Руки нехотя подчинились. К тому моменту, как они начали слушаться, ее глаза привыкли к темноте, и та уже не казалась столь непроницаемой. Невдалеке на полу тусклым глазком помигивал коммуникатор. Ее коммуникатор. Кто-то заботливо спрятал его именно в том месте, где для посторонних он оставался бы незамеченным, но для Эмили, лежащей на полу, коммуникатор оказался в поле зрения.

— Кажется, настал очередной момент, чтобы сказать родителям спасибо, — хрипло прокаркала в пустоту Эмили. — И это мой голос? Хорошо, что никто сейчас меня не слышит.

Искусственные, давно не задействованные по назначению суставы тихо хрустнули, и ладони Эмили сомкнулись. Хомут сполз с вывернутых под неестественным углом рук и свалился на пол.

— Здравствуй и прощай несбывшаяся мечта о спортивной карьере, — усмехнулась Эмили, отшвыривая в сторону мерзкую полоску пластика. — Хоть для чего-то вы мне пригодились.

Избавившись от веревки на ногах, Эмили с удовольствием потянулось. Тело, словно застоявшаяся без действия скаковая лошадь, требовало движения. Девушка наклонилась за коммуникатором и тут же тихо вскрикнула, налетев лбом на незамеченное в темноте препятствие. Черная мигающая капля оказалась надежно спрятана под низким металлическим столиком. Ругаясь и потирая лоб, Эмили синхронизировала коммуникатор со своим браслетом.

— Что такое? — непонимающе пробормотала она.

Все функции коммуникатора оказались отрезаны. Все, кроме одной. Эмили все еще могла принимать звуковые сообщения. Именно об одном таком сигналил зеленый мигающий глаз. В нерешительности Эмили замерла.

Девушка помнила, как ее ударили по затылку, когда она распахнула одну из многочисленных пластиковых туалетных дверей, но она не видела, кто это сделал. Удар оглушил девушку, но так полностью и не выбил из нее сознание. Она слышала голоса, мужские голоса. Эмили не могла вспомнить, кому они принадлежали, а слова, сказанные ими, словно таяли в тумане. Девушка помнила укол в спину и кажущееся горячим содержимое шприца, растекающееся по телу. Больше Эмили не помнила ничего. Собравшись с духом, она шумно выдохнула и отдала команду на воспроизведение.

— Если вы слышите это, значит, вы живы. Мои поздравления, — в тишине душного помещения тихо зазвучал механический мужской голос. — Первое, что вам необходимо усвоить — у вас очень мало времени. Второе, но не менее важное — вы в смертельной опасности. Впрочем, вы и сами об этом уже догадались. Я понимаю, что у вас очень много вопросов, но в ваших интересах будет забыт о них на некоторое время и просто довериться мне. Итак, начнем. Если вы хотите выжить, прежде всего вам придется…

Дослушав запись, Эмили вздохнула. Ей все больше и больше казалось, что испытание, граничащее с сумасшедшей игрой, проходит не ее подопечная, а она сама. Девушка боялась незнакомца, оставившего запись, но в то же время ей хотелось верить механическому голосу. Эмили попыталась воспроизвести запись еще раз, однако коммуникатор больше не подавал признаков жизни. С негодованием она отбросила его в сторону и едва не пропустила момент, когда по ту сторону двери раздались тихие шаги. За ней пришли. Голос был прав, времени у нее не оставалось, в том числе и на размышления.

Снова засунув руку под металлический столик, Эмили нащупала нечто продолговатое и холодное. Рукоятка импульсного пистолета легла в ладонь девушки, и Эмили почувствовала себя гораздо увереннее. Ей придется довериться голосу. Других вариантов у Эмили не было.

Я была в воде. Что со мной произошло? Я тону? Картинка не желала фокусироваться, перед моим взором мелькали лишь неясные силуэты. Что это? Люди? Кажется, они кричат. Что им нужно? Они зовут меня? Я совершенно точно слышала свое имя.

Не могу сосредоточиться. Мысли расплываются, словно в дреме, когда сон еще не накрыл с головой, но ты уже начинаешь видеть цветные картинки. Я была занята чем-то важным. Не помню. Какая-то тревожная мысль постоянно уходит от меня, и это причинят физическую боль. О боже! Как же болит голова!

