— Лана, — с тенью упрека позвала я. — Я вижу, что тебя гложет что-то. Что у вас случилось?

Она сделала виноватое лицо, суетливо схватила щипцы, заколки, в попытке занять руки, торопливо собирая мои волосы.

— Отец Джино застрелился.

— Что? — я опешила, даже рот открыла от удивления.

Подруга ускорилась еще больше, с умением опытного стилиста сооружая прическу.

— После того, что случилось, — обошла Лана конкретику. — Ну, ты поняла. Он совсем замкнулся, угрюмый стал.

— Угрюмый? Гудси? — я подняла бровь, не веря словам. — Куда еще больше?

Она возвела глаза к потолку и пожала плечами.

— Говорю тебе, его капитально подменили. В последние недели перед смертью он даже воскресные проповеди отменил, — подруга выпучила глаза, ведомая эмоциями.

— Он оставил записку?

Гудси хоть и запомнился мне весьма неприятным и странноватым, но вряд ли заслуживал смерти.

Лана кивнула.

— Я ее не видела, — с печалью добавила она. — Джино в общих чертах пересказал. Его отец считал, что в смертях девушек и миссис Беккер есть его вина. Косвенная.

— Почему? — изумилась я.

— Потому что, как оказалось, он его сын.

— Да ла-а-адно, — у меня челюсть отпала, в прямом и переносном смысле. — Кошатница была права.

— Джино сам не свой был, когда узнал об этом. Представляешь его реакцию?

Лана закончила с прической и приступила к макияжу.

— Не наделай Гудси в молодости глупостей, Питер бы вообще на свет не появился, — продолжила она пересказ.

Я закрыла глаза, расслабляясь под легкими касаниями пушистой кисти.

«Поразительно, как чувство вины может сожрать человека заживо».

— Он ведь не мог знать, что Питер вырастет таким, — мне почему-то захотелось оправдать пастора. — Что результатом его связи с матерью Питера будет появление на свет маньяка.

— Не мог, — Лана постучала кистью о палетку. — Как видишь, ему этого было недостаточно.

Какое-то время мы молчали. Подруга колдовала над образом, я переваривала услышанное, размышляя, как появление Люцифера в Линдене затронуло всех жителей, радикально поменяв людские жизни. Мою жизнь в том числе. И теперь я здесь, в Чикаго, готовлюсь выйти за него замуж. У меня есть ребенок, дом — то, о чем я и помыслить не могла каких-то лет пять назад.

— Как дела в кондитерской? — подруга занялась тщательным сокрытием следов плохого отдыха.

— Довольно не плохо. Людям нравятся мои фирменные десерты, — не преминула я похвастаться. — Некоторые приезжают за ними с других районов.

— О, это серьезное заявление, — Лана занялась последними штрихами в макияже, тыча в мое лицо спонжем что есть мочи. — Станешь известным кондитером.

— Для Люцифера я так точно лучший кондитер во всем мире, — похвасталась я. — Он бедный из спортзала не вылазит.

Подруга захихикала.

— Встретил на свою голову, — подколола она.

— Поверь мне, он не выглядит несчастным. Особенно когда приходит с работы, а там выпечкой пахнет на весь дом.

Каждый раз, когда Люцифер, возвращаясь, заставал на кухне меня с очередным кулинарным шедевром, он буквально сиял от счастья. Зацеловывая меня до умопомрачения.

— Клятву помнишь? — Лана щелкнула колпачком помады и, критически осмотрев меня, поправила пряди спереди.

— Помню. Люцифер вообще сказал, что будет импровизировать.

— Импровизировать? — подруга едва не поперхнулась шампанским.

Я только плечами пожала.

— Сказал, за него будет говорить сердце, — передала слова своего будущего мужа.

— Ох, — Лана посмаковала алкоголь, закусила конфетой, размышляя о чем-то своем. — Это так романтично, — подвела она итог.

Бокал занял место на косметическом столике.

— Ну что? — подруга весело хлопнула в ладоши. — Одеваемся?

***

— Спасибо, — уже в сотый, наверное, по счету раз благодарил меня Джек.

— Да брось. За что? — я приглаживала юбку платья, унимая нервозность, а Лана, стоявшая рядом, шлепала меня за это по рукам.

— Испачкаешь, — изображала она строгую мать.

— За приглашение. За то, что попросила вести тебя к алтарю. Это большая честь, — Джек улыбнулся, показывая свою радость, но за этой улыбкой я разглядела грусть.

