Спустя три года, как я проработала на кафедре, к нам устроился молодой доцент, младше меня на два года, – продолжила Лари, чуть помолчав. – Дмитрий Николаевич показался мне приятным и открытым человеком. Возможно, у нас случился бы роман, – с загадочной улыбкой сказала Лари. – Но мы оказались не по временам порядочными. Он был женатиком. Я не сторонница левых сторон, да и он – тоже. Когда между мужчиной и женщиной есть искра, но огню разгореться не удается по какой-то причине, рождаются теплые дружеские чувства.

По голосу Лари и искренней улыбке Ростик понял – этот Дмитрий Николаевич и вправду ей близкий человек.

– Мы сдружились с Димой, вскоре он познакомил меня с семьей – женой и двумя прелестными дочурками, – продолжила Лари с такой же доброй улыбкой. – Его жена – адвокат по уголовным делам. С виду хрупкая, как цветочек; скромненькая. Но когда речь шла о работе, превращалась в тигрицу. Вот что значит найти призвание. Она вела дела по экономическим преступлениям – взятки, подкупы… Ирония судьбы…

Димка проработал четыре года на кафедре, а потом его подставили, – немного помолчав, прибавила Лари и переменилась в лице. – Летняя сессия. Студенты-лоботрясы, которые ни черта не делали на семинарах, вместо того, чтобы готовиться, занимаются другим – ищут, кто бы помог им сдать экзамен. У Димы по части таких студентов жесткая политика – никакие деньги, никакие просьбы не спасали. На прогулы он мог закрыть глаза. Но когда приходили на экзамен и не знали элементарных вещей – двойка без разговоров. Иди – учи – пересдашь. Я никогда не была чересчур строга к двоечникам. А вот Дмитрий Николаевич – кремень. Или знания, или нечего тебе делать на юридическом факультете. Двоек ставил много. Но объективно. Особенная часть уголовного права – не простой предмет, многие уходили на пересдачу. Он перегибал палку в требованиях – я ему об этом тысячу раз говорила. С другой стороны, имел полное право требовать от студентов знания.

Перед каждой сессией Диму вызывали в деканат. Мол, много двоек – вина не студентов, а преподавателя. Не научил! Дима отшучивался: «Так они же не ходили на занятия! Как я мог их научить? Ходили бы, знали бы, сдали бы».

Недовольство коллегой нарастало, но далеко не заходило. Пожурили и отпустили. Вот только однажды попался ему особенный студент – сын большого начальника. Ну, Диме – все равно, поставил двойку, как и всем незнающим, хотя за сына просили. Большой начальник обиделся. Как так – его отпрыск уже третий раз приходит сдавать экзамен, за него ходатайствуют такие же большие начальники, а результат – двойка. Что делать? Обычно отчисляют или отправляют в академический отпуск. Но это не касалось некоторых – особенные студенты после третьей пересдачи бежали к ректору с заявлением. Мол, с преподавателем сложились неприязненные отношения, поэтому он принимает экзамен с пристрастием. Каким-то волшебным образом двоечник превращается в троечника и переходит на следующий курс. Собственно, в тот раз так и случилось. Сын большого начальника благополучно сдал экзамен комиссии из беспристрастных. Но папеньку, видимо, Дима задел всерьез.

В один из вечеров после консультации к Диме пришел один родитель. Долго говорил о чем-то отвлеченном, потом намекал на подарок, если его сын сдаст экзамен, затем и вовсе заговорил загадками. А когда уходил незаметно подсунул под папку Димы конверт с деньгами. Мужчина не успел выйти за дверь, как вломились оперативники. Дима с трудом помнит, что было дальше. Возбудили дело, началось расследование. Подключилась жена. Наняли первоклассного адвоката. Вину не доказали, суд вынес оправдательный приговор, – нервная усмешка исказила лицо Лари, она опустила глаза: – Дима, естественно, не вернулся в университет, да и вообще завязал с преподавательской деятельностью. Ушел в адвокатуру. Мы созванивались, бывало, встречались. Не так часто, как хотелось. И все же.

История Димы ужаснула меня. Да что там – ужаснула! Она перевернула всю душу, – Лари перевела дыхание. – Мне дядя признался, что тот самый большой начальник причастен к увольнению Димы, но произошло это с согласия руководства. От коллеги просто решили избавиться. Впрочем, так всегда с несговорчивыми. Гнусно! Могли же поступить иначе – не продлевать трудовой договор.

