- У тебя была такая любовь?

Дергается. Отворачивается.

- Не обо мне речь, - отвечает резко. – Я к тому, что накосячили и он, и ты. Но глупо разбрасываться настоящим чувством. Вы не будете счастливы по отдельности, - его слова звучат как приговор. Мороз пробегает по спине.

- Нет! Все в прошлом! – выкрикиваю. – Я излечилась!

- Как там ты говорила: «Нельзя так любить»? – смотрит на меня прищурившись. – Можно, сетруха. Так что кишки все выкрутит наизнанку. Да больно, да дико… но, испытав ТАКУЮ любовь, на меньшее ты будешь не согласна…

Его слова задевают, гораздо больше, чем мне хотелось бы.

- Вот и займись своим этим чувством! – вскакиваю со стула. – Ты же свою любовь описывал. Не сравнивай! У меня все иначе!

- Я бы рад заняться… только нет ее, - говорит очень тихо, едва могу расслышать слова.

- То есть нет?

- Голубка на небеса улетела, - сжимает кулаки так, что слышу хруст суставов, - И ангелочка забрала…

Не глядя больше на меня, выходит из кухни. На пороге останавливается.

- Не упускай шанс… Потом может быть слишком поздно….

- Мама, у нас свет выключили! – на кухню вбегает Катюшка. – А я уроки делала…

- Вижу, - вдыхаю и прижимаю доченьку к себе.

Неспокойно мне на душе. Целый день не могу себе места найти.

Вроде бы на работе все спокойно, у детей в школе тоже. А непонятная тревога живьем меня сжирает. Еще и свет этот… Так и раньше выключали. Не первый раз… пытаюсь себя успокоить.

- И интернет пропал, - в кухне появляется Коля.

- Сейчас позвоню охране, узнаю, - тревога еще сильнее нарастает. – Будьте со мной рядом, - я наверно совсем параноиком стала.

Достаю телефон. Набираю номер охраны. Нет соединения. Набираю главу местного домоуправления. Тоже не соединяет. И мобильный интернет пропал. Сеть не ловит. Что происходит вообще?

Теперь меня охватывает настоящая паника. Надо уходить. В квартире оставаться небезопасно. Надо бы заглянуть к соседу. Он бывший военный, уж точно с ним спокойнее.

- Мои хорошие, идем к дяде Василию… - стараюсь, не показывать страха.

- Что-то не так, мамочка? – Катюша пытливо заглядывает мне в глаза.

- Просто … надо разобраться, что там за поломки…

Входная дверь открывается. И раздается леденящий душу голос из прошлого:

- Разобраться действительно надо, - потирает огромные лапищи. – Я бы даже сказал просто необходимо.

- Нееет… - бормочу, прижимаю к себе детей. Еще до конца не верю, что Лев стоит у меня на пороге. Это слишком страшно, слишком нереально… Только не он… Я ведь уже поверила, что он больше не появится…

- Да… Елизавета, - у него в руке фонарик, и от этого света лицо таракана приобретает еще более зловещий вид. За ним стоят трое мужиков… И я не знаю, как мне спастись… что придумать…

- Уходите! Пока вас не нашли! А вас найдут, можете даже не сомневаться!

- Только попробуй заорать, - скалится. – Хотя… ммм… - не нравится мне его выражение лица, ох как не нравится.

Дает указание своим людям. Меня в два счета скручивают. Завязывают мне руки сзади. Рот заклеивают скотчем…и самое ужасное… забирают детей… уносят их прочь…

Их взгляды… немые мольбы о помощи… это слишком… это бесчеловечно… это за гранью…

Мычу, сопротивляюсь… но я ничего не могу сделать. Кошмар повторяется… снова… Нет! Я не переживу!

Бесполезные слезы градом текут по щекам… пробую разорвать веревки, и понимаю, что все без толку… Мне с ним не справится.

- Переживаешь за деток, - склоняется надо мной. – И правильно. Переживай. Их жизни зависят от твоей сговорчивости.

Мычу… пробую освободиться, с ненавистью смотрю в лицо человека, столько лет измывавшегося надо мной.

- Я сейчас отклею тебе рот. Но если закричишь… - облизывает губы, - В общем ты меня поняла.

- Что вам надо? – спрашиваю, как только он одним резким движением отклеивает скотч.

