— Вы сказали, что он убил бедную девочку. Вы про Эмили?

— Садитесь, детектив, — проигнорировала она мои вопросы.

Я проследил за ее взглядом и понял, что мне предложили заляпанный неизвестно чем стул с постеленной поверх него желтой (страшно подумать от чего) газетой.

— Спасибо, я постою.

«Одежду придется сжечь после похода сюда».

— Эмили, — старуха качалась в кресле, поочередно наглаживая трех котов. — Такая славная. Ей нравились мои питомцы.

Мисс Буллвинкль замолчала, уставилась в одну точку, покачиваясь в кресле. Изогнутые ножки скрипели, словно я оказался в фильме ужасов, и сейчас старуха вскочит и побежит по потолку вместе с котами. Я определенно очень многое перенял у Кейт. Взять хотя бы богатое воображение.

— Мисс Буллвинкль, — позвал я отрешенную от реальности женщину. Ответа не последовало. — Мисс Буллвинкль, что там с котами и тем парнем?

— Кебаб! — проорала старуха, всплеснув руками.

Коты бросились врассыпную, раскачивая кресло еще сильнее. Качка ввела в транс женщину, она смотрела в одну точку, странно, если не сказать зловеще ноя на одной ноте.

— Ему нужно вычесывать шерсть. Он так сильно линяет, — сухие, крючковатые пальцы перебирали грязный подол платья. — У него будут колтуны. Бедный Кебаб ими давится.

«Что и говорил шериф. Старуха явно не дружит с головой».

— Мисс Буллвинкль, — я сделал шаг вперед, — о ком вы? Кто убил Эмили?

— А еще сын пастора. Бесовское отродье, — зло бросила старуха.

Внутренности словно окунули в чашу со льдом. Я застыл, не веря собственным ушам.

— Сын пастора? Вы про Джино?

— Бес-ы-ы-ы, — выла мисс Буллвинкль. — Кругом хуебес-ы-ы.

«Хуебесы, потрясающе. Надеюсь Уилсон в старости не будет бегать по дому с такими криками».

Она окончательно вошла в транс, совершенно не реагируя на мое присутствие.

— Мисс Буллвинкль? — женщина качалась в кресле, ее взгляд становился еще безумнее. — Мисс Буллвинкль?

— Хуебес-ы-ы-ы.

Похоже, опрос потенциального свидетеля был закончен.

Я вышел на улицу, с облегчением вдыхая свежий воздух. Садиться в машину, пропитавшись запахом этого дома, не хотелось, но нужно было переодеться. Это невыносимо. К тому же, на коврике лежали комья грязи с фермы, его тоже следовало вычистить. Звякнул телефон в кармане пальто.

15:14

Кейт:

Надеюсь, мой отважный рыцарь найдет время, чтобы заехать домой и получить порцию лекарства.

К сообщению прилагалось фото: слегка приоткрытые губы Уилсон крупным планом с приложенным к ним пальцем, которого игриво касается кончик языка.

«Вот так номер».

15:15

Я:

Ты меня соблазняешь. Я планировал заехать к Дугласам, а потом домой.

15:17

Кейт:

Надеюсь, ты поспешишь, ведь ствол героя всегда должен быть начищен 😈

Хорошо, что я уже сидел в машине. Уверен, мой смех слышали даже сотрудники моей фирмы в Чикаго.

15:18

Я:

Уилсон, я тебя обожаю.

15:19

Кейт:

Я знаю.

К дому семьи Дуглас я подъехал воодушевленный и чересчур радостный. Они жили в двухэтажном доме нежного мятного цвета, с периметром, густо засаженным пушистыми карликовыми елями невероятно сочного зеленого цвета для середины ноября. Благодаря этому обстановка здесь выглядела не такой унылой, как у предыдущих моих собеседников. К тому же лужайка и дорожки были тщательно ухожены и чисты от гниющей опавшей листвы. Здесь, определенно живут люди, чтущие аккуратность и чистоту.

Я подошел к изящной двери с разноцветными стеклянными вставками и постучал. Ответом послужила мертвая тишина.

«Неужели никого нет дома?»

Пришлось постучать еще раз, уже гораздо настойчивее.

— Ониехали! — донесся до меня крик откуда-то сбоку.

Я огляделся, ища источник звука. Возле соседнего дома стоял невысокий мужчина лет сорока в домашних черных трениках с вытянутыми коленками, толстовке с эмблемой «Найк», вязаной шапочке и почему-то классических туфлях.

