— Я хочу справедливости не меньше тебя, — заверил, поцеловав ее в макушку.

— Быстрее бы все закончилось, — пробубнила она, прижалась щекой к моей груди и погладила по спине.

Я едва не растаял от этой нежности. Мне нравится, как я чувствую себя рядом с ней. Какое влияние оказывает на меня присутствие Кейт в моей жизни. Чем дольше мы вместе, чем больше времени проводим вдвоем, тем сильнее нас связывают невидимые нити, искусно, почти незаметно для нас обоих вплетающиеся в наши души и жизни. Узор реальности менялся, плетя на полотне существования новый сюжет. Я вспоминал, каково это — позволить себе чувствовать.

— Скоро закончится. Я активно взялся за расследование, — я глянул на часы, прикидывая, сколько времени мы потратили на поездку в участок. — Странно, — неохотно прервал объятия и постучал по стеклу, — часы остановились.

— Что? — ее глаза расширились в неподдельном ужасе.

— Я долго не носил их, — я снял аксессуар и покрутил винтик заводной головки. — Забыл подвести.

Кейт беспокойно потянула мою руку, почти не дыша наблюдая за моими действиями. Тревога, которую она излучала, сконцентрировалась в дрожи похолодевших пальцев на моей кисти.

— Это плохая примета, — она вся сжалась в комок, превратилась в концентрацию паники.

— Птичка, — я закончил с часами и надел их обратно. — Видишь, идут, — победно ткнул в стекло. — А приметы не работают.

— Люцифер, это…

Я перехватил пальцами ее подбородок и поцеловал, сминая пухлые горячие губы. Слишком долгий поцелуй всего лишь для успокоения, но я не мог, да и не хотел отрываться от нее слишком быстро.

— Это просто часы с механическим заводом, которые я немного запустил. Не стоит переживать по пустякам.

Уилсон уткнулась лбом мне в плечо и крепко зажмурилась, как если бы прогоняла дурное наваждение.

— Хочу покинуть этот проклятый город, — еле слышно произнесла она. — Вместе с тобой.

— Я хочу этого так же сильно, как ты, — признался, понизив голос так, будто рассказывал постыдную тайну.

Кейт заметно расслабилась, гладя меня по спине до приятных, томительных всполохов на коже, вызванных ее касаниями.

С ней мне было легко. Открыться, сказать то, что другим никогда бы не поведал. Кейт не осуждала, не считала мои слабости за недостатки и не насмехалась. Она принимала меня со всеми минусами. Доверенные тайны будто сняли блок, разрушили стену, за которой я прятался все эти годы. Разве это не счастье — найти того, кому можно обнажить душу?

— Нам точно понадобится отдых, — Кейт сплела наши пальцы, второй рукой обводя рисунки на моей шее. Между лопаток приятно защекотало. — Безделье, еда, кино, — перечисляла планируемые занятия, — секс, — она хитро прищурилась, облизывая кончиком языка нижнюю губу.

— Звучит как вызов, — я провел носом по ее щеке, плавно покачивая нас в танце. — У меня дома просторная кухня. Там большой остров посередине. Его можно использовать не только для приготовления еды, — совершенно беззастенчиво намекнул я.

— А так же, — Кейт прильнула ко мне грудью, — для жарки хозяйки дома? — она игриво куснула меня за подбородок, утопая пальцами в волосах на затылке.

Я мечтательно усмехнулся, практически мурча от удовольствия. Но стоило Уилсон начать целовать мою шею, слегка покусывая кожу, как расслабленность испарилась, возбуждение тяжелым узлом собралось в паху. С глухим рычанием я оттеснил ее назад и прижал поясницей к столешнице. За предыдущие дни она успела раздразнить меня не на шутку. К тому же сначала нам весь день мешали, потом она заметно расстроилась, когда не удалось сразу избавиться от дневника. Напряжение за двое суток сконцентрировалось так сильно, едва ли не искрило между нами. Невозможность насладиться друг другом горячила тело, требуя снять стресс.

Кейт лихорадочно потянула наверх край моей футболки, пока я торопливо расстегивал пуговицу и молнию на ее джинсах.

— Я так тебя хочу, — срывающимся от возбуждения голосом зашептала она.

