— И сколько мы будем так переезжать и скрываться? Год, два? Десять? Всю жизнь?

— Почему всю жизнь? Переедем один раз и все дела.

— Ты серьезно думаешь, что он не догадается, почему мы собираем вещи? И не додумается проследить за нами?

Люцифер тревожно крутил в руке пачку сигарет, похоже, раздумывая, не закурить ли снова.

— Перестань зацикливаться на контроле, — не без ехидства заметила я. — Не может все в жизни быть по-твоему.

— Да как ты не понимаешь! — повысил голос Люцифер.

Я вздрогнула и отвернулась. Он рассерженно швырнул пачку в стену и с минуту старался взять себя в руки.

— Я не смог спасти своего сослуживца, свою бывшую, того дежурного в участке. Никого, понимаешь? — Люцифер провел рукой по лицу, пытаясь смахнуть усталость беседы. — Я не могу жить в страхе за твою жизнь. Каждый день бояться, что этот урод именно сегодня доберется до тебя. А если ты забеременеешь? — он сделал паузу под моим изумленным взором. — Я с ума сойду от переживания. Хочешь сказать, тебя совсем не будет волновать угроза жизни не только тебе, но и ребенку?

— Ты забегаешь вперед.

— Я рассматриваю все варианты.

Шериф, про которого мы совсем забыли в перепалке, подорвался с места, напялил мохнатую серую ушанку с шерифской звездой посередине и засеменил к выходу.

— Вам нужно дать показания, — он взглянул на Люцифера. — Приезжайте в администрацию, как будет время.

— Поедем сейчас, — заявил Люцифер. — Не вижу смысла тянуть.

Я обиженно сложила руки на груди и начала пялиться в окно. Шериф вышел в коридор. Люцифер возился, надевая пальто. Он закончил одеваться, но не уходил.

— Ты ведь знаешь, чем продиктованы мои переживания, — нарушил он убийственную тишину.

— Знаю, — не поворачиваясь, подтвердила его слова.

Он подошел сзади, крепко приобнял меня за плечи, утешая.

— Посмотри на меня, — позвал Люцифер.

Я повернулась, все еще недовольная, и молча подняла брови.

— Твоя жизнь для меня превыше всего, — он заботливо поцеловал меня в лоб. — Мой эгоизм и жажда обрести счастье не стоят такого риска, — Люцифер горько усмехнулся. — Помнишь, ты как-то сказала, что моя самоуверенность однажды меня подведет? Оказалась права.

Я ничего не ответила. Просто не знала, что здесь можно сказать. Слова Питера виделись мне больными речами убийцы, помешанного на жажде крови. Готова была спорить — он не рискнет своим задом ради меня. Люцифера мои речи ни капли не переубеждали. Он стоял на своем, как всегда, уверенный в правоте.

— А мой эгоизм?

— Хочешь рискнуть жизнью ради меня? — Люцифер криво улыбнулся.

— Да, — без запинки подтвердила худшие догадки. — Я готова поставить на кон свою жизнь ради счастья с тобой.

Он устало застонал на мое упрямство.

— Мы не придем к общему знаменателю, — подвел черту под сказанным.

— Похоже на то, — я неумолимо сверлила его убийственным взглядом.

Люцифер отстраненно посмотрел на пейзаж в окне за моей спиной. На лице застыла печать глубокой задумчивости.

— Эту ситуацию нельзя оставлять так, — прозвучало, как смертный приговор в тишине.

— И что мы будем делать?

Он не ответил. Вдумчиво изучил мое лицо, остановился на глазах, всматриваясь, словно там был ответ на мой же вопрос. Мимолетная тень печали сменилась собранной отстраненностью.

— Отдохни, — почему-то сказал он невпопад. — Ты какая-то совсем измотанная в последние дни.

— Учитывая, что ты чуть не умер, — я пожала плечами. — Странное замечание.

— Все будет хорошо, — Люцифер снова поцеловал меня, на этот раз в губы.

Медленно, нежно, нестерпимо сладко и чувственно. Его губы ласково овладевали моими, мягко, концентрируя между нами все чувства, любовь, каждый проведенный вместе день. Поцелуй отозвался внутри горьким смятением и упрямо дергающей нервы опаской.

Люцифер вышел из квартиры, стремительно и торопливо, как будто мог передумать, если помедлит. Он закрыл дверь, взглянув на меня лишь мимолетно.

