юань.

— Ты, должно быть, сошел с ума, если выпустил одновременно указы про манихеев и несториан! — заявил старый генерал главному канцлеру.

— Императрица была в ярости, — ответил тот. — Она бросилась к Гао-цзуну, но слишком поздно. К счастью, коронованный тюфяк подписывает все, что ему приносят. Но мне пришлось выдержать жестокую битву! — гордо воскликнул Хань-юань.