Меня буквально подбросило в воздух. Оказавшись на спине животного, я попыталась соскочить на землю, но не тут-то было. Напуганная перспективой оказаться оседланной, корова присела на задние ноги, и я, не удержавшись, поползла вниз. Неожиданно передумав сбрасывать меня в заданном направлении, животное резко приподняло круп и с силой ударило задними ногами по воздуху. Меня снова подкинуло вверх.

Окончательно потеряв опору, я полетела на землю, успев лишь краем глаза заметить сорвавшуюся с места в галоп корову. В своей резвости она явно не уступала молодому беговому жеребцу.

Лишь чудо уберегло меня от падения в зловонную лужу. Оказалось, что до момента, пока ее не побеспокоили, корова с упоением, подобно взаправдашней хрюшке, нежилась в жидкой грязи. Берег лужи встретил мое тело жестко. Якуб, наблюдавший родео с рядов зрителей, улыбался до ушей.

Квартал трущоб казался вымершим. На нашем пути не попадалось ни одного человека, однако я не могла отделаться от ощущения, что за нами наблюдают десятки любопытных глаз.

— Как же здесь воняет, — прикрывая рукавом нос, пожаловался Якуб. — Не могут такие запахи принадлежать живым людям.

— А с чего ты вообще взял, что у запахов живой источник? — удивленно спросила я. — Так, а это что такое? Якуб, скажи мне, ведь это не то, о чем я думаю?

Причина моего удивления застыла у входа в лачугу, украшенную выцветшими, припорошенными вездесущей пылью искусственными цветами. Женщина была практически голой по меркам Индии — короткие шорты и дырявая майка в этой стране за одежду не считались. Туристке такую одежку еще можно было простить, да только красовался этот тканевой минимализм не на длинноногой девушке с фотоокном в руках, а на тощей размалеванной старухе. Толстый слой размазанной по лицу дешевой косметики бугрился на морщинистой коже, словно плесень на горке скисшей клубники. Тощие дряблые ноги изгибались круглыми скобками, отчего старуха сильно шаталась из стороны в сторону, когда пыталась ходить.

Стоило нам немного приблизиться, и из лачуги вынырнула ее сестра-близнец, отличающаяся от первой лишь в одном — вновь прибывшая носила блондинистый парик. Грязные искусственные волосы сбились на ее затылке в некое подобие мочалки. Мочалка оттягивала парик назад, отчего его обладательница постоянно поправляла его, натягивая поверх своих собственных засаленных патлатых прядей.

— Кажется, нам туда, — безжизненным голосом произнесла я, тыча пальцем в сторону лачуги. — До цели двадцать метров.

— А обойти никак? — взволнованно спросил Якуб.

— Сам посмотри, там сплошная стена. Мы можем пройти преграду насквозь. Иначе, пока будем искать обход, макака снова уйдет.

Красотки из трущоб тем временем всерьез заинтересовались неожиданным гостям. Они неспешно прохаживались взад-вперед, призывно демонстрируя свои старческие прелести и подмигивая Якубу. Та, что была в парике, на всякий случай подмигнула и мне. С каждым шагом, проделанном нами в сторону их жилища, воздух становился все тошнотворнее.

— Они там точно прячут трупы, — старясь не дышать носом, глухо проговорил Якуб, храбро выдвигаясь вперед.

— Старые как мир, вонючие как сортир, — усмехнулась я, обгоняя Якуба. — А ты не морщься, они, между прочим, тоже люди, хоть и не настоящие. Может, тебе в будущем таких лечить придется. В какой-нибудь далекой-далекой забытой всеми колонии. Привыкай.

Якуб скорчил мне в спину рожу, думая, что я не вижу. Мне и правда было все равно, а вот представители древнейшей профессии рыжеволосым плешивцем заинтересовались не на шутку.

— Отвлеки их как-нибудь, — шепнула я, ловко лавируя между протянутыми в мою сторону никогда не мытыми руками.

Красотки вместе с протестующим Якубом остались позади, я же, затаив дыхание, с головой нырнула в гнездо разврата. Кромешная тьма разрывалась редкими солнечными лучами, проникающими сквозь дырявую матерчатую крышу. И по этой крыше кто-то ходил.

Отвлекшись на макаку, наматывающую круги над моей головой, я сделала вдох, о чем сразу же пожалела. Такой вонищи мне не доводилось ощущать даже в зачумленном Бремене. Из глаз мгновенно потекли ручьи слез, и я бросилась вон из лачуги на свет, слабо льющийся в дальнем конце импровизированного коридора.