Ошеломило меня и другое – то, как коллеги отнеслись к этой истории. Никто за Диму не вступился, никто не дал положительной характеристики, кроме меня. Руководство пожимало плечами, якобы, давно слышали, что за ним есть грешок. Но я-то знала, что Дима никогда не брал взятки, никогда. Да, требовательный. Но от таких преподавателей толку больше – юристы грамотнее. В общем, несправедливо. На месте Димы мог быть, кто угодно! Кто угодно! И я, и дядя, и все, кто работал в университете в то время. Все вежливые, улыбаются друг другу, а надо помочь, так, как тот кузнечик из Мухи-цокотухи – за кусток, под мосток и молчок.

Нутро горело от обиды за Димку, – помолчав, продолжила Лари. – Я отдалилась от коллектива. Искусственная улыбка, обычное «здравствуйте» и равнодушное «до свидания». Думала, защищу докторскую и уволюсь. Через два года получила степень доктора наук, но вот с увольнением решила не спешить.

– Почему? – спросил Ростик, сам не понимая, почему проявил такое любопытство.

Лари махнула рукой:

– Это уже другая история… – сказала она и тут же прибавила: – Так что, Ростислав, как видишь, в твоей жизни не обошлось без истории Дмитрия Николаевича.

– Ну, да, – Ростик покивал, задумался и с ироничной улыбкой прибавил: – Но ему повезло больше – его в тюрьму не посадили.

Лари опустила глаза, прикусила губу, помолчала.

– Сказать по правде, история Димы не закончилась… – вполголоса проговорила она.

– Да?

– Угу, – Лари посмотрела на море, прищурилась. – Но продолжение – за ужином. Хорошо?

– За ужином? – Ростик глянул на небо. – До ужина далеко. Только полдень. Долго ждать, а я заинтригован.

– Ничего, время пройдет быстро, – улыбнулась Лари и тут же игриво прибавила: – Кстати, есть пожелания к ужину?

Ростик задумался, глядя на Лари.

– Может, что-нибудь изысканное? – сказал он.

– Почему бы и нет. Какие изыски желаешь?

– Что-нибудь из французской кухни и французских вин.

– Не дурно.

– На ужин – «Петух в вине», а вино – я бы испробовал Шато Марго.

– Я поняла, – хихикнула Лари, – ты хочешь вино с вином.

– Надо же, – засмеялся Ростик, – случайно получилось. Но выходит, что так – вино с вином.

– Хорошо, будет тебе на ужин и петух в вине, и Шато Марго.

– Ты как волшебница!

– В твоем мире – да, – игриво улыбнулась Лари, подмигнула Ростику и прибавила: – Ну что, на пляж Элафониси? Или на яхту?

– Какая яхта? Я хочу взглянуть на розовый песок.

После небольшой экскурсии по пляжу, Ростик и Лари вернулись на яхту и, отобедав, разошлись по каютам. Лари пожелала вздремнуть в апартаментах, Ростику тоже хотелось побыть одному. Как ни крути, чем больше он слушал Лари, тем сильнее озадачивался.

Ближе к вечеру Ростик и Лари встретились на палубе и долго беседовали за чашечкой кофе.

– Ты была права, Лари, от моря устаешь, – сказал Ростик, выслушав долгий рассказ Лари о достопримечательностях Крита.

– Неужели устал?

– Ага. Крит – прекрасный остров. Море тут волшебное. И все же… внутри той радости, что была еще вчера, нет.

– А говорил, всю жизнь готов любоваться…

– Да, говорил. И, поверь, искренне.

– Разве можно так быстро поменять мнение?

– Я бы сказал – ощущение.

– Согласна, так точнее, – Лари покивала головой. – Но почему ощущения не те? Что-то пошло не так?

Ростик слегка улыбнулся.

– Не то, чтобы не так. Просто, вдруг, осознал, что все взаправду.

Лари вопросительно глянула на Ростика.

– Я всего лишь плод твоего воображения, – уточнил Ростик.

– А ты до сих пор не верил?

– Нет, – усмехнулся он. – Точнее, до конца не верил. Допускал, что моя жизнь в твоих руках, но … В общем, немного не по себе.