– Кто бы мог подумать! – едва шевеля губами, сказала она, легла на песок и, наслаждаясь нежностью солнечных лучей, вздремнула.

Ростик разбудил Лари брызгами морской воды.

– На солнце спать опасно, – сказал он, плюхнувшись рядом с Лари.

Лари поморгала.

– Надо же, уснула. И сколько я спала?

– Часок точно.

Лари привстала, отряхнула песок с плеч.

– Здесь хорошо. Правда?

– Правда! Красивое место, – согласился Ростик. – Интересно, почему такое название?

– Я читала где-то, что это из-за опасных скал. Видишь, скалы нависают над морем. Сюда сложно пробраться на корабле. Да и на машине дорога не для слабонервных. Почти десять минут едешь по осыпанному каменистому склону и молишься. Адский серпантин. Наверно, поэтому.

– Похоже, – кивнул Ростик, оглядевшись.

Он задумался, посмотрел вдаль.

– У тебя есть мечта, Лари? – вдруг спросил Ростик.

– Конечно, – Лари немного помолчала и прибавила: – Написать свою главную книгу.

Ростик вопросительно посмотрел на Лари.

– Главную книгу?

– Да. Мне кажется, у каждого писателя есть такая мечта. Мы не просто пишем истории. Мы что-то ищем через творчество и не только для кого-то, но и для себя. Даже – в первую очередь для себя.

– Интересно, а как понять, что книга – главная?

– Понятия не имею, – Лари пожала плечами и, улыбнувшись, прибавила: – Может, по тому, прошел зуд, который вынуждает писать новую историю, или нет. Если не прошел, значит, писатель еще не высказался, не высказался о главном, не нашел, что искал.

– На это может уйти вся жизнь, – предположил Ростик.

– Может. У каждого по-всякому.

Ростик промолчал, загадочно глянув на Лари.

– А еще? Есть еще мечты? – спросил он, помолчав.

– Есть, – улыбнулась Лари. – У меня, как и у всякого много мечт. Какие-то через время вычеркиваются из списка за ненадобностью, другие – потому что сбылись, а третьи – только появляются. После того, как я напишу свою главную книгу, приступлю к осуществлению следующей мечты –устроить личную жизнь… Хочу быть счастливой женщиной…

– Разве ты не счастливая женщина?

– Нет.

– А вчера говорила, что тебе хорошо одной.

– Вот именно – хорошо. Но я не говорила, что счастлива как женщина.

– Хм, – усмехнулся Ростик, минуту погодя. – В таком случае, странно, почему у тебя мечта быть счастливой женщиной не стоит на первом месте… Обычно только это и нужно.

– И у меня когда-то мечта быть счастливой женщиной стояла на первом месте. Потом все поменялось. Мне кажется, – прибавила Лари, немного подумав, – я привыкла к тому, что несчастна. Завидев счастье на горизонте, замедляю ход, по привычке, даю возможность этому счастью ускользнуть, смотрю ему вслед и думаю: «Ну и ладно, не привыкать».

– Ты привыкла быть несчастной? Не верю…

– А может, – Лари загадочно посмотрела на Ростика, задержала взгляд и продолжила, – может, я просто пока не хочу быть счастливой как женщина. Нет тех, кто плохо ищет, есть то, что не хотят искать. Не правда ли?

Ростик сдвинул брови.

– Для творческих людей счастье – враг номер один, – сказала Лари, уловив недоуменный взгляд Ростика. – Счастливый человек не нуждается в вымышленном мире, ему и так хорошо. Так что, если я стану счастливой, перестану писать. Я на это согласиться не могу. Причину уже говорила – не написала свою главную книгу.

– А если ты никогда не напишешь главную книгу?

– Ничего страшного. Буду довольствоваться тем, что хорошо живется, – Лари улыбнулась. – Ростислав, у меня еще столько задумок, столько всего, о чем можно написать... Говорят, кто читает книги, проживает не одну жизнь, а несколько. То же – кто пишет книги. А, значит, я проживу нескучно. Это уже много. А женское счастье… Что женское счастье? Роскошь.

– Ну ты даешь! А я бы не отказался от счастья, причем на всю жизнь. И на кой черт мне нужна была бы эта главная книга… Да уж, – чуть помолчав, прибавил Ростик, – странные мечты у тебя Лари, впрочем, не страннее твоих предположений и умозаключений.

Лари улыбнулась.

– Каждому свое, – сказала она и прибавила погодя, глянув на голубое безоблачное небо: – Поверь, писатели по-своему счастливы. Вымышленный мир приносит вполне реальные удовольствия, – прибавила Лари, помолчав. – Ученые давно пришли к выводу, что мозгу абсолютно все равно, радуешься или горюешь на самом деле или только мысленно. Он запускает реакцию на вымысел ровно такую же, как и на реальность. То есть на биохимическом уровне человек проживает и то, о чем думает. Так что, Ростислав Олегович, только представь, сколько жизней я смогу прожить и сколько эмоцией смогу испытать, сочиняя истории.