— Надолго? — я подошел к мужчине и протянул руку для приветствия. — Я детектив.

Из-за вязаной шапки на его голове лицо выглядело несуразно компактным. Со своим крупным носом и близко посаженными маленькими глазами он напомнил мне старого гнома. Сосед сощурил один глаз, пощелкал языком, будто у него застряла еда между зубов, и осмотрел меня с ног до головы.

— Язна ктовы. Всезнат, — мужчина пожал мою руку. Рукопожатие было крепким, а его ладонь влажной.

— Вот как.

Я обернулся на пустующий дом.

— Когда вернутся, не знаете?

— Завтавечеом, — он сделал паузу и после добавил. — Навен.

У мужчины был очень сильный бостонский акцент, он проглатывал букву «Р» в словах так, будто стоит ее произнести и случится страшное. К тому же говорил он очень быстро, от чего все слова сливались в одно большое.

— Они уехали с сыном? — по большому счету, меня больше интересовал Филипп, в разрезе его истории в колледже.

— Нет. Онаботает в Ист-Лэйк, — осведомленность соседа о таких подробностях поражала.

Похоже он уловил в моих глазах эту мысль.

— Мы хоошообщамся.

— Не знаете, где конкретно работает Филипп?

«Ну же, ты ведь наверняка знаешь, какого цвета трусы они носят. Любопытный сосед».

Мужчина опять защелкал языком, кривя рот, будто оценивал, достоин ли я вообще этой информации. Он буравил меня своими глазами-бусинами полминуты.

— Вмастеской поемонту обви.

— Адреса не знаете?

— Нет, — сосед надул губы трубочкой.

— Спасибо за помощь, — я вновь пожал мокрую ладонь, теперь мечтая о душе, как подарке небес.

— Ага.

Он опять молча щелкал языком, провожая меня прищуром крошечных гномьих глаз.

***

Домой я добрался минут за пять. Припарковал машину, вытряхнул засохшую грязь с коврика.

В квартире с облегчением скинул с себя провонявшие вещи. Пальто придется отдать в химчистку и достать ему на замену кожаную куртку. Я запустил стирку, вымыл грязную обувь и залез в душ, с блаженством подставляя лицо теплым струям. День вышел, с одной стороны, весьма продуктивный, с другой, я по сути ничего не узнал. На очереди был допрос хирурга и его жены, семьи повара, стоило еще раз наведаться к пастору и хорошо его потрясти. Да и Джино теперь вызывал вопросы больше обычного. Я начинал сомневаться, что есть смысл бесед с жителями. Но информацию теперь негде было раздобыть, с учетом уничтоженного архива. Там я надеялся отыскать в обход утомительных разговоров любопытные тайны, избавив себя от необходимости играть в словесные игры. Вести допросы качественно я не умел. Хоть и читал литературу, опыта у меня не было. Все, что мне удавалось хорошо — это собирать информацию.

Смерть учительницы лишний раз напомнила, что промедление стоило одной невинной жизни.

«Теперь придется беседовать с этим учителем Норманом. Где он вообще был? Почему Элизабет осталась ночью одна дома?»

Раненое плечо противно разнылось, требуя очередную дозу обезболивающего. Ожоги не доставляли столь сильного дискомфорта, по сравнению с поврежденной мышцей, а отсутствие покоя для раненой руки значило только одно: заживать она будет долго. Но позволить себе отдых я не могу, слишком уж далеко зашло все происходящее.

Я выключил воду, обернул полотенце вокруг бедер и вышел из душа.

— Люциф-е-е-ер, — сообразить, что происходит, я не успел.

Радостная Кейт влетела в меня, повиснув на шее.

— Эй, птичка, — я прижал ее к себе.

Хлопковая рубашка тут же впитала влагу с моей кожи, но Уилсон было совершенно плевать.

— Я так соскучилась по тебе, — протянула Кейт.

Она стиснула меня в объятиях что есть мочи и стала покрывать лицо поцелуями.

— Какой ты свежий и аппетитный, — заигрывающим тоном мурлыкнула Уилсон мне куда-то в шею, ловкие пальцы проворно заскользили по плечам и груди, спускаясь ниже, к животу. — В одном только полотенце, — зашептала она на ухо, хватая узел спереди.

— Какая ты агрессивно-возбужденная.