— Всё это уже нельзя надеть, — с досадой вспылила она.

— Тогда продай, — ответил ей супруг.

— Что? — Лана захлебнулась в возгласе.

— Продай то, что не нужно. Будут деньги на новые наряды. На те пять, а может и на больше, — ответил герцог.

— Ты шутишь? — прошипела она.

— Нет, дорогая, думаю у тебя отлично получится, — ответил хозяин дома и ухмыльнулся.

— Я по-твоему торговка?

— Нет, но, постой, — Верон склонил голову, — твой отец — да, и очень хороший. Думаю это у тебя в крови. Больше к этому возвращаться не намерен.

— Ты, ты… — она вскочила со стула, так что он упал.

— Верон? — подал голос супруг Шэйлин, перебивая Лану.

— Да, Иан?

— Я тут подумал, дай мне денег. Нужны новые эполеты и кушак, а то те, что есть, вышли из моды. Да и мундир…

— Не смей, Иан, маленький засранец, — взвизгнула Лана и, кинув в него салфеткой вышла из столовой. Но потом вернулась и ткнула в воздух своим красивым тонким указательным пальчиком. — И я не буду есть, пока вы оба не извинитесь!

Иан подавился смехом, а потом уже перестал сдерживаться.

Верон повёл головой, и вернулся к сводке.

— Госпожа не вернётся? — спросил старый лакей, подходя к столу, поднимая и ставя на место стул. — Прикажите отнести ей завтрак в комнату?

— Полагаю она уже сыта, — ответил Верон. — Кровушки нашей с утра хлебнула и довольно.

Иан продолжил смеяться, а лакей поклонился и убрал посуду Ланы.

— Что пишут? — спросил младший брат у старшего, успокаиваясь и кивая на сводку.

— Это праздный интерес или…

— Верон, — цыкнул Иан.

— Война, — ответил глава дома Шелранов, и при упоминании этого слова внутри у Шэйли всё сжалось.

— Где?

— Тьян и Санда.

— В полку молчат… — слегка нахмурился Иан.

— Ну, зато эти, — старший Шелран указал на сводку, — галдят во всю.

— Как это влияет на нас?

— Если война действительно станет реальностью, то наши активы в производствах Тьяна будут под угрозой. А если они проиграют, то мы весьма ощутимо потеряем, — ответил Верон. — Не говоря уже о проблеме, которая возникнет, если наше королевство вмешается в конфликт.

— Его величество на это не пойдёт, — покачал головой Иан.

— Его высочество пойдёт.

Шэйли подняла на супруга глаза.

— Да и… — он был невероятно пренебрежителен.

— Тебя призовут на войну, Иан, — глянул на младшего брата Верон, а потом взгляд его зацепился на мгновение с Шэйли. И её словно парализовало, она выронила вилку из рук.

— Шэйли, — покачал головой Иан, потом видимо с укором глянул на брата. — Всё хорошо, милая.

— Простите, — она сжалась.

Её супруг вздохнул, потом встал и обнял её.

— На этой очень жизнерадостной ноте, я вас покину, — и Иан поцеловал её в макушку, — потому что бумажки, даже если они будут не нужны из-за начала войны, надо для приличия всё-таки получить.

— Ты знаешь, кто задерживает дело? — спросил Верон, как ни в чём не бывало.

— Не знаю точно, но догадываюсь, что это Сиварн. Всё никак не простит мне свою руку, — ответил Иан, потом сжал пальцы Шэйли, оставил её. Проходя мимо брата сжал его правое плечо, они кивнули друг другу и младший Шелран вышел.

Шэйли стало не по себе. Она глянула исподтишка на хозяина дома, но быстро отвела взгляд, чувствовала себя зверьком, которого загнали в угол.

— Эйва, — позвал Верон служанку, которая спокойно стояла всё это время возле огромной тумбы, на которой были расставлены блюда господского завтрака.

— Да, господин Верон? — кивнула женщина, откликаясь.

— Будь любезна, выведи госпожу погулять сегодня, хотя бы в сад. А то с таким цветом лица и аппетитом, боюсь она долго не протянет.

И Шэйли вскинула на него голову, снова встретилась с жутким взглядом сурового с одной стороны и изуродованного с другой лица, поняла, что говорят конечно про неё.

— Хорошо, ваша светлость, мы вчера хотели выйти, но госпожа Шэйли уснула днём и я не стала её тревожить, — ответила Эйва.