Он остался один и будет выдавать замуж не свою дочь, а совершенно постороннюю девушку, хоть я и стала для него родным человеком.

— Ты ведь знаешь, — я тронула мужчину за плечо, — как я благодарна тебе за все. Ты мне практически как отец. Люцифер тебя так точно считает моим названным отцом.

В глазах бывшего начальника блеснули слезы. В порыве эмоций он обнял меня, по-отечески, так, как обнимал бы мой отец, выдавая замуж повзрослевшую дочь.

— Ваши визиты очень многое для меня значат, — Джек взял мою руку. — У меня нет никого, кроме вас.

В холл, где мы стояли в ожидании начала, забежала ведущая.

— Готовы?

Я кивнула.

— Тогда подруга невесты и дети занимают свое место, и мы начинаем, — женщина скрылась так же быстро, как пришла.

Лана позвала к себе изрядно умаявшихся во всей этой взрослой круговерти детей — Амели с корзинкой цветов и мальчика, держащего обручальные кольца. Она что-то нашептала им, поставила детей передо мной и Джеком, сама вставая во главе.

Зазвучали первые ноты музыки, означающие наш выход. Я взяла Джека под руку, благодаря традиции за наличие рядом хоть кого-то. И на негнущихся ногах, вся слегка подрагивая в волнении буквально от макушки до пят, вышла к месту церемонии.

Гости синхронно, как по команде встали, гремя стульями. На меня сразу устремились десятки пар любопытных глаз.

«Их здесь нет. Их здесь нет. Только ты и Люцифер».

Амели, одетая в воздушное белое платье, беззаботно раскидывала впереди цветы, кружась вокруг своей оси и подпрыгивая, радуясь возможности размяться.

В тумане я плыла вперед, фокусируясь лишь на будущем муже. Он стоял рядом со священником, улыбаясь своей самой довольной и счастливой улыбкой. В идеально сидящем на нем черном костюме, с бордовым галстуком.

Высокий, красивый, мой.

Позади него маячил Джино. Решение Люцифера сделать его шафером повергло меня ступор на добрых пять минут.

Язык прилип к небу, в голове кружилось, а в платье стало жарко. К моменту, когда я дошла до цели, казалось, оно весит целую тонну. Сердце колотилось очень быстро. Не удивлюсь, если его биение слышали все присутствующие на церемонии.

— Не волнуйся, — шепнул Люцифер.

Я выдавила из себя паническую улыбку.

— Братья и сестры, — торжественно начал свою речь священник. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы соединить узами брака два любящих сердца...

Люцифер взял меня за руки, похоже, как и я не слушая официальную речь. Он успокаивающе поглаживал тыльную сторону кисти, сияя от счастья, пока служитель церкви произносил вводную часть.

— ...Жених и невеста могут произнести клятвы, — объявил священник.

— Ты первый, — пискнула я.

Люцифер прочистил горло, начал речь, глядя мне в глаза, не отпуская рук, не пользуясь никакими подсказками, в самом деле говоря от сердца.

— Приготовьтесь, — усмехнулся он, бросая косой взгляд на гостей, — нам многое нужно сказать.

В толпе раздались тихие смешки.

— Кейт, — громко обратился он ко мне, и все замолчали, — пока еще Уилсон, Но скоро я это исправлю.

Люцифер одарил меня своей знакомой, самодовольной улыбкой. Гости вновь засмеялись.

— Ты появилась в моей жизни в очень непростой период времени. Когда я впервые вошел в бар и увидел тебя, совершенно точно не мог предположить, что все закончится у алтаря. Все годы до встречи с тобой состояли из пустого мрачного и унылого существования, — он мягко улыбнулся, чуть крепче сжимая мои руки. — В тот день я впервые посмотрел на девушку напротив глазами одинокого мужчины, а не глазами того, кто потерял смысл жизни. Ты оказалась такой беспечной, — он покачал головой, — что я готов был ночевать под твоей дверью с пистолетом, лишь бы суметь защитить. Много лет меня мучали кошмары. Рядом с тобой они исчезли как по волшебству. Все время до нашей встречи я не жил, существовал в водовороте унылых дней. А затем обрел тебя, и мир начал возвращать краски. Ты спасла меня, буквально вытащила с того света. Я хотел понять тебя, узнать, увидеть, пусть и самые темные стороны, знать, что ты с такой же открытостью примешь меня и мои тайны.