— И это если камни мутные или разбитые. Если валирийцы не согласны менять цену, я не вижу смысла продолжать переговоры с ними.

— Это не тебе решать.

— Вне всякий сомнений, — легко согласилась я, даже не ощутив укол.

Это просто факт, который нужно принять. Даже если слушать меня не станут, говорить мне никто не запрещал. И это казалось мне той самой изюминкой наших с ним бесед.

— Хм… Интересно. Что ж, я благодарен за этот короткий ликбез, но нам пора. Ты выбрала платье?

Взглянув на закрытый шкаф, рассеяно вздохнула и дернула дверки. Закрыв глаза, вытащила наружу первое, что попалось под руку.

Наличие вещей лиреи в покоях господина нисколько не смущало. В конце концов, я здесь практически поселилась, и выпускать меня пока еще не планировали.

В пальцах оказался нежно голубой наряд из летящих полос и полупрозрачного шелка, и скептически его осмотрев, я утвердительно кивнула:

— Да, выбрала.

— Ты решительна.

— Скорее сообразительна. Не имеет значение, какая на мне одежда, куда важнее, что спрятано под ней.

— Скажи мне, как ты стала лиреей?

Вопрос поставил меня в тупик, и я хрипло втянула воздух, будучи совсем к нему не готовой. Мне все еще не хотелось делиться подробностями моей жизни и причин, заставивших продать свое тело в вечное пользование человеку побогаче.

— Ты не хочешь отвечать, — не спрашивая, подтвердил он, и мягко кивнул.

— В моей истории нет ничего необычного, господин.

— Есть, — не согласился повелитель, оставаясь все таким же холодным. — Я не верю в совпадения, лирея. Жизнь научила меня тому, что судьба играет с нами в невиданные игры, что забавляют ее. И мне несказанно интересно, почему он выбрала именно тебя для забавы, заставить меня чувствовать.

— У меня нет ответов, господин. И к судьбе у меня свои вопросы.

Мужчина только коротко улыбнулся, дернув уголком острых губ:

— Нам пора. Гости уже ждут.

До просторной гостиной, с уже привычным отсутствием нормальной мебели, меня буквально докатили по гладкому полу, крепко удерживая за руку. Только резко остановившись у дверей, господин бросил на меня задумчивый взгляд, и помедлив, все же сказал:

— Измени волосы. Платина, с серебром.

Не спрашивая, кивнула, и перевернула кольцо артефакт на пальце, дав магии пару секунд, чтобы перекрасить мои темные пряди.

Удовлетворенно кивнув результату, господин толкнул дверь, и вновь, силой, втащил меня в комнату, без стеснения подталкивая к своему креслу, и усаживая попой на ручку. Стараясь с ходу принять сексуальную позу, я все равно несколько растерялась, часто хлопая ресницами.

Господин упал на свое место, и широко расставил ноги, игнорируя повисшую тишину.

Гости действительно ждали нас. Те самые валирийцы, которых я видела ранее, только куда в более потрепанном виде. Залатанные кафтаны после вчерашнего, растянутые штаны, боль в стонущих мышцах, и блестящие гневом глаза.

Спесь с гостей сбили, но не полностью.

— Надеюсь, вам понравились наши игры.

— Вне всяких сомнений, — буркнул один из них, и демонстративно поморщился, перекладывая лежащее на подушках колено. — Мы успели по достоинству оценить силу шайсаров.

— Главное, что вы отлично повеселились, — оставаясь все таким же холодным, как и большую часть времени, ответил повелитель. — А сейчас же я хотел бы перейти к делу. Насколько я понимаю, многоуважаемый господин Горсар не планирует менять цену закупки?

Усатый отрицательно покачал головой, и сочувственно произнес:

— К большому сожалению, платить больше уже не выгодно для нас. Сама суть сделки теряет смысл.

— И сорок лиров окончательное решение? — валириец кивнул. — Отлично. Переговоры закончены.

Повелитель поднялся на ноги, так же резко, как и сел, вновь цепко хватая меня за руку, и уводя к дверям.

— Вас проводят. Хорошей дороги.

— Предложи ему пятьдесят! — рыкнул кто-то. — Горсар не обеднеет! Он и так на этом отлично наварится.

