Она вытряхнула на пол вещи лодочника из полотняной сумки и с интересом рассматривала содержимое.

— Слышишь моторы? Это за нами, в этот раз с оружием и сетями.

Кейса никаких моторов не слышала и только тяжело вздохнула, запихивая кошелёк перевозчика в карман своего рюкзака.

Ричи прижал уши, поймав себя на мысли, что поучает проводника. Виноватый взгляд появился лишь на мгновение и тут же исчез. Небеса не разверзлись, и гнев куратора не обрушился на его голову. Пёс начал привыкать к новой манере общения и даже входить во вкус.

Кейса не стала спорить с обученным псом и направила лодку к берегу.

— Какой план? — только и спросила она.

— Куда тебе нужно?

Это был чертовски хороший вопрос. Она всего лишь хотела попасть туда, где безопасно.

С властями ещё можно было договориться, если те не продажные. Она не нападала на лодочника, а супер-пёс в любой момент мог исчезнуть в тумане. А вот солдаты и Анти от нее просто так не отстанут.

Центральный сразу отпадал. Там ее будут искать в первую очередь по старым адресам, друзьям и знакомым. Лесной казался самым подходящим вариантом, местные жители были почти автономны и не особо сотрудничали с полицией. Район считался отстойником неприкаянных душ, куда стражи порядка предпочитали не заглядывать лишний раз. Податься в Лесной было то же самое, что залечь на дно, а там либо пан или пропал.

— В Лесной, — сказала Кейса, наблюдая, как лодка с дырявым дном скользила вниз по реке, медленно погружаясь в холодные тёмные воды.

Найрад в очередной раз поборол желание вдохнуть. Ледяная вода застилала глаза. Он барахтался, мечтая о глотке воздуха, и с ужасом осознавал, что уже не выплывет.

Сквозь зеленоватую муть, поднявшуюся со дна озера, он видел светящийся портал и изо всех сил грёб в его сторону. Оборотень понимал, что, скорее всего, не успеет добраться до пятна света, в котором крылось спасение до того, как закончится кислород, но не собирался сдаваться без борьбы.

С каждой секундой погружения вода становилась холоднее. Озеро беспокойно колыхалось. Из глубин водоема поднимались залежи грязи и тины. Волны, создаваемые порталом, затрудняли движения пловца. Очередная пульсация швырнула в глаза слой ила вперемешку с песком. Найрад толкнулся, пытаясь выбраться из облака грязи, и беспомощно забил ладонями. В какой-то момент он не мог больше сдерживаться и вдохнул. Вода хлынула в рот, нос и лёгкие. Ледяное прикосновение обожгло глотку. Приступ кашля задушил его, впуская внутрь ещё больше жидкости. Казалось, грудная клетка вот-вот разорвётся. Горло сковал болезненный спазм. Найрад попытался нырнуть как можно глубже и с ужасом почувствовал, что теряет сознание. На пике паники он вдруг ощутил спокойствие и эйфорию, а потом всё исчезло…

Найрад скрёб пальцами по холодной земле, загребая в пригоршню ветки, опавшие листья и мокрую траву. Он кашлял, царапал грудь и никак не мог отделаться от мерзкого ощущения. Он утонул. Мозг медленно умирал, рисуя картину ночного леса.

Стоп. Кажется, всё это вполне реально.

Оборотень лихорадочно провёл ладонью по волосам, ощупал лицо грязными руками и взвизгнул от восторга! Каким-то чудом ему удалось вернуться в собственное тело.

Найрад попробовал подняться, но тут же взвыл от боли. Приступ паники обездвижил его. Он вдыхал прохладный ночной воздух сначала острожными глотками, а потом жадно и полной грудью. В мыслях полыхал пожар. Кожа между лопаток горела и ныла. Он дотронулся до больного места, пальцы стали влажными и липкими.

Оборотень лизнул руку. Так и есть, это кровь. Ранение перенеслось на новое тело? Или покалечили уже здесь?

Найрад стиснул зубы и сжал кулаки, пытаясь справиться со вспышкой вины и гнева.

Что же он натворил?! Провалил задание, убил собратьев. И какова награда? Стрела в спину, и это ещё только цветочки. Что ждёт его теперь?

