— Ты чего? — Уилсон взволнованно посмотрела на меня и дымящуюся сигарету между пальцев.

— Все в порядке.

Я зажал сигарету в углу губ и с непринужденным видом поехал прямо, как только загорелся зеленый.

Плюс столь маленьких городков — почти пустая парковка и ничтожно малое расстояние между объектами инфраструктуры.

В магазине было не очень многолюдно, хотя по факту это единственный продуктовый в городе. Хозяева, будучи монополистами и не будучи дураками, сделали его круглосуточным, а выбор довольно щедрым.

Я толкал перед собой небольшую тележку, в которую закидывал нужные мне продукты, то и дело замечая, как Кейт добавляет что-то свое.

— Помолись, чтобы у них был в наличии маскарпоне.

Она взглядом коршуна изучала содержимое холодильника.

— Никогда не думала заняться выпечкой профессионально?

— Думала, — Уилсон цапнула круглую банку и победно помахала ей в воздухе.

— Почему не попробовала? — я положил сыр в корзину.

— Это очень затратно, — в голубых глазах мелькнула тень сожаления. — Одно только оборудование и курсы стоят как крыло самолета. Мне такая роскошь не по карману.

— Понятно.

«Пора составлять список: "Занятия для Уилсон по возвращении в Чикаго"».

— Попробую найти савоярди. Если не будет, придется испечь самой.

Кейт осмотрела редких покупателей, поправила вязаный шарф нежно-голубого цвета, который намотала прямо поверх распущенных волос, чтобы скрыть засосы, и юркнула между полок. Я подошел к стеллажу с соусами, принимаясь изучать ассортимент.

От тщательного выбора меня отвлек недовольный голос, раздавшийся откуда-то сбоку.

— Это позор!

— Отец, перестань, — пререкался с ним более молодой.

Я весь обратился в слух.

— Ты портишь мою репутацию, — сердито шипел тот, что постарше. — Подрываешь авторитет в глазах города.

— Мы этот вопрос обсуждали, — молодой, в котором я узнал Джино, был подчеркнуто невозмутим. — Не желаю возвращаться к нему вновь.

— Горожане будут неоднозначного мнения, — голос наполнился визгливыми интонациями. — Нам такие мысли ни к чему, — добавил он уже тише.

— Тебя только и волнует, что мнение окружающих. Ты ведь пастор. Божий человек, — Джино не таил своего осуждения в сторону отца.

Такая рьяная защита своего статуса и авторитета не могла не привлечь мое внимание. Излишняя правильность в людях всегда настораживает и пугает. Никто не святой, даже священник. Я имел по жизни твердое убеждение, что грешки, пусть хоть самые мелкие, водятся за каждым.

— А ты мой сын и позоришь меня! Ты должен быть примером! — что-то громко звякнуло, пастор понизил голос. — Как это выглядит? Сын священника разливает алкоголь в местной цитадели блуда.

— Добрый день, — я обогнул стеллаж, являя себя святому семейству.

С Джино мы уже были знакомы. Он сжал челюсти и нахмурился на мое внезапное появление. Сегодня на нем были черные брюки и черное пальто, никоим образом не выделявшие его среди окружающих. Внешний вид парня казался странновато непривычным по сравнению с тем, что я видел в баре.

— Преподобный? — я обратился к его отцу и подал руку для приветствия.

— Гудси.

Пастор напустил на себя важности, протянул мне мозолистую широкую ладонь. Мы скрепили знакомство крепким рукопожатием.

«Священник, а руки как у рабочего».

Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти, с лицом, изрытым глубокими морщинами, и неестественно белыми от седины волосами, почти доходящими до плеч. Крючковатый нос и густые, слегка седоватые брови, что утяжеляли и без того суровый взгляд холодных серых глаз. Между бровей залегли две заметные морщины, будто мужчина был вечно хмур. Губы изогнуты в легком презрении. Внешне он походил на самого обычного жителя, в распахнутом двубортном пальто цвета мокрого асфальта. Выдавала его только колоратка под воротником-стойкой обычной, черной рубашки.

— Джино, — я поздоровался с парнем.

— Люцифер, — как можно более непринужденно ответил он.

Лицо пастора вытянулось, сменяя палитру красок и эмоций от изумления до легкого шока.

