— Почему ты так думаешь?

— Валери убили через два дня после того, как она перекрасила волосы, — пустился он в объяснение хода своих мыслей. — На подготовку к остальным убийствам он явно тратил больше времени. Проникал в дом, разведывал обстановку, — Люцифер умолк на секунду, концентрируя внимание на фотографиях. — Все должно быть идеально. Без сучка и задоринки. Только благодаря аккуратности маньяк не попался до сих пор.

Он отлепил взгляд от фото с мест преступлений и хмуро посмотрел в мою сторону.

— Выходит, с Валери он был хорошо знаком, — подытожила я.

— Очень хорошо. И с ее домом и с ее жизнью.

— Получается, в этом году это его первая жертва? — осознание пришло внезапно. — Если Линда не имеет отношения к делу.

— Выходит так.

Люцифер начал выбирать по несколько фотографий из каждого дела и, группируя, клеить их на стену при помощи двустороннего скотча.

— Как он держался весь год? Почему не убил кого-то другого? — я положила дневник рядом с собой и обняла колени.

— Полагаю, у него на примете была другая девушка, — он споткнулся о собственные мысли.

В гнетущей, недоброй тишине прямоугольники фотографий шуршали о стену. Люцифер скинул с себя излишнюю задумчивость, решительно наклеил фото своей невесты и закончил мысль:

— Возможно, тщательно готовится. Возможно, что-то мешает ему до нее добраться. Поэтому получилось так.

— Разве у него нет сильной потребности в убийстве? Как он так долго сдерживался?

Я походила на ребенка-почемучку. Говорить что-либо по поводу кадров с места первого убийства не стала.

— Я где-то читал, что сам процесс подготовки преступления для таких людей уже удовольствие, — Люцифер с особой тщательностью размещал фото, следя, чтобы они висели идеально ровно. — Обдумывание, планирование, попытка представить в красках, что будет. Для него это своеобразный…

— Кайф, — перебила, заканчивая за него.

— Да. Кайф, — он кивнул. — К тому же, у него есть трофеи. Он не бездумный головорез.

— Что ты имеешь в виду?

— Например, туфли, надетые на жертвах, — Люцифер развернулся ко мне. — Каждая пара идеально подходит по размеру жертве.

— Что?!

В голове взвилась череда сумбурных мыслей. Кожу защипали ледяные мурашки, поднявшие дыбом волосы на затылке.

— Да.

— Как?! — я тряхнула головой, стараясь не показать страх.

— Порассуждай сама, — Люцифер не торопился с ответами.

Я растерянно заморгала, вперившись в фото на стене.

— Давай-давай, — он покрутил рукой в воздухе. — Это довольно просто понять.

— Он знает их размер обуви, — зажмурившись, напрягла мозг, стараясь не думать, приготовлены ли мне туфли по размеру.

Почему-то только сейчас я мало-помалу начала осознавать глубину проблемы, до недавнего времени избегая плохих мыслей. Если не думать о плохом, ничего плохого и не случится. Бегство от реальности.

— Само собой. Откуда?

— Если он бывает дома у жертвы перед убийством, — пауза дала возможность собрать мысли в кучу. — Он копается в вещах. Смотрит размер обуви.

— Говорю же: просто.

— Это жутко, — руки крепче обняли колени.

— Не менее жутко, чем лента, сшитая собственными руками, — погружение в детали пошло дальше.

Теперь я опешила.

— Ох. Он шьет ленту для каждой? — глаза сами собой забегали по рядам фотографий на стене.

— В первом убийстве, — Люцифер сжал кулаки на пару секунд. Какой бы не была его бывшая, умерла она не самой завидной смертью, — лента была с небольшими огрехами. Строчка не совсем ровная, — он ткнул в крупную фотографию ленты. — Со временем они стали куда качественнее.

— Он совершенствуется.

Люцифер кивнул.

— Во всем. Вероятность, что он допустит оплошность, все меньше.

Он раздосадованно выдохнул и продолжил на одном дыхании:

— Без ошибки у нас не будет ни единого доказательства, указывающего на преступника. Если в делах не найдется упущенных зацепок, придется ждать жертву, на которой он совершит прокол.