Лачуга оказалась не пуста. Едва не налетев на абсолютно голого мужчину с длинной черной бородой и в чалме, но зато без трусов, я резко вильнула в сторону и продолжила свой забег. Вслед из маленьких темных закутков неслись стоны и тихие вскрики. Наконец, вырвавшись на свежий воздух, я едва не подавилась ругательством. Разгуливавшая по крыше макака, оттолкнувшись от моего плеча, взвилась вверх. Словно в насмешку она замерла, зацепившись лапкой за ржавую трубу, позволяя как следует себя рассмотреть. Махнув на прощание хвостом, макака завизжала и опрометью кинулась по крышам вперед, продолжая оглашать трущобы истошным воплем.

— Якуб, сюда! — во всю силу легких заорала я, вторив макаке. — Она уходит!

Взъерошенный и помятый Якуб, вывалившийся на свет, ринулся вперед, так и не поднявшись с карачек. Вслед ему неслись визгливые недовольные голоса.

— Н-никогда! С-слышишь, никогда я б-больше не поеду в Азию, ч-чтоб они все бананами з-заросли, — заикаясь, просипел Якуб.

Макака, метр за метром, углублялась в трущобы. Нам оставалось лишь бежать вперед, все больше запутываясь в лабиринте бесконечных тропок и переходов.

— Придется лезть, — с трудом переводя дыхание, проговорила я, когда дорогу перегородила монументальная деревянная стена дома с ведшей на крышу приставной лестницей.

Картонные трущобы сменились деревянными. Ветхие, но высокие шалаши цеплялись друг за друга, словно опята на пне. Кинь спичку, и все вспыхнет костром, который будет видно даже из космоса. Скорость нашего передвижения значительно снизилась, однако теперь мы оказались с макакой на одном видимом уровне. Впереди то и дело маячил ее высоко задранный хвост. Макака словно играла снами, то и дело, замедляя бег, а то и вовсе останавливаясь в ожидании, пока мы немного сократим расстояние.

Старые доски под ногами ходили ходуном. Они прогибались и трещали, и мне, из-за опасения упасть с приличной высоты, никак не удавалось развить приличную скорость.

Наконец, попав на относительно ровный участок, я ускорилась в надежде подобраться к беглянке на расстояние уверенного выстрела. Под ногами мелькнуло что-то темное, и я прыгнула. Не повторивший моего маневра Якуб страшно закричал и с треском провалился вниз. Макака взвизгнула и, как следует ототкнувшись задними лапами, сиганула на крышу убогого домишки, окопавшегося в пыли через дорогу от нас, тем самым сделав дальнейшее преследование невозможным.

Резко затормозив, я побежала в обратную сторону. Якуб молчал. Свесившись над дырой, куда провалился младший ассистент, я едва успела задержать дыхание. Волна смрада, ударившая в лицо, заставила меня отползти в сторону.

Якуб вяло барахтался в густой коричневой жиже, скопившейся в проржавевшей цистерне. Он попытался подтянуться, схватившись за край, но, не удержавшись скользкими руками, вновь окунулся в жижу с головой. Лишь с третьей попытки ему удалось выбраться. Тяжело дыша, он упал на колени. В этом положении Якуб выбрался на дорогу и его тут же вывернуло. Он содрогался от спазмов, раздирающих его тело, а в перерывах грязно ругался. Я, успевшая слезть с крыши на землю, не решалась приблизиться, лишь издали злорадно улыбалась в отместку за родео. Пошатываясь, Якуб, покрытый с ног до головы коричневой зловонной слизью, с трудом принял вертикальное положение.

— Не говори мне ничего. Просто ничего не говори, — он предостерегающе поднял руку, когда я все-таки решала сделать маленький шажок в его сторону. — Мне придется вернуться в лабораторию. Забудь про макаку и найди того, кого она укусила. Зверя будем ловить позже.

Махнув на прощание, на негнущихся ногах он побрел к выходу из трущоб.

На щеку упала первая капля. Я посмотрела вверх. Полоска неба, виднеющаяся между двумя мотающимися на ветру кусками старой ткани, окрасилась в темно-серый цвет. Грозовые тучи, сгрудившиеся черными барашками, волновались, грозясь пролиться на землю нескончаемым потоком воды.