Вместо ответа я увлек ее в алчный, до ноющих губ безумный поцелуй. Кейт прильнула еще ближе, вставая на носочки. Ее язык властно проник в мой рот, дыхание стало поверхностным. Я помог стащить с себя футболку, комом полетевшую на пол. Наша жажда друг по другу была сродни безумию, желание вышло из-под контроля разума.

Уилсон схватилась за край столешницы, позволяя мне нетерпеливо снять с нее джинсы, которые она отшвырнула ногой в сторону, стоило им оказаться на лодыжках. Следом отправилось белье, повиснув на изящной ступне, как ненужный кусок материи.

— Если сейчас нам кто-то помешает, — погрозился я вслух, опускаясь на колени, — я сверну ему шею.

Поднял ее ногу, направляя. Кейт чуть покачнулась, отчаянно сжала край стола и, повинуясь, положила ступню на мое плечо. Я поцеловал внутреннюю поверхность бедра, невесомыми, мучительно медленными прикосновениями губ поднимаясь выше, шире разводя ей ноги и ощущая, как по мышцам прошла легкая судорога от моих ласк.

— Не сомнев… — продолжение утонуло в развратном стоне, как только я провел языком по всей длине уже порядком влажных складок.

Кейт взъерошила мои волосы, перебирая их пальцами, и откинула голову, уперевшись макушкой в подвесной шкаф. Кровь в венах превратилась в лаву, растеклась по телу быстрым, раскаленным потоком. Возбуждение ударило в голову, пульсируя в висках до белых мушек перед глазами. Я обезумел, потерял рассудок, желая никогда не выпускать Уилсон из своих рук. Сжимал руками бархатистую кожу бедер, вновь оставляя красные отметины нашей страсти, кружа по клитору языком, не давая главного, заставляя Кейт изнывать от вожделения. Мы оба были на грани, но мне хотелось окунуть ее в тягучее ожидание, довести до крайней точки. Я сам был готов взорваться от напряжения и приятного, тянущего чувства внизу живота. Член натянул ткань боксеров и штанов, пульсируя от прилившей крови.

Кейт слабо дрожала, умоляюще выстанывая в пустоту перед собой. Я усилил нажим языка, оттянул, мягко зажимая губами и посасывая, складки, обвел вход по кругу, чуть проникая самым кончиком языка внутрь, сковав спазмом ее трясущиеся от возбуждения ноги.

— Люцифер, я хочу… — охрипшим голосом пробормотала Уилсон, в следующий миг захныкав под напористым языком между ее ног.

Она натянула волосы пальцами, тут же прижимая мою голову как можно ближе.

— Я хочу почувствовать тебя в себе, — с трудом выговорила Кейт умоляющим, почти плачущим голосом.

Я проник языком в нее как можно глубже, доводя до безумия.

— Да! — теперь у нее задрожали даже руки. — Возьми меня, прошу, — едва не плакала она в предвкушении.

— Хочу свести тебя с ума, — парировал я.

Нарочно опалил горячим дыханием кожу бедра, целуя табун мелких мурашек, послуживших мне красноречивым ответом. Я отыгрывал партию до конца, проникал на одну фалангу, дразня на входе, размазывая практически стекающую по моим пальцам смазку. Втягивал губами клитор, следом подключая язык, но слишком слабо, достаточно, чтобы распалить до изнеможения, и недостаточно, чтобы дать прийти к финалу.

— Люци… Люцифер, — Кейт потянула волосы на моем затылке, прерывая пытку.

Я поднял взгляд, довольно отметил затуманенные похотью голубые глаза и разомлевшее лицо. Тяготение к этой девушке не шло ни в какое сравнение с тем, что мне доводилось испытывать ранее.

Опустил ее ногу на пол и чуть ущипнул зубами кожу напоследок. Неторопливо повел ладонями по икрам и горячим бедрам. Поднял края моей рубашки, обнажая живот. Поцеловал лобок, устремился выше, добрался до пупка, получил в награду полный истомы стон, от которого по позвоночнику прошлась колючая волна.

Я поднялся и развернул Кейт спиной. Она вцепилась пальцами в поверхность стола, покачиваясь, опьяненная желанием, и похотливо отставила зад мне навстречу. Я приспустил штаны и, окольцевав рукой ее талию, приблизился, упираясь головкой на входе. Кейт просяще захныкала и вильнула бедрами. Наш синхронный громкий стон удовлетворения разбил тишину, когда я вошел в нее, горячую, мокрую, изнывающую, хмельную от страсти.