Ростик слегка улыбнулся, но ничего не сказал.

– Ладно, хватит о сложном. А то сбежишь еще, – Лари подмигнула Ростку и прибавила. – А если серьезно, нам пора на яхту. Солнце припекает. Ну, что, поплыли? Догоняй.

Три секунды – она уже в море, двадцать секунд – она уже на полпути.

Ростик не спешил за Лари. По мере того, как она отдалялась, улыбка сходила с его лица. Он постоял несколько минут на берегу в задумчивости, потом неторопливо вошел в воду и поплыл к яхте.

Ростислав и Лари разошлись по каютам. Лари надумала отдохнуть, а Ростик изъявил желание почитать книги Лари.

Ближе к вечеру Лари и Ростик встретились на верхней палубе в лаунж-зоне. Они отужинали, делясь впечатлениями о пройденном дне.

– Чайку выпьем? – спросил Ростик, досыта наевшись.

– С удовольствием.

– Я заварю, – сказал Ростик, загадочно улыбнулся и спустился в бар.

Лари проводила Ростика теплым взглядом, огляделась вокруг. На море штиль. Как на картинке. Она задумалась о чем-то своем, и только по легкой улыбке на лице можно было понять, что в голове приятные мысли.

– Осталось пять дней... – Лари едва пошевелила губами.

– А вот и я, – Ростик прошел к столику с подносом в руках, расставил посуду.

– Это что у тебя? – спросила Лари, бросив взгляд на книжки, которые Ростик держал под мышкой.

– Твои романы, – был ответ. – Не успел прочесть, если честно. Но пролистал.

– Только не говори, что ты решил обсудить их.

– Всего лишь некоторые мысли. Не против? – любезно улыбнулся Ростик.

Лари скривилась.

– Я же говорила, что не люблю…

– Помню. Но обещаю не злоупотреблять. Если не захочешь отвечать, пойму, хотя останусь неудовлетворенным.

– Ладно, – сказала Лари с некоторой неохотой.

Ростик расположился на диванчике, разлил чай по чашкам.

– Вот с этой начну, – сказал он и взял первый коротенький роман Лари «На острие свободы». – Как видишь, читал с карандашом. Много интересных мыслей…

– Спасибо!

– Правда, не со всеми мыслями соглашусь…

– Это нормально, – заулыбалась Лари.

Лари ничего нового не услышала. С ней часто не соглашались. Но что от того? Герои говорят то, что говорят, приходят к выводам, к которым должны прийти по сюжету. О чем спорить? И все же мнение читателей нужно писателю, как воздух, и не важно, устраивает оно автора или нет.

– Вот здесь, – деловито начал Ростик, – на шестьдесят восьмой странице есть прекрасная мысль. «Странный вопрос, в чем смысл жизни. Ответ на поверхности, а все в бесконечном поиске», – процитировал Ростик, глянул на Лари и спросил: – А дальше ты пишешь, что смысл жизни в ее продолжении. Ты и вправду считаешь, что смысл жизни человека только в том, чтобы родить и вырастить детей? Или…

– Да, я так считаю, – уверено сказала Лари. – Никакого другого смысла нет. Конечно, в повседневной суете этот смысл может быть и неуловим. Но с точки зрения эволюции, он один – выживание и размножение. Так что, вне всякого сомнения, Природу забавляет, что люди придают жизни смысл, отличный от ею задуманного.

– В таком случае, почему некоторые не хотят детей? Ты сама пишешь об этом. Вот, – Ростик открыл книгу и указал пальцем.

– Да, да, я помню, – покивала Лари. – Это хороший вопрос. И, кажется, ответ тоже есть в книжке. Всему виной – пресловутая свобода делать то, что хочешь. На первый взгляд, сама по себе свобода взращивает в людях эгоизм, желание прожить жизнь в свое удовольствие. Тем более – сейчас. Столько всего интересного в этом огромном мире. Границы открыты во всех направлениях – материальных и духовных. Можно путешествовать, заниматься саморазвитием, богатеть. Дети же ограничивают свободу. Уже не займешься, чем хочешь. Детей надо растить, заботиться о них, постоянно уделять внимание, зарабатывать на их нужды. Все эти хлопоты не по душе свободолюбцам. Но все эти выводы, в контексте, почему некоторые не хотят детей, верны только на первый взгляд. Дело, мне кажется, в другом. В век свободы, а точнее сексуальной свободы, как ни парадоксально, но сложнее найти человека, от которого хочется детей. Человек, мужчина и женщина, в постоянном поиске второй половинки. То он от нее без ума, на все ради нее готов, а она вертит носом – кошельком или рожей не вышел. То она любит до самозабвения, а он – не насмотрится по сторонам. В общем, то он не тот, то она – не та. Когда большой выбор, глаза всегда разбегаются. Идет ли речь о второй половинке, или о чем-то другом. Масло в огонь подливают веяния современности. Мужчины хотят себе в жены принцесс, а женщины – принцев. Мы, кстати, говорили уже об этом. Или нет?