— Люди подтянутся часа через два-три. Поверь мне, в четыре руки мы управимся как раз к их приходу. Тем более, раньше с этой задачей справлялись три хрупкие девушки, — я указала развернутой ладонью на Джино. — Ты сойдешь за двоих.

— Раньше? — новенький слегка поднял брови от удивления. — Почему их нет сейчас?

Я растерялась от такой неосведомленности, замирая посреди дверного проема. Разве не весь город в курсе убийств и того факта, кто именно стал жертвами?

— Ты из какого бункера вылез? — вырвалось у меня.

Джино нелепо заморгал, сконфуженно улыбаясь.

— Их убили.

Мой ответ смел приветливое выражение лица с парня, заставляя его удивленно, а затем испуганно открыть рот и выпучить глаза. Я выключила свет, направляясь в зал.

— Ох, это те бедные девушки… — Джино, шедший рядом, стал опечаленным. — Упокой Господь их души.

— Господу стоило гораздо раньше не щелкать клювом, а поберечь их, — в негодовании грохнув коробку на стол, возмутилась на его бестолковое замечание. — Толку от беспокойства за души?

Злость, плескавшаяся во мне с самого утра и не до конца нашедшая выход, рикошетом попала в бедного парня. Разводить полемику на такую острую тему, мало того, что с новым коллегой, да к тому же с сыном священника, была не лучшая затея, но меня ужасно раздражало это упование на высшие силы. Слепая вера в защиту выдуманным персонажем. С таким же успехом можно было верить во всеспасающих Чипа и Дейла или Черного Плаща. Эффект одинаковый. На короткий миг я подумала, что Джино сейчас обидится, разозлится, на крайний случай вступит в бессмысленный спор. Но он только снисходительно улыбнулся.

— Что? — пошла я в наступательную, видя его молчание. — Не будешь спорить или пытаться переубедить?

— Нет.

— Даже не обидишься?

— Нет, — чем больше я высказывала предположений, тем более сияющим становилось его лицо.

— И не скажешь, что я богохульствую?

— Нет, Кейт.

— Хм, — я недоверчиво сдвинула брови. — Схожу за ножом.

Парень ошалело посмотрел на меня, замирая в комичной позе с тыквой в руках.

— Зачем?

— Надо вырезать рожицы, — я ткнула на ярко-оранжевый плод. — Не пальцем же это делать.

— Точно, — растерянный парень улыбнулся, начиная раскладывать головешки на столе.

Я быстро сбегала на кухню, где во всю кипела работа по приготовлению еды, выбрала подходящий нож и прихватила тазик для тыквенных внутренностей. Джино успел достать несколько украшений из коробки, раскладывая их на соседнем столе.

— Ты овощи порешаешь или марафет наведешь?

— Чего? — парень вытянул шею, становясь похожим на удивленную индюшку.

Мне показалось, что на фоне застрекотали сверчки, но, прислушавшись, поняла, что это на кухне кто-то из поваров точит нож о муса́т. Я неловко прокашлялась, считывая полное непонимание на лице Джино.

— Говорю, ты тыквами займешься или украшениями?

— Думаю, лучше тыквами. Вряд ли у меня получится хорошо оформить помещение, — он чуть приподнял уголки губ, любовно обнимая пузатый овощ одной рукой. — А с ножом обращаться я умею, — завершил он объяснение, крепко сжимая во второй столовый прибор.

— Лады́.

«Это его в воскресной школе научили пером фехтовать?»

Вытащив весь декор, я приступила к его развешиванию. Первыми заняли свое место вырезанные из черной бумаги летучие мыши, которые всегда крепились на оконное стекло при помощи скотча небольшого размера.

— Как твой отец отнесся к тому, что ты будешь барменом?

— Стоически, — Джино ловко срезал шляпку у тыквы и начал вытаскивать содержимое. — Бар — не лучшее место для сына священника, но другой работы в городе нет. Да и график подходящий.

— Ни разу тебя здесь не видела за два года.

Я закончила с мышами, взяла привидений, сделанных из белой тюли, и начала крепить к небольшим светильникам возле столов, расположенных по периметру помещения. Изначально кипельно-белый декор немного поблек от времени. В следующем году ему явно потребуется замена, если Джек, конечно, согласится раскошелиться на такие мелочи.

— Как и я тебя в церкви, — подколол Джино, с хитрым прищуром глядя на меня.