Люцифер стиснул кулаки до побеления костяшек. Отсутствие контроля над ситуацией и бессилие, которые он так не любит. Гнев, взметнувшийся в его настроении, можно было без труда уловить в потяжелевшем воздухе.

— Увлечение шитьем должно вызывать вопросы, — попыталась увести нить рассуждения в сторону, не дать злости завладеть настроением.

— Почему? — отвлекся он от мрачных мыслей.

— Я бы очень удивилась, застань тебя вечером за рукоделием. Если он живет не один, то у жены, девушки, — я поняла, что многие в городе по-прежнему живут в отчем доме, — или родителей должны быть вопросы. С чего вдруг их близкий человек занимается шитьем лент? — указала на одну из крупных фото на стене. — Красных.

— Значит либо он живет один, либо у него есть мастерская, в которой его не потревожит никто, — сделал логичный вывод Люцифер.

Рассуждать вдвоем и вслух оказалось весьма продуктивно, нежели в уме сопоставлять все факты.

— У родителей Фи́липпа во дворе дома мастерская, — осенило меня очевидным ответом.

— И подозрений шитье в их случае не вызовет, — он насторожился, сдвинул брови, испытующе, почти что гипнотизирующие смотря мне в глаза.

«Надеется, что я сдамся и уеду под его тяжелыми взглядами».

Я кивнула, не показывая догадок, а память услужливо подкинула позабытое воспоминание.

— На Хэллоуин Фи́липп спрашивал у меня, не собираюсь ли я уехать с тобой в Чикаго.

Люцифер поменялся в лице. Строгость разом слетела с него, меняясь на очевидное беспокойство.

— Потом сказал, что уедет в Ист-Лэйк. Вроде как родители нашли ему там работу, — закончила я, вкладывая в голос непринужденность.

— Любопытно.

Он стал наворачивать круги по комнате, походя на зверя, загнанного в клетку.

— Как думаешь, родственники могут догадываться?

— Я читал, что жена одного серийного убийцы настолько не хотела верить в его виновность, что убедила себя, будто кровь на его одежде — это просто грязь.

Люцифер устало опустился на диван рядом со мной, погруженный в удручающие раздумья.

— Его близкие видят все происходящее, но отказываются признать проблему? — я отложила дневник, поворачиваясь к Люциферу.

Он запрокинул голову на спинку дивана, испепеляющим взором скользя по карте города, словно там можно было найти ответы на все вопросы.

— Если он живет здесь, — Люцифер лениво махнул рукой, — с самого детства, я слабо верю, что никто не замечал никаких начальных проявлений агрессии. Были признаки. Только сопоставить факты никто не может. Или не хочет.

Он недовольно скривился, негодуя то ли в сторону жителей, то ли в сторону ситуации в целом.

— Не хочет? — я удивленно заглянула ему в лицо.

— Боится, к примеру, — Люцифер начал бесцельно пролистывать папки, мельком рассматривая протоколы. — Они здесь все друзья, соседи. Друг за друга, — дела перекочевали на край стола в идеально ровную стопку. — Станет кто-то обвинять собственного сына или сына закадычной подруги в жестокости?

Он поднялся на ноги, принимаясь опять расхаживать по комнате.

Я понимала, как бесит Люцифера ситуация, не поддающаяся планам и спискам. При его любви к порядку и предсказуемости — это самый настоящий вызов.

Собрав в голове все сказанное в единое целое, я задала логичный, пугающий вопрос.

— Могло быть такое, что он уже был у меня дома?

Люцифер сунул руки в карманы брюк, замирая на месте.

— В теории да. Но не думаю, — озвучил он вердикт.

— Почему? — ответ был больно оптимистичным.

— Сюда сложнее забраться. Ты работаешь буквально в двух минутах от места жительства, в любой момент можешь вернуться. К тому же, у тебя есть соседи.

— Да нет у меня соседей! — возмутилась на его упертость. — В той квартире пусто.

Он цокнул языком на мое такое же упрямство и, после небольшого раздумья, спросил:

— У меня есть одно предположение. Я не могу его никак проверить.

— Предположение?

— У тебя белье не пропадало?