Но я все-таки научилась их различать. Один, скорее всего старший из четверых, по характеру был властным, непреклонным. Поднимая меня на руки, всегда возмущался вслух:

- Тоже мне светлая леди, мозгов не хватает силы рассчитать.

Или:

-Светлая леди курам на смех.

И:

- Название одно – светлая леди.

И даже:

- В половике больше светлости, чем в этой леди.

Однажды я услышала совсем неслыханное и очень меня возмутившее:

- Бестолочь, а не светлая леди.

Только возмущаться не стала, слаба я сейчас для споров, но запомнила. Даст Бог, стражу-то я отомщу.

Второй страж рот открывал только для приветствия и прощания. Очень спокойный, даже отрешенный, старался побыстрее устроить меня куда-нибудь и уйти. Лишний раз на меня не смотрел, и отводил взгляд, когда я пыталась заглянуть ему в глаза. И пахло от него собаками.

Третий всегда улыбался, тридцать два зуба сверкали, и борода им не была помехой. И бурчал, но совсем не обидно, даже приятно становилось от его заботы:

- Лекарь сказал не переутомляться, почему не слушае…те умного человека?

Или:

- Ноги себе переломаете и будете лежать половиком…, светлая леди.

И:

- Мне-то вас таскать совсем не сложно, и раньше было не сложно, а сейчас и подавно, от вас только кожа да кости и остались. И еще характер вредный …никуда не делся. Как вы, светлая леди, с ним вообще живете? Я бы повесился, наверно. Или характер исправил. И вы не вешайтесь, лучше над характером своим поработайте. Молитва в этом деле помогает, говорят.

Бесхитростный, добрый, но стоило мне сделать попытку поддержать разговор, как он замыкался.

Из-за такого отношения я частенько себя чувствовала не светлой, а тёмной леди.

Но моим любимчиком стал четвёртый страж, даже не смотря на то, что и он общаться со мной не спешил. Он точно был самым младшим, хоть внешне от других не отличался ни комплекцией, ни длиной и густотой бороды. Был он чуть-чуть мягче, обходительнее. Никогда не хватал меня на руки, чтоб сразу доставить на нужное место и быстрее уйти. Он спрашивал, что ему сделать. Именно опираясь на его крепкие руки, я впервые обошла всю комнату по периметру, заглянула за двери гардеробной и ванной комнаты. Именно он впервые довел меня до окна и поддерживал, пока я любовалась открывшимся видом.

А вид был сногсшибательный во всех смыслах. Я смотрела с высоты не меньше десяти метров на обширный людный замковый двор и три стены, стоящие друг за другом. А вдали виднелись покрытые пожелтевшим лесом горы. Справа раскинулась бескрайняя водная гладь насыщенного серого цвета, которая на горизонте сливалась с таким же серым небом. И казалось, что по небу бегут белые волны, а белые облака плывут по воде.

После памятной беседы со светлым лордом и Хранителями я провела в этой огромной, больше моей московской двушки, комнате почти шестнадцать дней. За все это время я виделась только с лекарем, безмолвной служанкой и четверкой стражей. И даже с ними нормально не общалась.

Шестнадцати дней было более чем достаточно, чтобы я успела полностью обследовать свою комнату, обставленную тяжелой мебелью из цельного дерева. Я заглянула в прикроватные тумбы, надеялась найти какие-то дневники, чтоб вычитать в них о погибшей светлой леди, чье место я сейчас заняла. Дневников с нужной информацией там не было.

Я порылась в стоящих у стены двух больших и одном маленьком сундуках, но камни, дощечки, ракушки и разнообразное холодное оружие, лежащее в них, интересным мне не показались.

Я часто сидела на мягком пуфе у большого трюмо без зеркала, но и здесь ничем порадовать себя не могла.

Книжные полки были уставлены кошмарными статуэтками, изображающими невиданных зверей, и книгами. За них я схватилась с предвкушением, которое быстро сменилось разочарованием, потому что прочитать что-то у меня не получилось. Я не умела читать местные каракули. Так что зря я так за дневниками охотилась, все равно информацию извлечь не смогла бы. А она мне нужна именно сейчас! Быть для окружающих бомбой замедленного действия, из-за подозрения в провалах в памяти или безумие у меня не было ни малейшего желания.