Он кивнул, потом встал, сложил сводку.

— Я буду в кабинете, — возвестил он, обращаясь к служанке и лакею. На что Эйва присела, а лакей поклонился корпусом. И они были в этих позах, пока Верон Шелран, слегка прихрамывая на левую ногу, не вышел из столовой.

После завтрака Эйва исполнила указание главы дома.

— Все считают меня чокнутой? — спросила Шэйли, когда сидела в невероятно красивом саду, что был во внутренней части дома, противоположной улице.

— Кто? — подняла на неё голову Эйва, нахмурилась.

В саду была ранняя весна. На девушку надели кейп с меховым подкладом, а ноги закутали в плед. Деревья уже покрылись зелёной дымкой молодой листвы, на некоторых ветках и клумбах были ранние цветы, наполняя двор приятным чарующим ароматом весны.

— Все. Иан, его брат, его супруга…

— С чего взяли, госпожа? — нахмурилась Эйва.

— Потому что все так смотрят. Этакая странная снисходительность, — удручённо произнесла Шэйли. — Даже ты вчера не удивилась, когда я сказала что ничего не помню. Словно это норма. А Иан расстроился от моих слов про скорый конец света. Я сумасшедшая?

— Ох, нет, милая, — и женщина села рядом с ней. — Это не снисходительность. Просто присматриваются к вам. Это потому что вы болели.

— Болела?

— Да, госпожа, вы болели хнийской лихорадкой, — пояснила Эйва, взяв руку Шэйли в свою. — Вас заразила служанка. И ещё пару человек в доме. Сама она, увы, с болезнью не справилась.

И Шейли вспомнила хрупкую, но бойкую девочку блондинку, что была её прислугой. Миса. И она умерла?

— А вы сами лежали десять суток без сознания, в горячке, — покачала головой Эйва. — Мы все очень переживали за вас, госпожа Шэйли, думали, что вы не справитесь, но слава богине-матушке, вот вы здесь.

И горничная прикрыла глаза, чтобы поблагодарить богиню. Девушка сделала так же.

— А всё остальное — пустяки, — продолжила служанка. — У этой болезни тяжёлые последствия. Слабость, рассеянность, тревожные мысли, плохой сон, а иногда потеря памяти. И именно поэтому я не удивилась, когда вы сказали что ничего не помните. Память вернётся постепенно, не переживайте.

— Спасибо, Эйва.

Шэйли пыталась вспомнить болезнь. Что-то было внутри такое тяжёлое, снова вспышками. Кажется Эйва ухаживала за ней пока девушка болела. Вспоминались беспокойный взгляд Иана, а ещё этот суровый, полный какого-то жутковатого недовольства взгляд Верона.

— Он меня ненавидит? — вдруг спросила Шэйли. Может она что-то сделала, что глава дома так на неё смотрит. — Старший брат Иана.

— Ох, нет, — удивилась Эйва. — Это-то с чего решили?

— Он так на меня смотрел…

— Он на всех так смотрит, — ответила горничная, махая рукой.

— Неправда, — упрямо качнула головой Шэйли. — Он так посмотрел только на меня. С такой злостью что ли…

— Бросьте, милая, — Эйва пригнулась к ней и зашептала. — Он смотрит так на всех, потому что иначе не получается. Но поверьте, лучше так, чем если бы он улыбался.

И она озорно глянула на девушку. Та смущённо улыбнулась, пряча лицо. Нельзя было так шутить, но действительно — вероятность, что хозяин дома, улыбаясь, будет ещё более зловещим, чем когда был серьёзен, была очень велика.

— А что с ним случилось?

— Война, ваша милость, — ответила Эйва.

— Он был на войне? — удивилась Шэйли, которая не могла никак вспомнить что к чему. — Ведь Иан военный, разве старший брат тоже должен был служить?

Женщина вздохнула.

— Семь лет назад все были на войне, первые, вторые сыны, даже немощные старики порой уходили. Та война затронула всех.

— Почему я не помню. Это ведь важно. Такое забыть? — расстроилась девушка.

— Вы были девочкой, жили в храме, говорят война туда не дошла, славили силу Йетри, — ответила Эйва. — А я была в столице. Тяжело было. А господин Верон, говорят, спас брата, но я мало знаю. Я тут всего три года. Да и что там произошло знают только они двое.

— А сколько тут я? И сколько мне? Я этого тоже не помню, — смутилась Шэйли.