Мне не удается пошевелиться. Странно, я должна куда-то идти, но не могу. Не могу пошевелить даже пальцем. Кто-то смотрит на меня. Это неприятно. В голову лезут мысли, но они чужие, словно я машина, и в меня загружают цифровой код.

Нужно сосредоточиться. Нет, не то. Нужно удержаться на плаву. Тело не должно провалиться в черноту, хотя там так хорошо. Там спокойно.

Мысли все больше путаются. Не могу… не могу больше держаться. Кажется, я засыпаю. Или умираю.

***

Пахло едой. Чем-то сливочно-сладким, и в то же время горько-пряным. Вокруг витали звуки, но они расплывались и ускользали от сознания, не позволяя определить их источник. Я приоткрыла глаза. Низкий деревянный потолок утопал в полумраке. Мир пошел кругом, и я снова зажмурилась. Где-то позади и слева был человек. Я слышала его громкое дыхание, перемежающееся с потрескиванием огня. Тяжелая голова не желала отрываться от плоской отсыревшей подушки, добавлявшей в окутавший меня запах нотки плесени и куриного помета.

Я с трудом повернулась на бок. Ладони тут же отозвались острой болью. Все-таки заставив себя разлепить глаза, я уставилась на руки. Раскрасневшиеся ладони оказались покрыты волдырями и начавшей запекаться кровавой коркой. Молния, что ударила в металлический прут, за который я держалась, едва не изжарила меня живьем. Однако я все-таки осталась жива и относительно цела. Красное пятно на виртуальной карте мигало в двух метрах от моей головы.

Со стоном я приняла сидячее положение на низком жестком топчане и едва сразу же не завалилась назад. Света в комнате практически не было, однако это не помешало разглядеть силуэт старой сгорбленной женщины, забившейся в угол лачуги. В ее руках была зажата деревянная ступка, в которой старуха старательно растирала нечто, распространяющее запах, вернувший меня к сознанию.

— Проснулась, — скорее утвердительно проскрежетала старуха, не отрываясь от своего занятия. — А я уж и не ждала. Думала, боги заберут тебя с концами.

Правая щека старухи была залеплена пластырем.

— Вас укусила обезьяна? — хриплым голосом спросила я.

— Именно так, — утвердительно кивнула та. — Мелкая бестия взялась словно ниоткуда. А кровищи-то сколько было!

Я смотрела на старуху и не могла понять, отчего система помогла мне, доставив до места назначения. Помотав головой, я осознала, что вовсе не этот вопрос волновал меня на самом деле. Что случилось, когда ударила молния? Воспоминания сохранились обрывками, словно разбитый на фрагменты поверхностный сон. Эти воспоминания пугали меня, однако я не могла понять, чего именно страшилось мое сознание, ведь в действительности ничего ужасного я не увидела. Я снова помотала головой, отгоняя неуместные для данного места и времени мысли.

— Вам нужно оказать помощь. Обезьяна была заражена. Вы понимаете, что это означает? — спросила я, глядя в упор на старуху.

— Как не понимать. Я бедная, но не дура. Только чем ты мне поможешь? Тебе бы самой врач не помешал.

— Со мной все в порядке, — заверила я ее. — Но нам с вами нужно срочно попасть в лабораторию.

— Вон оно как, — понятливо кивнула старуха. — Эксперименты, значит, ставите. Ну что же, раз надо в лабораторию, то пошли.

Она резво вскочила на ноги и поспешила на выход. Борясь с головокружением, я скатилась с топчана и поспешила вслед за ней, не переставая удивляться, насколько понятливой оказалась старушка.

Дождь на улице перестал, сменившись палящим солнцем. От густой грязи, в которую превратилась недавняя пыль, к небесам тянулись упругие валики белесого пара. Обуглившийся забор с обвалившимися, словно сосновые иголки, металлическими прутьями красноречиво напоминал о недавнем событии.

Умело выбирая направление, старуха вывела меня из трущоб минут за пять. Не будь ее рядом, дорога заняла бы никак не меньше часа. Оставшийся путь до лаборатории прошел без происшествий, если не считать дикие взгляды прохожих, падающие на мое измученное тело.