— Стой! — приказала Агнесс.

Найрад встал как вкопанный, не в силах пошевелиться. Огонь полоснул по щеке, не обжигая, но заставляя подчиниться приказу. Дыхание перехватило, а горло пересохло. Найрад понял, что не может вдохнуть. Перед глазами заплясали черные круги.

“Наверное вот так все и закончится”, — подумал перекидыш, падая на колени.

— Оставь его! — Милорад погасил огненное кольцо энергетическим пассом, и ударил Агнесс энергетическим веером. Она потеряла концентрацию, и отвлеклась от Найрада.

Найрад жадно глотал ртом воздух, когда к нему вернулась способность дышать.

— Я не тягаюсь силой с женщинами, но ради такой стервы сделаю исключение, — сказал Милорад.

Агнесс не ответила, а только метнула в него образовавшуюся из воздуха ледяную глыбу, которую Милорад расплавил на полпути ответным выпадом.

Осколки льдины устремились в Найрада.

— Нет! — крикнул он, выставив руку вперед, будто ладонь могла защитить от острых как лезвие льдин.

Вспышка силы, слетевшая с пальцев расплавила лед и отшвырнула Найрада к стене. Удар встряхнул тело и расшевелил старые воспоминания.

Найрад увидел себя, лежащим в колыбели, над которой склонились молодые Милорад и Агнесс. Они не улыбались на агуканье младенца, а о чем-то спорили. В следующее мгновенье он увидел себя розовощеким ребенком, заливающимся плачем. Агнесс передавала его на руки Малайи. А Найрад с тоской смотрел в спину, такой близкой и родной, уходящей навсегда женщины.

Очнувшись, он схватился за голову. Значит все, было правдой. Эта жестокая парочка, пытающаяся друг друга убить, являлись его родителями. Вся жизнь Найрада была ложью с самого начала и до нынешнего дня. Родные люди предали его сразу после рождения, а те, кого он считал родителями лгали ему в глаза. Лис избавился от них, чтобы натравить его на Анти, словно бойцовского пса. Старый интриган словно ластиком стирал из жизни своего сына сначала родителей, потом человеческих друзей, оставленных в брошенных наспех городах. А напоследок отнял у него девушку.

Кейса снова бросилась на него, но крик, вырвавшийся из самых глубин исстрадавшейся души, отбросил волчицу в сторону.

— Отстаньте от меня!!!

Воздушный щит, слетевший с ладони Найрада отбросил Агнесс с Милорадом в коридор через распахнувшуюся дверь.

Найрад остался один на один со своей тоской. Он с горечью взглянул в окно. Анти уничтожали остатки того, что он считал своей стаей. Любимая девушка пыталась его убить по приказу кровного отца.

Словно завороженный Найрад начал хаотично двигаться по комнате. Прыгал от одной стены к другой, переворачивался в прыжке, крутился на месте, словно заведенный волчок. Постепенно его движения начали оформляться в танец. Словно тело вспоминало зашифрованный код, открывающий портал в другое измерение. Шаг вправо, шаг влево, прыжок, переворот. Найрад прыгал будто видел загорающиеся на полу кабинета огненные руны.

Рваные края пылающего заклинания закружились вокруг перекидыша в бешеном танце. Пространство зазвенело, воздух наполнился чужой тяжелой энергией, открывающегося в неизвестность портала. От него веяло прохладой и свежестью. В том пространстве не было боли, лжи, жестокости и обмана. Только свобода.

Найрад на секунду замялся у входа. В коридоре послышались шаги и раздались звуки автоматных очередей.

Перекидыш выглянул в окно.

Анти спешили к парадному входу, распахивали дверь за дверью, топали тяжелыми армейскими ботинками по лестнице. Неожиданно дверь распахнулась, и Найрад столкнулся взглядом с рекрутом в знакомой ненавистной форме.

Бритоголовый парень вскинул автомат и нажал на курок.

Перекидыш видел летящие к нему пули, словно в замедленной съемке. Он махнул рукой, отправляя их обратно, и шагнул в портал в новый, неизвестный, но такой притягательный мир… 

 Найрад толкнул дверь в бар, в котором назначил встречу другу. Розоватая дымка заката алела на горизонте, отсвечивая в окнах домов оранжевым пламенем. Ветер трепал волосы и пробирал до костей, заставляя побыстрее войти в теплое накуренное помещение, сесть за столик и расслабиться в предвкушении пятничного вечера.