— Повелитель, постойте! — усатый подскочил на ноги, склоняя голову перед господином, но шайсар лишь замедлил шаг, задумчиво оборачиваясь. — Мы готовы предложить вам пятьдесят лиров. Но это крайняя цена! Поймите нас!

— Четыреста пятьдесят, — холодно бросил шайсар, и я довольно улыбнулась, проникаясь уважением к мужчине.

Услышав реальную цену своему товару, не стал медлить и выжидать, сразу хватая быка за рога. А еще… он мне поверил. Это дорогого стоило.

— Но!..

— Пятьсот. Подумайте, прежде, чем продолжить. Одно слово — пятьдесят лир. Вам в наказание за шпионаж, злоупотребление гостеприимством, оскорбление королевской особы и оскорбительное отношение к моей… к нашим женщинам.

«Моей женщине» — только и слышала я эхо, закружившееся в моей голове.

Моей женщине…

Усатый крякнул, понимая, что дела его плохи, и молча переглянулся со своими соплеменниками, пытаясь понять, как их разговоры могли стать известны повелителю.

Судя по побледневшим лицам, страх пересиливал, и бегающие глазенки все сильнее распахивались, как у напуганных котов. Утерев выступивший на лбу пот краем рукава, усатый поклонился, уже уважительно, и взмолился:

— Я должен посоветоваться с братьями, повелитель.

— Две минуты, — позволил он, сильнее сжимая свои пальцы на моей руке.

Так цепко, что временами становилось больно, но я мужественно терпела. В конце концов, это мелочи, и обращать на такое внимание было бы просто не вежливо.

— Что делать будем? — на валириском спросил он, обращаясь к своим людям. — Горсар нам головы оторвет!

— Если вернемся без камней — так и подавно! — буркнул другой. — Пусть лучше дорого, чем пусто.

— За пятьсот! За пятьсот, ты слышал?! Навара с этого будет, как с обычной сделки, — он пошевелил усами, и те взъерошились, торча у него под носом как грязные ежики.

— Голову терять не хочется, — жалобно поджав губы, сказал самый «тощий», если можно было его так назвать.

— Черт!

— Соглашайся, — хмуро пробасил самый старый. — Отобьем как-нибудь.

— Отобьем! Как же! С нас шкуры спустят, если Горсар не одобрит наше решение! — гневно всплеснул руками усатый. — Демон с ним. Пусть подавиться.

Приняв единогласное решение, усатый вновь вернулся к нам и снова поклонился, вынося вердикт:

— Повелитель, мы согласны на ваши условия. Пятьсот лиров за десять фунтов.

— Пятьсот пятьдесят, — не растерялся повелитель. — Мне придется выплатить процент переводчице, — взглянув на меня, сказал шайсар. — Только благодаря ей наша сделка состоялась. Как будет на валирийском «приятно было иметь с вами дело»? — сказал повелитель, обращаясь уже ко мне.

— Санрари асед дуая, — на чистом, без акцента, валирийском произнесла я, окончательно вгоняя мужчин в панический гнев.

Они пылали глазами, распиливали меня на части, бросая куски оголодавшим псам, но лишь мысленно. В реальности же, боялись даже пошевелиться, лишь бы не повысить цену в очередной раз.

— Санрари асед дуая, — без запинки и с первого раза произнес повелитель, и не прощаясь, покинул гостиную, уводя меня за собой.

Дверь за нашими спинами захлопнулась, и стараясь шагать за повелителем, я улыбалась собственным мыслям.

Почему-то я была довольна тем, что смогла помочь. Хоть в процент от дохода я и не верила, но самоудовлетворение было приятным бонусом, поднявшим настроение. И поэтому я даже не сразу поняла, что повелитель ведет меня куда-то наверх, по гладкой закручивающейся лестнице, пока нога не соскользнула, и я не оступилась.

— Сложно?

— Нормально, господин, — не сумев скрыть улыбки, я продолжала упрямо топать вперед, хватаясь свободной рукой за стену.

Что-то не позволяло мне полностью опираться на повелителя, пусть даже он и куда увереннее взбирался наверх, не замечая крутого подъема.

Недовольно цыкнув языком, он резко приподнял меня над землей, и вынудив обхватить ногами, перенес вес на собственное бедро, как многие матери носили своих детей.