Садится рядом на постель. А я пошевелиться не могу, смотрю и насмотреться не могу…
- Прошлое оживает, Богдан, - сама не понимаю как, но уже двигаюсь навстречу к нему. Мне необходимо быть ближе… потребность в нем растет с космической скоростью, и никакие силы вселенной сейчас не смогут меня остановить.
- Прошлое давно погребено, как и Богдан. Теперь остался только Сергей, - в глазах вспыхивает ярость, смешанная с дьявольским огнем… И я хочу лететь в этот огонь, хочу сгореть.
- Если бы это было так, я бы не узнала тебя сразу, - я уже около него, подползла ближе, жадно ловлю горячее дыхание.
Что я делаю? У меня нет ответов… нет мыслей… только безумные чувства, что после долгих лет заточения вырвались на волю.
- Артурчик забыть не помог? – спрашивает с насмешкой. – Протягивает руку и гладит меня по щеке… нежно, дурманяще… Тянусь к ласке, дыхание учащается… Его руки, как я жила без них? Тело окутывает огненная волна, дрожу. Его слова доходят до затуманенного сознания с опозданием. Слишком я истосковалась, слишком хорошо, запредельно. Просто от касания… мне всегда мало… столько лет без него… мне никогда не утолить этой жажды, что истощала меня годами.
- Меня заставил отец, - едва удается произнести эти слова. Спазм сдавливают горло, он порабощает меня… Слишком близко, слишком долгожданно… слишком опасно…
- За ручку привел и в койку к Артурчику уложил? – резко хватает меня за шею и притягивает к себе. Его губы так близко, глаза держат подобно огненным цепям, большой палец гладит пульсирующую венку на шее.
- А кто тебя в койку к Славе уложил? Кто надоумил делать мне предложение, скрываясь под чужой фамилией? Так любил, что не посчитал нужным рассказать, кто ты такой? – выпаливаю ему в лицо, хватаюсь за свои обиды, чтоб не сорваться в пропасть, не впиться в его губы и не пасть еще ниже...
- Гениально, Елизавета, - хриплый смех проходится ножом по сердцу. Его рука обвивает мою талию… мозг плавится. – Защищаясь, нападаем. Кто мешал тебе спросить? Нет, ты изначально играла на два фронта, и с ним, и со мной. Ты на что надеялась? Что я слезы буду лить и хранить тебе верность годами после твоих выходок? – его губы почти касаются моих. Он режет словами и при этом продолжает меня ласкать руками. Болезненно дикий контраст… и самое жуткое, я не могу отказаться даже от этой пытки в его руках.
- Я не настолько наивна, - моя рука тянется к его лицу. Не могу остановиться… мне так больно… мне так хорошо, - Только ты спал со Славой, будучи в отношениях со мной, - боль побеждает, она режет кровавыми воспоминаниями прошлого. Даю ему пощечину, вкладываю все свои обиды.
- Перехватывает мою руку и прикасается к ладони губами. С моих губ срывается предательский возглас.
- Слава была после, - зарывается носом в мою ладонь, шумно вдыхает.
- Ты знал ее еще до нашего с тобой знакомства, - закусываю губу. Ласка становится невыносимой…
- Знать не значит спать. Или такое даже не приходило в твою голову, Елизавета? – насмехается и продолжает меня водить по грани… по острым лезвиям, которые кромсают меня до мяса, и я не хочу останавливаться. Пусть лучше так, но только с ним…
- Ты сросся со своей ложью. Вся твоя жизнь – сплошное вранье… Богдан… Сергей… куча фамилий… женщин… - задыхаюсь от слез, от его губ, что поднимаются выше по моей руке.
- Говорит та, что сказав мне «да», уже носила в животе детей от другого, - поднимает меня за талию, не успеваю опомниться, как оказываюсь у него на коленях. – А я ведь приезжал потом, хотел принять чужого ребенка… что ты, сладкая лгунья, со мной сделала? До чего довела? – обхватывает мое лицо ладонями, жадно вглядывается мне в глаза. Там пылает янтарь, там боль… там ад… я чувствую… Или я слишком хочу в это верить? Хочу и дальше обманываться, что в прошлом далеко не все было ложью?