Взгляд Найрада зацепился за бегущую строку на экране телевизора.

“Полицейский оборотень разнюхал кровавый след серийного убийцы”.

С экрана зрителям улыбался парень с выступающими клыками, серой щетиной и светящимися глазами.

Найрад взял пульт на барной стойке и включил звук.

— Какого это использовать свои способности на благо общества? — спросил репортер.

— В той войне фанатики пытались нас опорочить, выставить чудовищами, которых нужно уничтожать. Но оборотни вполне миролюбивые создания. Когда отпала необходимость скрываться, я решил стать полицейским, чтобы использовать свои способности для поимки преступников. Моя жена врач. Читая ауры, она диагностирует заболевания на ранней стадии развития, что позволяет лечить их своевременно, пока не появились осложнения, а дочь занимается исследованием тонких энергий, скрытых от людского глаза в институте физики.

В кадре появились дети в футболках с изображением оборотней и фигурками волков в руках.

— Я бы хотел стать оборотнем, чтобы помогать людям, — сообщил в микрофон улыбчивый мальчик со светлыми кудряшками, обрамляющими лицо.

— Оборотни не страшные, — вмешалась девочка, стоящая рядом, — я совсем их не боюсь, — заверила малышка, глядя в камеру.

Найрад заскучал и переключил канал.

— Интеллектуальные овчарки вывели нас на новый уровень борьбы с преступностью, — сообщил мужчина в форме, — с их появлением снизились потери в ночных патрулях. Нам удалось зачистить целые криминальные районы. Преступники покинули насиженные места, и больше не возвращаются. Думаю, молодежь находит криминальный путь менее привлекательным зная, с какими защитниками правопорядка им придется столкнуться.

Найрад нажал на кнопку, выключая телевизор, и подумал, что средства массовой информации могут убедить зрителей любить или ненавидеть кого угодно и за что угодно. Выставишь оборотней героями или опасными хищниками, и большинство поверит тому, что вещают с голубых экранов, даже не удосужившись взглянуть в окно на реальность, и спросить себя, а так ли это?

Вдруг на сцене появился пианист в вечернем фраке.

Поклонившись немногочисленной публике, он встряхнул волосами, сел на табурет и ударил по клавишам.

Звуки инструмента разлетелись по помещению, раскатистое эхо из подсобки откликалось на мелодию причудливыми отголосками.

Шикнув на пианиста, Найрад попытался сосредоточиться на этой ветке реальности.

Музыкант сыграл мелодию в третий раз.

Найрад чувствовал себя неплохо в этом мире, поэтому старался не проснуться. Парня не оставляло ощущение, что в глубине души ему немного неуютно, ведь всю жизнь он мечтал не выделяться. Он хотел только одного, чтобы мелодия прекратилась, и наступила спасительная для сна тишина. Но рингтон никак не хотел умолкать.

Пришлось разлепить глаза и отыскать взглядом мобильник.

На улице стемнело. Электронные часы на тумбочке показывали десять вечера.

Телефон снова зазвонил.

— Кто ты, чудовище? — буркнул он в трубку первое, что пришло в голову.

Картинка из сна медленно расплывалась перед глазами, уступая место новой реальности.

— Спишь, что ли? — послышался бодрый голос Зара.

— Уже нет.

— Извини, — протянул приятель на другом конце провода.

Найрад взял с журнального столика кружку с холодным чаем и сделал большой глоток.

— Да, ерунда. Где пропадал-то? — спросил Найрад, забывая о недавнем сне.

— Потом расскажу. Я сейчас с ребятами в «Погребок». Ты с нами?

Бар, оправдывая своё название, располагался в подвале старого дома. С массивной железной двери на посетителей скалился матерый волк, охваченный языками пламени. С ним обычно здоровались, делая на пальцах "козу" и поднося её ко лбу. Неизвестно, кто это придумал, но не поприветствовать волка считалось плохой приметой, а вот прощаться с ним, напротив, дурным тоном.