— Показать мое местоположение.

Виртуальная реальность услужливо развернула перед внутренним взором полупрозрачную карту с яркой красной мигающей точкой. Дом, где я очутилась, располагался почти на самой набережной. Спускаться к воде было опасно — слишком много открытого пространства.

— Покажи дом доктора Вебера.

На карте появилась еще одна точка, на этот раз зеленая. Недалеко. Минут пятнадцать, если идти по прямой. Однако зная историю средневековых городов, о прямых улицах можно было забыть. Поплутать придется изрядно. Хорошо еще, что имелся заметный ориентир — дом доктора находился на пути к городской ратуше, чей острый шпиль горделиво возвышался над всеми городскими постройками и был отлично виден из любой части города.

Удостоверившись, что телега находится точно подо мной, я, свесив ноги, постаралась нащупать опору. Правая нога уперлась во что-то прочное и, уцепившись за край крыши, я перенесла на нее вес тела. Стоило мне это проделать, как под ногой предательски хрустнуло. Я тут же потеряла опору и повисла на руках. На мгновение, не больше. Доска, за которую я цеплялась, не выдержала, и многострадальное старческое тело кулем полетело вниз.

Удар был страшным. Я приземлилась на спину, со свистом выбив воздух из легких. Телеге тоже досталось. Хрустнуло сухое дерево, дно провалилось вниз, на этот раз, приложив меня спиной о каменную мостовую. Вдохнуть не получалось. Я испуганно замотала головой и задергала плечами. С трудом мне все-таки удалось втянуть в себя немного кислорода, на что система оповестила меня очередным сообщением:

— За неосторожное действие, повлекшее за собой травму, вам начислен один штрафной балл.

— Да чтоб тебя!

Я стукнула кулаком по дну телеги, о чем тут же пожалела. Это была та самая рука, которую я повредила на лестнице. Система промолчала. Спасибо, что хоть на этот раз обошлось без штрафа.

С трудом выбравшись из разбитой телеги, я осмотрелась по сторонам. За домом Шнойберга вилась узкая безлюдная улочка, по бокам которой тесно жались друг к другу невысокие разномастные домишки с крохотными окнами. Память услужливо подсказала, что в те годы на окна был введен налог, так что эдакая роскошь, как широкие, да еще и застекленные окна, беднякам была явно не по карману. Грубая брусчатка, выстилающая дорогу, утопала в нечистотах — лошадиный навоз соседствовал с остатками гнилых овощей, обглоданными костями и человеческим дерьмом, выплескиваемым по утрам из ночных горшков. Описать сопутствующий всему этому тошнотворный смрад слов просто не хватало. Я старалась делать короткие вдохи и не думать о морской качке. В противном случае, старческий желудок доктора Вебера мог и не выдержать.

Из бокового окна, высунувшись едва ли не по пояс, на меня с интересом глазела сморщенная патлатая бабка. Она старалась не упустить не малейшей детали разыгравшегося под ее окном представления, чтобы потом все в подробностях рассказать кумушкам, прогуливающимся по утреннему базару. Потирая ушибленную поясницу, я показала старухе кукиш. Бабка зло сплюнула мне под ноги, едва не попав на плечо, нырнула в дом и с грохотом захлопнула за собой ставни.

На противоположной стороне дороги вдоль стены дома торопливо семенила пара жирных крыс — местный источник заразы. Подобрав с земли увесистый камень, я швырнула его в серых тварей. Не попала. Грызуны на мгновение замерли, привстали на задние лапки, а затем стрелой метнулись в узкую щель между домами. Из щели донесся злорадный писк. Паразитки совершенно точно знали. Что там их не достать. Погрозив кулаком им в след, я тихо обратилась к системе:

— Проложить маршрут до дома доктора Вебера.

Давно я не путешествовала по европейским городам. Что же, теперь, похоже, настало подходящее время.

