Стоп. Она этим всю жизнь занималась. Оттачивала мастерство. Сколько их еще вот таких же, как я было? Слепых безумцев, готовых ради ее обворожительной улыбки на все?

Но ведь узнала. Эта мысль набатом бьет в голове и не дает покоя. Порождает ненужные сомнения. Окровавленное сердце трепещет в груди, хватается за надежду. Лживую надежду, такую же как и Лиза… Но ведь узнала…

- Где ты был? Почему не отвечаешь на звонки? – только переступаю порог комнаты и сразу натыкаюсь на пиявку.

Вот о ком я и думать забыл. Будь моя воля, никогда бы не вспоминал.

- Занят, - прохожу мимо нее. Наливаю себе полный стакан воды, залпом выпиваю.

Только взглянул на Лизу и уже колотит. Ведьма! Как она может столько лет держать? Что в ней особенного?!

Все… Даже сейчас готов сутками с упоением каждую ее черточку рассматривать. Любоваться безупречными чертами лица, улыбкой, точеной фигуркой. Ее губы… насколько же они сладкие. От одной мысли рот наполняется слюной, и я уже готов бежать на ее поиски, прижать к себе и насладиться всеми запретными удовольствиями, что таит в себе эта женщина.

- С кем? Девку себе какую-то намотал? – Адриана упирает руки в бока и надвигается на меня. – Думаешь, я не знаю, что ты себе гульнуть позволяешь? Но… дорогой мой, это все в прошлом! Запомни! Мы скоро станем мужем и женой, и я не позволю тебе ходить налево! – шипит и скалится. Щеки красные, в глазах нездоровый блеск.

- А я тебе что-то обещал? – наигранно и громко смеюсь.

До полного счастья мне еще приступов ревности пиявки не хватало.

- Мало я терпела?! Вот скажи мало?! Да?! – она вытирает руками слезы, размазывает макияж.

- Кто тебя просил терпеть? – пожимаю плечами. – Ты сама себе вбила в голову, что я тебе зачем-то нужен, - даже не пытаюсь скрыть раздражения в голосе.

- В сотый раз повторяю, никто и никогда не будет тебя любить, так как я! Отдавая тебе все! И не был бы ты так слеп, посмотрел бы на меня внимательней, понял бы, что твое счастье вот оно рядом, только руку протяни, - она опускается на корточки, хватается за волосы и начинает раскачиваться из стороны в сторону.

- Или тебе пора прозреть и повзрослеть, и наконец, выкинуть бредни из головы. Я не люблю тебя, Адриана. Это никогда не изменится. А у тебя это не любовь, а какая-то идиотская болезнь.

- Любишь! Полюбишь! - ползет ко мне и хватается за мою ногу. Ее трясет от истерики, глаза безумные. – Любовь это, Сереженька, что же еще. Я Славку твою, будь она неладна, пережила. А сколько их безымянных девок было… И где они все?! Где?! В прошлом! Только я всегда была и буду рядом!

- Только ты забыла спросить, надо ли мне это, - отцепляю ее руки от своей ноги. – Любовь не навязывают, Адриана. А так твои так называемые чувства, смахивают на каприз избалованной девчонки, - иду в ванную комнату. Закрываю дверь и включаю воду, чтоб не слышать, что она там еще говорит.

Холодный душ не помогает. Нервы на пределе. Сотни вопросов, на которые пока не могу найти ответов. Такое ощущение, что петля на моей шее затягивается.

Когда выхожу, Адриана уже привела себя в порядок и улыбается, как ни в чем не бывало.

Ходит за мной по пятам по дому. А я все о Лизе думаю. Зачем Аркадьевич ее позвал? Почему решил сам остаться и меня на привязи в этом городе держит. Мне к детям надо. Скучаю за ними безумно. И обидятся ведь, подумают, что бросил их. А не объяснишь им, что я сам в заложниках.

Адриане звонит подруга, я, улучив момент, сбегаю в сад. Как можно дальше. Только бы дала немного передышки от своей персоны.

Звоню детям. Катюшка у няни отбирает трубку. На сердце сразу теплеет, как же приятно слышать ее радостный голосок.

- Дядя Сережа, когда ты приедешь? – первый вопрос. Они меня ждут, я так нужен им, а они мне. Мои дети…

- Тут возникли непредвиденные обстоятельства, - говорю и самому тошно от своих слов. – Я приеду, но немного позже.