- Ты, Лизок. Ты мне принадлежишь. А еще мне надо с твоей помощью расплатиться с долгами. Чтобы все они заплатили за годы моих страданий! Никто безнаказанно не смеет предавать Льва Ползунова. А ты… ты… так похожа на своего папашу… я представляю, как он в гробу переворачивается, от осознания, что ты моя… Костя, Адриан, Никита… - кривится и сплевывает на пол, - Плод предательства, вечное напоминание о женском вероломстве… Все заплатят… - его глаза безумно блестят.

За это время Лев сильно изменился… кажется, еще больше обезумел. И сейчас я отчетливо понимаю, пощады не будет. И то, что я раньше терпела… теперь будет во сто крат хуже.

- Заплатишь как раз ты, папаня, - в дверях появляется Никита. Из ниоткуда, как призрак.

- Ник! – смотрю на него и не верю. Неужели спасение! – Он детей забрал! Помогиии! – кричу. Сейчас самое главное – спасти моих крох.

В спальне раздается жуткий шум. Вздрагиваю. Что происходит?

- Вот я и добрался до тебя, гнида, - Богдан выходит из спальни. И тут же набрасывается на Льва. Валит его на землю и начинает бить.

- Богдан… - шепчу имя, которое запретила себе даже мысленно произносить.

Он продолжает методично наносить удары. Лев гораздо больше Богдана, но таракан даже ответить не успевает. Ползунов напоминает тряпичную окровавленную куклу.

Богдан вышел из тюрьмы? Или сбежал? Почему я ничего не знаю? Потому что запретила всем говорить при мне о нем… Но не об этом сейчас надо думать…

- Дети! Ник! Богдан! – кричу мужчинам. – И развяжите меня!

- С ними все нормуль. Не парься, - Ник подходит и освобождает меня от пут.

- Нет! Не нормально! Люди Льва их забрали! – меня колотит от переизбытка эмоций, от страха за детей.

- Сеструха, верь мне! – Ник сживает мою руку. Поворачивается к Богдану и корчащемуся на полу Ползунову. – Эй, прибивать буду его я. У меня свои счеты, - идет к ним.

Богдан наносит еще один удар кулаком в нос Льву и замирает.

Гнида откашливается. Тяжело дышит.

- Никита, а сейчас ты выведешь меня отсюда, - вытирает рот тыльной стороной ладони.

- Сейчас я расплачусь с тобой, папаня, - рычит Никита. Впервые слышу столько ненависти и ярости в его голосе.

- Если хочешь узнать, где голубка, сделаешь все, что я скажу, - Лев издает жуткий булькающий звук, нет то смех, не то хрип.

- Не смей! Не говори о ней! Ты не имеешь права! – кулак летит Льву в челюсть.

- А она ведь жива, - в полумраке видно как злорадно сверкают глаза Ползунова. – И не только она… то недоразумение тоже выжило…

- Врешь, гнида! – кулак Никиты повисает в воздухе.

- Если убьешь меня, никогда не узнаешь, - Лев приподнимается на полу, в глазах отчетливо читаю триумф.

- Бодь, ты тут разберешься? - Ник спрашивает, сверля взглядом Ползунова.

- Конечно, - Богдан подходит ко мне и сжимает мою руку. Вздрагиваю от его касания. Тут же выдергиваю руку. – Только, Ник… не стоит верить этому…

Никита подходит вплотную к Богдану. Смотрит на него взглядом затравленного зверя.

- Ты не понимаешь… если есть хотя бы один шанс из миллиона… я должен проверить… Не могу иначе…

- А ты понимаешь, что гнида не имеет права топтать эту землю. Это слишком опасно.

- Я рискну, - с этими словами Никита выводит кашляющего таракана из моей квартиры.

Прошел месяц…

- Перестань все время смотреть на часы! – Люба перехватывает мою руку.

- Долго они… - хмурюсь.

- Отец гуляет с детьми, что тут такого! Лиз, реально прекращай! – даже не пытается скрыть раздражение в голосе.

- Вы все сговорились! – парирую.

Выхожу из пекарни, хлопнув дверью. Вдыхаю свежий воздух. Надо успокоиться. Но отношение друзей ко всему происходящему начинает подбешивать.

Стоп… так по факту они друзья Богдана… а потом уже мои… Они мне помогают из-за него. И сейчас Люба, Лена, Стас, Костя… напоминают заезженную пластинку. Они считают, что мы с Богданом должны быть вместе. И я уже устала их переубеждать, что все не так. У нас общие дети, мы видимся часто, но мы не пара, не семья, и никогда таковыми не будем.