— Имя настоящее, — я усмехнулся. Оно всегда производит впечатление.

— Не видел вас в церкви ни разу, — Гудси прошелся по мне изучающим взглядом.

Мой ответ застрял в горле, внезапно обрубленный громким женским криком.

— А-а-а-а, — раздалось сбоку от нас. — Ништя-я-я-як, — теперь к звуку добавились женские руки с пачкой печенья. Они неслись на нас с воплем победителя, не снижая децибел. — Хоть в чем-то я фартовая! — Кейт вывернула из-за полок, потрясая находкой. — Смотри, смотри, смотри! — она запрыгала вокруг меня. — Последнее урвала. Тирамису будет козырный, — ее восторг молниеносно оборвался, стоило ей ощутить на себе две лишние пары глаз. — Ой!

Гудси изогнул бровь, начиная напоминать злого школьного учителя.

— Здравствуйте, — высокомерно процедил он, поднимая подбородок кверху.

— Здрасте, — Кейт натянуто улыбнулась и сложила печенье в тележку. — Привет, — одарила она Джино куда более мягкой улыбкой.

— Вас я тоже не видел в церкви, — Гудси не терял своей надменности.

— А я не видела вас в баре, — дерзко заметила Уилсон и сплела руки на груди.

Я обомлел от такой перемены в ней. Куда делась моя скромница Кейт?

— Не пристало служителю церкви посещать подобные места, — он запнулся, понимая, что не знает ее имени.

— Кейт, — Уилсон сверкнула глазами. — Это всего лишь бар.

Стоило взять ситуацию в свои руки.

— Мы сможем поговорить? — я обратился к Гудси. — Не на бегу и в магазине.

— О чем? — он заметно занервничал, занимая руки застегиванием пальто.

— Вы ведь пастор. Знаете всех жителей города.

— Я не выношу грязное белье моих прихожан на люди, — священник дернул головой, смахивая на надменного голубя. — К тому же есть тайна исповеди, и я со всем уважением отношусь к жителям нашего города.

— Ни в коем случае не призываю вас рассказывать мне тайны ваших прихожан, — я примирительно поднял руки. — Простая беседа. Не более.

— Приходите в воскресенье на службу в церкви, — вмешался Джино.

Отец смерил его долгим, уничижительным взглядом, сунул руки в карманы, прижимая голову к плечам, будто хотел спрятаться.

— Да. Приходите, — пастор резко распрямился, переводя взгляд с меня на Кейт. — Я рад как жителям, так и гостям нашего города, в том числе.

— Мы придем, — заверил я.

— Увидимся, — Джино кивнул мне, тепло улыбнулся Уилсон. — Пойдем, отец.

Парень тронул Гудси за плечо. Они развернулись, удаляясь прочь от нас. Только когда расстояние стало достаточным, пастор наклонился к сыну и негодующе забубнил. Джино недовольно затряс головой, прибавляя шагу. Семейство вышло на улицу, где сын, не желая более общаться с отцом, сел за руль потрепанного серебристого «жука». Пастор забрался на пассажирское сиденье, похоже, продолжая бубнить в сторону сына. Они смотрелись смешно и нелепо в крошечной машинке, больше подошедшей какой-нибудь утонченной девушке, фанатке старого немецкого автопрома.

— Ты заснул? — Кейт тронула меня за руку.

— Я наблюдаю.

— А-а-а-а. Наблюда-а-аешь, — растянула она слово. — Машина смешная.

— Ага, — я проследил, как святое семейство покидает парковку. — У «жука» дизайн не менялся со времен третьего рейха.

— Что сразу Гитлер-то?

— Это часть истории, — я сбросил с себя сосредоточенность, как только серебристый кузов скрылся из виду. — Гитлер распорядился о его выпуске еще до того, как пришел к власти. Есть легенда, что он сам набросал эскиз авто.

Уилсон положила два пальца под нос и заговорила в резкой, отрывистой манере.

— Обергруппенфюрер Уилсон, почему не были на собрании партии в церкви?!

Я прыснул от смеха. Из-за полки на нас покосилась какая-то женщина.

— Ты разбираешься в званиях Вермахта?

— Не, — она потерла нос, делая вид, что он зачесался, чтобы утаить откровенную улыбку. — В каком-то фильме слышала.