- Бросил нас, - жалобный всхлип.

- Кать, не бросил я вас. Просто придется немного задержаться. Я скоро вернусь, и мы будем всегда вместе, - говорю поспешно. Все бы отдал, чтобы иметь возможность сейчас их обнять и навсегда забрать все их тревоги.

Тщательно подбираю слова. Стараюсь донести, что я их люблю и они мне очень нужны. Они пережили слишком много предательства за свой короткий век. И чтобы заслужить их доверие, мне в первую очередь надо быть рядом.

Коля берет трубку.

- Не приедешь, - не спрашивает, констатирует факт.

- Приеду, Коль. Как я без вас, - в горле пересыхает.

Аркадьевич! Чтоб его! Мысленно обкладываю будущего тестя отборной бранью.

Но ничего, я выстою. У меня теперь есть ради кого бороться. Теперь понимаю – дети это невероятная сила. Ради них и горы свернуть можно.

Поворачиваю голову. Замечаю вдалеке Лизу и… Аркадьевича. Сидят на скамейке.

Заканчиваю разговор с детьми. Становлюсь так, чтобы меня не было видно. Но ведь и не слышу ничего. Делаю несколько шагов в их направлении. Стараюсь двигаться бесшумно. Слишком близко подходить рискованно. Заметят.

Но даже с такого расстояния мне видно, как Лиза на него смотрит! Этот полный надежды и мольбы взгляд. В нем таится лживая невинность. Тот взгляд, который уничтожает любые доводы рассудка и толкает на безумства.

Что Аркадьевич ей втирает? В чем его игра?

Она закрывает лицо ладонями, дрожит. Плачет. И я едва не дергаюсь вперед, гонимый диким желанием утешить. Собрать губами каждую слезинку. Только от одной этой мысли грудину выворачивает, словно кто нож в сердце всадил.

Аркадьевич поднимается, берет ее за руку и ведет к дому. Мои челюсти сжимаются от ярости. Как же руки чешутся сломать ему руку, которой посмел к ней прикоснуться.

Провожаю их взглядом и закипаю. Хоть и понимаю, что сейчас мне, как никогда, нужна холодная голова. Я должен знать суть разговора.

Когда они скрываются в доме, осторожно передвигаюсь по саду, обхожу дом с другой стороны.

Мои предположения оказываются верны, Аркадевич притащил Лизу в свой кабинет. Окно немного приоткрыто и до меня доносятся их голоса.

- Детей? Что вам известно? – его слова, как удар по голове. В висках гул, и я еще не могу до конца осознать смысл сказанного.

- Слишком много, Елизавета, - хлопает меня по плечу с участливым видом. – Ваш отец был невероятным человеком, прискорбно, что так быстро ушел от нас.

Он говорит очень доверительным тоном, заглядывает мне в глаза. А у меня холодок по спине пробегает, вязкий страх опутывает.

- Вы знали папу? Не припоминаю вас среди его знакомых,- надо быть осторожной и не сболтнуть ничего лишнего. Этому человеку точно доверять не стоит, но выслушать его я обязана. Он произнес слово «дети» и если есть хоть малейший шанс, что он мне поможет, я не имею права его упускать.

- Мы с ним вместе начинали восхождение. Вы многое не знаете, Елизавета, - прищуривается. Он мне напоминает змею, такой же скользкий и холодный.

- А вы решили восполнить эти пробелы? Простите, Адриан Аркадьевич, но с какой стати? Что вам от этого? – перебарываю желание отсесть от него как можно дальше.

А глаза даже в этот момент машинально ищут Богдана. Но он исчез из виду. Наверное, закончил разговор и побежал в дом к своей шавке. Руки сжимаются в кулаки. Как запретить себе представлять их вместе? Как не видеть перед глазами его руки на ее теле?

- Взаимовыгодное сотрудничество, - подмигивает мне. – Ничего более.

- Вы знаете, где мои дети? – задаю вопрос и замираю, боюсь дышать.

- Я знаю все, Елизавета. Иначе в нашем мире не выжить, - говорит очень тихо и проникновенно. – Тяжело, наверно столько лет и не видеть кровиночек? Не слышать их смеха? Не видеть, как они растут? Изо дня в день думать, как же они там? Где они? Все ли у них хорошо? Не обижают ли их? – обволакивающий голос похож на шипение змеи. Каждое слово – новая порция яда.