***

— А теперь посмотрите налево. Перед вами возвышается одна из жемчужин Швейцарии — Шильонский замок. Он расположился в живописнейшем месте на берегу Женевского озера, которое…

— Представляешь, какой тут свинарник был в средние века, — острый локоть сестры больно ткнул меня в бок. — Я, читала, что на этом месте когда-то был то ли маленький город, то ли большая деревня. Это сейчас реставрация, подсветка и элементы дополнительной реальности с виртуальными историческими персонажами. А вот раньше, ты только представь!

— Раньше тут была помойка, — сонно буркнула я. Вечно грязные европейцы, чума и нищета.

— Неужели тебе совсем не интересно? — скорчила умильную рожицу Эрин. — Это же все-таки наша история.

— Честно говоря, не особо. Ты же знаешь, я больше люблю природу. Каменные джунгли, пусть и исторического масштаба, — это не мое.

Европейское наследие всегда погружало меня в сон. Каждый раз возникало ощущение, что я на уроке истории, и монотонное бормотание учительницы медленно погружает меня в царство Морфея. Вот и теперь я успела задремать. Мне снилось нечто неуловимо-приятное, но тычок сестры буквально вырвал меня из грез. Резко и болезненно. Я попыталась поудобнее устроиться на жестком сидении экскурсионного мобиля и досмотреть начатое. Себе же я пообещала, что больше никогда не поеду в столь унылое и потерявшее искру жизни место, как классический европейский город. Любой европейский город. Никогда.

Мое одиночество на улицах Бремена продлилось не долго. Держа курс на шпиль ратуши и временами сверяясь с картой, я все дальше и дальше углублялась в лабиринт старого города.

Вокруг было удивительно тихо, лишь где-то в отдалении плакал ребенок, да изредка лаяла собака. Живые люди попадались редко, да и те старались поскорее убраться с моего пути. Тощие и сутулые, они прятали лица в лохмотья и жались к стенам домов. Казалось, я шла по городу бродяг. Но нет, эти люди не были бездомными. Голод и болезни превратили горожан в жалких созданий, не живущих, но выживающих изо дня в день.

Покойники встречались гораздо чаще, чем живые. Трупы лежали на грязной мостовой и сидели, прислонившись спинами к стенам домов. Всех их убила чума. Те, кто поборол страшную болезнь или еще не умер, перестали обращать внимание на бездвижные тела. Они проходили мимо них, словно мимо жалких кустарников, растущих на редких проплешинах голой земли.

Чума не щадила никого. Мужчины и женщины, старики и дети — болезнь косила всех без разбора. Я старалась не приближаться к покойникам, и одновременно не переставала удивляться. Улица, по которой я шла, больше напоминала декорации к фильму ужасов, чем историческую реальность, а то, как вел себя доктор Вебер до нашего с ним знакомства, давно должно было свести старика в могилу. Однако его тело продолжало исправно функционировать и заболевать доктор, похоже, не собирался. Скорее всего, окажись он настоящим человеком, а не виртуальной персонажем, все было бы иначе, и доктор давно лежал бы где-нибудь в темной подворотне.

— Внимание! Поблизости испытуемый!

От внезапно раздавшегося голоса я подскочила, словно ужаленная, и тут же споткнулась, едва не угодив в глубокую зеленовато-бурую лужу.

— Рекомендую не приближаться к участнику испытания, — тем временем продолжал звучать голос. — Сближение может привести к вмешательству в чужое испытание, вследствие чего вам будут начислены штрафные баллы.

Я осмотрелась по сторонам. Дальнейший путь к дому доктора лежал через небольшую квадратную площадь, на которую высокими мозаичными окнами выходили трехэтажные каменные дома — район богачей. Однако чуме было все равно, богач ты или бедняк, она забирала всех. Тому сразу же обнаружился пример.

Человек, лежащий лицом в грязи, явно не был бедняком. Правда, не походил он и на богача. Скорее, так, середнячок. Добротная одежда из хорошо выделанной кожи, местами измазанная грязью, сидела на измученном болезнью теле, словно на огородном пугале. Я поддела носком сапога руку мужчины. На среднем пальце худой серой кисти красовался тонкий золотой ободок кольца. Зажиточный бременец покинул свой дом, чтобы никогда туда больше не вернуться.