— Не вижу для себя необходимости в вере.

Гордо выпрямив спину, с самым сосредоточенным видом расправила полупрозрачную ткань, удовлетворившись результатом, слезла со стула и пошла к следующим столам, прижимая к себе редеющий ворох бутафорских привидений.

— Вера должна идти от сердца, — Джино мастерски расправился уже с двумя тыквами, вырезав на них рожицы.

«Сегодня из моего сердца может идти только обида и злость».

Я настолько крепко призадумалась, застыв на стуле и рассматривая тюль, что не сразу поняла: парень позвал меня два раза, но я молчала, перетирая пальцами ткань.

— Кейт, у тебя все в порядке? — Джино замер с ножом в руке, напоминая дровосека-маньяка.

— Да-да, — я активно закивала. — Может у меня сердца нет? Я же ведьма, — притопнув ногой, чуть не свалилась со стула, начиная наигранно коварно улыбаться.

— У всех есть сердце, — он снова принялся ковырять овощи.

— О, да! Скажи это тому, кто убивает девушек в этом городе, — не могла не подколоть собеседника.

Парень помрачнел, начиная более рьяно орудовать ножом на месте предполагаемых тыквенных глаз.

— Иногда человек сбивается с верного пути, — он приступил к вырезанию рта. — Ему можно помочь найти свет в себе и в мире.

«Ага, и в теле жертвы, которое он в решето превращает».

— Угу, — отозвалась вслух без энтузиазма. Продолжать дурацкую беседу не хотелось.

Минут десять царила тишина, нарушаемая только звуками гремящей посуды, доносящимися с кухни. Я закончила развешивать привидений, подготовила две черные скатерти с нарисованной на них паутиной, которыми будут застелены столы с едой, и разложила на подоконниках пластиковый черный плющ, вблизи выдающий свою дешевизну, но, если не присматриваться, вполне сносно выглядящий. Джино помыл руки и вернулся, чтобы поместить внутрь каждой тыквы по свече. Мы расставили светильники на подоконниках, завершая этим наши приготовления.

Пасмурная погода с хмурым небом, украшением которого сегодня служили сизые облака, как нельзя кстати подчеркивала зловеще мерцающие оскалы на светильниках. Воздух начал наполняться сладким ароматом тыквы, а из кухни потянулся запах печеных острых крылышек. Настроение потихоньку приходило в норму. Дух праздника навевал на меня особое состояние, которое вместе с нарядом вызвало желание превратить кого-нибудь в жабу (даже знаю кандидата) или хотя бы сварганить убийственное зелье. Но эта обязанность плотно закрепилась за Питером, готовящим обалденный пунш по случаю Хэллоуина.

— А вот и Джонни⁷, — я извлекла из коробки скелет на веревке, увенчанной крючком. — Надо его повесить над баром.

— Мне тоже нравится «Сияние», — известил Джино, обрадованный схожестью интересов.

Он забрал из моих рук скелет, трещащий костями при каждом движении, и, осторожно поднявшись на стул, начал вешать его над барной стойкой.

«Странно, я думала ты псалмы читаешь и тусуешься в церковной качалке, судя по твоим габаритам».

— Кинематограф моя слабость. Люблю завалиться на диван с чем-нибудь вкусным, например, с очередным приготовленным десертом и смотреть, пока глаза на лоб не полезут, — оповестила о своих интересах, поправляя болтающегося под держателем для бокалов Джонни.

— Моя мама, — Джино спрыгнул на пол, — каждую осень пекла яблочный пирог. Только начинался сезон яблок, как дом сразу наполнялся ароматом корицы и выпечки, — мечтательно продолжил он, облокачиваясь на стойку спиной. — Я приходил из школы, кидал на пол в коридоре портфель и со всех ног мчался на кухню в нетерпении.

— Мне тоже нравится шарлотка, — оживилась я, зацепившись за интересную для меня тему. — Проще для приготовления ничего не придумать.

— Кейт! Джино! — позвал нас Джек, показавшийся в дверях кухни. — Готовьте стол.

— Сейчас, — крикнула в ответ, возвращая внимание к Джино. — Возьми два самых последних стола у стены и составь их вместе сбоку от стойки, — я тыкала пальцами, указывая, что и где должно находиться. — И застели вон теми скатертями. А я пойду проверю алкоголь.