Злость сменилась жалостью к себе. Против своей воли он попадал из одной передряги в другую, которые с каждым разом заканчивались всё хуже. От этих мыслей стало совсем тошно. Чтобы как-то отвлечься, он представил, что сделает с Лисом, если выкарабкается.

Немного успокоившись, оборотень посмотрел на внутренний монитор.

Лес. На много километров вокруг ни души. Только он и чувство вины.

Найрад замёрз, зубы стучали. Холод пробирал тело до костей, а воспоминания леденили душу изнутри. Крик проводника всё ещё стоял в ушах. Маленький птах пожертвовал жизнью, защищая его, а он даже не смог выполнить его последнюю просьбу. Дьяволёнок остался жив.

Найрад собрался с силами и попробовал подняться. Он перекатился набок, ухватился за ветку дерева и, переборов слабость, встал на колени. Пару секунд всё шло хорошо, он держался в вертикальном положении, но потом голова пошла кругом, и он рухнул на сухие листья. Тело бросило в жар. Казалось, что его накрыли тёплым одеялом, и он никак не мог проснуться и откинуть его. Мысли медленно гасли, растворяясь в приятной дурноте, проблески сознания появлялись всё реже и наконец совсем затихли.

— Ах, волчок-серый бочок! — вздохнула отшельница, склонившись над парнем, — подраночек-недострелыш, в чаще заплутал да на помощь позвал.

Агнесс многое повидала на своём веку. Оборотней она не боялась и любопытством не страдала, однако диковинное сияние, исходившее от парня, заинтриговало лесную жительницу. Этот оборотень мог исцелить многих, а сам валялся без сознания, не в силах зарубцевать простенькую рану.

Женщина сжалилась над ним и отнесла в свой домик, затерявшийся среди сосен и елей близ ручья. Тропинку к той избушке найдёт не каждый. В прежние времена приходили по ней подруги, но теперь уже никого не осталось.

Найрад очнулся к полудню. Первое, что он увидел — пылинки, парящие в лучах света посреди комнаты. Они кружились и танцевали, сообщая, что солнце уже стоит высоко в небе.

Он совсем не хотел просыпаться. Неизвестность не сулила ничего хорошего, все события последних дней закручивались в тугой клубок сплошь состоящий из ошибок и косяков. Найрад вспомнил пылающую усадьбу, мёртвых оборотней и подземное озеро. На глаза навернулись слёзы. Последнее, что он помнил — это то, как отрубился в лесу.

Сейчас он лежал на жёсткой кровати в домике с бревенчатыми стенами. Рана на спине была забинтована, а повязка пахла душистыми травами. Кто-то нашёл его и перенёс сюда. Кем бы ни был хозяин избушки, Найрад рассудил, что лучше убраться по-тихому. В печке потрескивали поленья, а на плите булькало варево, источая пьянящий аромат. Рот моментально наполнился слюной.

Найрад аккуратно встал с постели. Его охватило ощущение невесомости. Голова шла кругом, картинка перед глазами расплывалась, а ноги казались ватными. Первые шаги дались нелегко, будто он не ступал по полу, а парил над землёй, но постепенно ощущения пришли в норму.

Он выглянул на кухню. Домик оказался таким, какими были хаты сто лет назад: скоблёные полы, тканые половицы, деревянная посуда. Найрад с трудом заставил себя отвернуться от горшка с едой, но отделаться от соблазнительного запаха было намного сложнее. Желудок предательски урчал. Найрад застыл посреди кухни в нерешительности. Разум говорил уносить ноги, а живот призывал остаться на обед.

На крыльце послышались шаги. Дверь протяжно скрипнула и отворилась. На пороге появилась женщина.

На первый взгляд, было трудно сказать, сколько ей лет. Может, за сорок, а, может, за пятьдесят. Тёмные брови выделялись на фоне русых волос, заплетённых в косу, а большие зелёные глаза излучали материнскую доброту. В её движениях прослеживалась плавность и пружинистость, свойственные скорее молодой девушке, чем женщине в годах. Она выглядела как деревенская баба, по-своему красивая. Что-то подсказывало Найраду, что хозяйка не так проста, как кажется. Под её взглядом хотелось съёжиться. Казалось, озорные глаза просверливали гостя насквозь.