Глава 4.1

Когда я убедилась в том, что чтением свои познания об этом мире и его законах, о себе и своем окружении расширить не смогу, мне стало обидно. Но складывать руки я не собиралась.

Для начала решила лучше изучить свою комнату. Мебель в ней была функциональной, но не декоративной. О декоре здесь вообще думали в последнюю очередь. На стенах не было картин, на окнах и дверях никаких витражей, даже стекла обычные, почему-то зеленоватые. Стены даже не отштукатурены, мне в первое время казалось, что на них обои под грубую каменную кладку. Но как-то дошла до стены, пощупала, и поняла, что это и есть каменная кладка, сложенная из желтых и сероватых камней попеременно, с толстым слоем раствора, кое-где даже выпирающего острыми наростами.

Пол бетонный, холодный, без ковров, ковриков, половиков и шкур животных, хотя с каменной кладкой они смотрелись бы гармонично.

В общем, из украшений в женской комнате были балдахин, тяжелые темно-зеленые портьеры на двух окнах, расположенных на стене, к которой изголовьем примыкала кровать.

Ничего интересного не было также в ванной комнате. Находилась она справа от кровати за первой дверью. Помещение, правда, большое. Но голая кладка, бетонный же пол, огромная деревянная лохань на ножках, воду для которой приносили ведрами вручную, стул с дырой, под который подставлялось ведро, которое выносила служанка, подставка для мыла, мочалки и бочонка с мягкой желтой глиной, полки для полотенец- все это выглядело удручающе. Настоящее средневековье. А мир-то магический, неужели тут ничего для уюта придумать не могут!

На восьмой день моего вынужденного заточения я, наконец-то, дошла до гардеробной комнаты, которая была за следующей от ванной дверью. И вот тут я пожалела, что не с неё начала обследовать свои апартаменты. Раньше же я только заглянула в темное помещение, а надо было зайти, включить освещение и любоваться… Деревянными полками от пола до потолка, уставленными шапочками, шляпками, сумочками, перчатками, зонтиками, ремешками, очками, больше похожими на маски для пловцов, и обувью. И все это разных цветов и фасонов, с виду от простеньких до украшенных драгоценными камнями и тончайшей вышивкой. Здесь также стояли десятки резных шкатулок с украшениями.

Но дольше всего я зависала возле вешалок и манекенов с одеждой. Из-за своих нечастых гостей, из которых женщина была только одна служанка, одетая в темное платье в пол, я уже сложила своё мнение о местной моде. И оказалась не права! Ура! Ура! Ура!

Корсеты, кринолины, панье и фижмы тут тоже были. И роскошные бальные платья красовались на манекенах. Но большая часть вешалок занимали брючные костюмы, рубашки и блузки, прямые юбки и юбка-брюки, узкие брюки и штаны из кожи, а также жилеты, плащи, кофты, и, моя слабость, шубы и шубки из натурального меха. И все этим добром уставлено огромное помещение, здесь можно было ходить как в модном бутике. А самое главное, всё здесь было моего размера. И эта одежда, более привычная для меня, висела чистая, готовая к ношению, не лежала свернутая в уголке, а значит, её можно одевать. Напрашивается вывод: женщина в брюках не вызывает здесь у людских масс непреодолимое желание развести костер, чтоб избавить мир от ведьмы.

Не было тут только зеркал, даже маленького, чтоб хоть лицо свое разглядеть. В оконном стекле и воде разглядеть себя было невозможно.

Но несколько выводов по своей внешности я сделала. Во-первых, мне нет и тридцати лет, не было в моей черной длинной шевелюре ни одного седого волоса, и все зубы оказались на своем месте, а здоровые зубы в средневековье – это уже показатель. Кожа у меня, хоть и молодая, но обвисшая, особенно на животе, значит, я сильно или резко похудела. Я решила, как только окончательно поправлюсь, займусь спортом, приведу это тело в порядок. А сейчас продолжу понемногу увеличивать нагрузки: буду больше двигаться.