От расставленных вокруг тюков, ждущих переезда, стало тошно. Не так я представляла себе дальнейшее развитие событий, ох не так.

В коридоре послышались два мужских голоса, которые о чем-то спорили. Видимо, Люцифер не ушел и теперь зацепился с шерифом. Приглушенный разговор переместился в соседнюю квартиру. Слышались возмущения и суетливые шаги.

Я почувствовала себя невероятно уставшей. Последние две недели, пока Люцифер лежал в больнице, я была сама не своя. Спала отвратительно, просыпалась под утро и лежала, смотря в потолок, полная энергии. Зато к середине дня меня начинало нещадно клонить в сон, и я часто грешила послеобеденным отдыхом длиной в пару-тройку часов. Я допила таблетки и теперь списывала все на то, что вскоре должны пойти месячные (похоже, задержавшиеся из-за пережитого стресса), от этого и состояние мое, мягко говоря, не самое бодрое. Понимая, что заняться нечем, остается ждать возвращения Люцифера и отъезда, я, следуя сложившейся привычке, отправилась спать.

Ворочалась в кровати с полчаса, продолжая прислушиваться к голосам. Отключающая от реальности дремота, теплая, уютная, как горячая ванна, постепенно увела мое сознание в свое царство.

Сон был похож на бессюжетную нарезку кадров разного кино.

Я брела по длинному, утопленному в вязкой тьме коридору, беспорядочно натыкаясь на стены. Пыталась нашарить руками выход, но ни дверей, ни окон, ни намека на что-то подобное не находилось. Время замерло в бесконечной черной петле туннеля. Мне мерещились горящие красным глаза, как тогда, у Люцифера на вечеринке. Его голос что-то неразборчиво шептал, отражаясь от стен. Мне никак не удавалось уловить смысл фраз. Отчего-то стало тесно и неуютно в собственном теле. Кожу стягивало, как после жесткой воды. Дышать было тяжело. Я металась по кровати, мокрая от пота, не в состоянии открыть глаза, прервать череду образов. По шершавой поверхности стен забегали мрачные тени. Я завертелась вокруг себя, ища глазами того, кто их отбрасывал, но тщетно. Они рождались из сумрака и в сумрак же уходили. Словно живые, существующие сами по себе. В их размытых образах начали появляться белые провалы глазниц, из которых лился слепящий, беспощадный, холодный свет. Пронзая душу, оседая горечью на языке и тошнотворным ужасом внутри. Справа мелькнул чей-то силуэт. Я отпрыгнула, покачиваясь, и вперилась в темноту. Зеркало. Оно висело напротив, потертое, мутное, с гигантской жирной трещиной, идущей наискось.

— Ви-и-к-и-и, — зашептало зеркало.

Я вжалась в стену, напрягая зрение в попытках рассмотреть отражение.

— Кейт! — истошно прокричало оно.

Изнутри выпрыгнул образ, ударился о преграду и начал бессильно лупить руками по внутренней поверхности. Это был Питер. Лицо искажено злобой, руки, перепачканные кровью, оставляют разводы.

— Кейт, любимая, — елейно пропел парень. — Иди ко мне, не бойся.

Он оскалился. Из зеркала высунулась рука и потянулась ко мне.

Я открыла глаза, учащенно дыша, с гулко бьющимся сердцем. На людях я строила из себя героя. Сейчас же дала волю тихим слезам беспомощности перед собственным разумом.

Кошмар. Снова. Я не рассказывала Люциферу о том, что Питер преследует меня во снах. Это сделало бы только хуже. Я не боялась Питера, свято веря, что он не будет тратить на меня время. Кажется, подсознание было не согласно с моей точкой зрения.

С тяжелой головой, превозмогая слабость, поднялась с кровати и потащилась в душ. Люцифера дома не было. Простояв под свежей водой неопределенное время, я все же поняла, что стоит выйти и позвонить Люциферу. Легкий озноб пробежался по телу. Прохладная вода в декабре — не самый лучший выбор. Быстро промокнув тело, я закуталась в просторный свитер и штаны и вышла. Телефон затерялся среди подушек на диване. Ни сообщений, ни пропущенных. Найдя в списке контактов Люцифера, я набрала номер. Шли долгие, протяжные, умоляющие гудки. Ответа не было.

— Как странно, — я нажала отбой.

Раздался стук в дверь, озадачивший меня. Я никого не ждала, а у Люцифера был ключ. Потрусив к двери, я в последнюю секунду настороженно застыла с пальцами, сжатыми на ручке.