- Приезжала к тебе я, чтобы лицезреть, как ты обнимаешься со Славой, - а мои руки уже обвивают его шею. Мне надо быть к нему еще ближе… жизненно необходимо… И я не понимаю, что за бред он несет… - А ты тогда уехал и больше не появлялся… Слава скрасила твои дни…
Черная ревность бежит по крови, отравляет тело и выворачивает душу. Воспоминания не умерли, они живые и продолжают уничтожать меня. А вместе с ними это притяжение… вопреки всему заставляет таять в руках лжеца и предателя.
- Появлялся, - кладет руку на мой затылок, утыкается губами мне в губы… - Через месяц после твоей свадьбы.
Глава 46
Не моя… Но почему до сих пор родная? Почему ее запах забивается в ноздри, пропитывает кожу и отнимает остатки самообладания. Я дурею рядом с ней, презираю себя и понимаю, что не могу остановиться, не могу не касаться ее кожи, не могу не вдыхать запах… Я болен… и это зависимость куда хуже всех моих предыдущих пороков. Они лишь заменяли мне потребность в ней… лживой, сладкой, неповторимой женщине, которая вросла мне в сердце. И сколько бы я ни кромсал себя, как не пытался вырезать ее, ничего не вышло. Она продолжает подобно опухоли жить во мне, и сейчас разрастается, затмевая собой все.
Простил ли? Забыл? Нет… Невозможно переступить через разруху, которую она сотворила. Верю ли я ей? Нет… Но я знаю, что ее тело не лжет. Она жаждет меня. Что это зов желания или нечто большее? Пока не могу понять. Но я ни на секунду не забываю о ее лживой натуре. Веры нет. Не может быть. Но и отказаться от нее я не в силах. За что ненавижу себя, не меньше чем ее.
- Этого не было, - ее губы дрожат, дыхание сбилось, и я жадно его пью… Как же мне этого не хватало… Но даже сейчас она продолжает лицемерить. – Зачем ты лжешь?
- Я лгу? – смеюсь ей в губы, едва сдерживаюсь, чтобы не смять эти прекрасные розовые лепестки поцелуем. – Елизавета, я тогда хотел поговорить, хотел… - запинаюсь. Я много чего хотел, унижаться, просить ее остаться со мной, послать подальше Артура, я был готов на все. Сломленный и влюбленный олух. Принять ее ребенка, воспитывать как своего, потому что он от любимой женщины. Но этого ей знать не стоит. Не заслуживает она такой правды. Особенно когда вспоминаю картину своего очередного унижения.
- Что хотел? – заглядывает мне в глаза, ее взгляд с поволокой, смотрит ТАК… все сжимается внутри… все тянется к ней… Не отпускать, никому не отдавать… даже такую лживую, корыстолюбивую.
- Уже неважно, - стискиваю зубы до скрипа. – Я узнал твой новый номер. Написал тебе. Ты пригласила меня в гости… в свой новый дом, в свое любовное гнездышко с Артурчиком, - каждое слово – это ад, через который я вновь прохожу. Это не рассказ, воспоминания живые и они ранят, как тогда много лет назад. – Я шел на встречу, - нет, я летел на эту встречу. С жалкой надеждой, цеплялся за нее скрюченными пальцами. Но она об этом не узнает. Этой женщине нельзя знать какую власть она надо мной имела… и имеет до сих пор.
- Дошел? – шелковый шепот проходится по моим оголенным нервам.
- А ты разве не знаешь? – она смотрит на меня и в этом взгляде недоумение, словно она не знает, что последовало дальше. Изображает амнезию?
- У тебя своеобразное чувство юмора. Я не оценил, - чувствую, как быстро-быстро бьется ее сердце, словно пойманная птица. – Дверь была открыта, я прошел в спальню, а там вы валяетесь с Артурчиком, твоя голова покоится на его плече и ты прижимаешься к нему. Что ты хотела этим показать? Как счастлива? Продемонстрировать, что наши отношения были фарсом?
Она хмурится, машет головой.
- Что за бред ты несешь? Не было такого.
- Как же не было. Два сломанных ребра от охранников, которые меня скрутили, и не дали начистить рожу твоему новоиспеченному муженьку, реальное тому подтверждение. Он же трус у тебя, за спинами пятерых бугаев прятался, - говорю жестко, в крови ядовитая ярость. – И смеялась ты заливисто… громко… Рад, что смог тебя развеселить…
Ее взгляд обманчиво-невинный, словно реально впервые слышит.
- Зачем ты это придумал?
- Хорошая ты актриса, - обхватываю ее лицо ладонями. В глазах слезы стоят, дрожит, дыхание обжигает.
