— Ничего, — с трудом выговариваю я, изображая полное безразличие. Тем не менее, ответил я слишком быстро, а они не так наивны, как я полагал.

— Я имею в виду, ты же не переспал с ней и не бросил? — добавляет Крис.

— О, чёрт, так ты сделал это? — заключает Грифф. Их вопросы звучат отрепетированными. Мы слишком близки, чтобы не видеть друг друга насквозь. — Это верный способ испортить любые деловые отношения, Фокс.

— Нет. Ну, технически, я… то есть… Всё не так! — Моё разочарование закипает. — Я забочусь об этой девушке. Она чертовски удивительная. Если бы вы только могли увидеть то же, что и я…

— Не думаю, что ты позволишь нам увидеть то, что ты видел у Кэт, Фокс, — смеётся Грифф.

Я смотрю на него с неприкрытой враждебностью, которую Крис, к счастью, улавливает до взрыва. Грифф, как всегда, шутит, и обычно я не обращаю на это внимания, но внезапно мне хочется избить его до полусмерти. Его… и любого другого мужчину, что осмелятся переступить черту.

Я не хочу, чтобы кто — то прикасался к Кэт так же, как я. Когда речь заходит о ней, существует только один мужчина… и это я.

Крис шутливо бьёт меня кулаком, успокаивая горячий нрав. Он откашливается и тянется к небольшой папке на столе. Протягивает её мне. Пока я читаю записи, он говорит:

— Мы всё проверили, Фокс. Её список экстренных контактов на работе. Её квартира пуста. Телефон отключён. Мы связались с каждым из её ближайших родственников. Ничего. Она уехала… и никто, кажется, ничего не знает. По крайней мере ничего, что они готовы рассказать.

Грифф делает шаг вперед, встревая в разговор:

— Что ты будешь делать? Как собираешься найти девушку, которую никогда по — настоящему не знал?

Я закрываю папку и отбрасываю её в сторону. О, но я знаю Кэт. Я знаю её лучше, чем многие могут себе представить. Я знаю её гнев, касался её слёз. Видел её закалённую жёсткую сторону… и её мягкость…

Можно с уверенностью сказать, что я знаю Кэт Лексингтон.

Моя Кармен Сан — Диего нашла во мне свою пару: две души, ищущие свой рай. Кажется, я всю жизнь искал рай. Которого на самом деле нет.

Но вот блаженство есть.

Рай — это физическое место, фантастический мир; блаженство — это состояние разума. И самое близкое к этому, что я когда — либо ощущал, это когда я рядом с Кэт, касаюсь Кэт, ощущаю… Кэт.

И всё же, в некотором смысле, сама Кэт — мой рай. Она так приблизила меня к экстазу, как никто другой… и не позволила мне к этому вернуться.

Она — мой запретный рай.

А теперь она ушла, исчезла. Забрала свои вещи и сбежала, как я и боялся. Только теперь мои «вещи» больше, чем просто материальные; я хочу, чтобы она вернулась и восстановила того, кем был Тревор Кэссиди.

Он понимал то, что всегда было недоступно Брендону Фоксу. Он понял, что рай — это совершенство, единственное место, где чувствуешь себя как дома.

Я хандрил последние полтора месяца, бросив лучших друзей делать грязную работу. Я заставил их обыскать всё, смотреть вверх, вниз, вбок: спереди и сзади. Они никогда не найдут её.

Но Тревор может.

Моё возбуждение зашкаливает. Я знаю, где она будет. Я практически выпрыгиваю из своей кожи от предвкушения. Быстро прощаюсь с Крисом и Гриффом, едва пожимая им руки и хлопая по спинам, прежде чем кинуться к своему кабинету.

Крис, Грифф, даже Брендон, не поймут. Кэт не дура, и она профи в навигации. Она, наверное, оббежала их кругами и вышла на три шага вперёд. Они этого никогда не предвидели бы.

Как только я захожу в кабинет, направляюсь прямиком к рабочему столу, хватаю ноутбук и заказываю билет в один конец до Теннесси.

***

За то короткое время, что я провел в волонтёрском штате, я стал одержим своими часами.

Одиннадцать минут и двадцать две секунды в центре проката автомобилей. Тридцать шесть минут езды до города. Ещё две минуты на перестройку маршрута.

И вот я стою перед домом.

Четыре минуты. Четыре долгих минуты.

Смотрю вдаль, за горизонт, на другие дома на улице. Волны тепла проникают в воздух, покрывая глухой переулок размытой дымкой.

Ожидалось, что тут будет прохладнее, чем во Флориде, из — за более северного расположения. Я словно поднялся на седьмой круг ада. Похоже, в это время года теннессийская жара просто изнуряет. Я превращусь в лужу ещё до того, как она откроет дверь.

Моя футболка промокла насквозь, шорты сползают. Она может игнорировать меня весь день, я никуда не уйду.

Снаружи припаркована машина, так что я знаю, что дома кто — то есть. Смотрю на часы и вижу, что идёт пятая минута.

Капелька пота стекает по моему лицу и падает на кроссовки. Дверь резко открывается, стирая остальные капли. Кондиционер омывает меня через дверь. Это восхитительно. Всё, чего я хочу — войти.

Она постукивает ногой по полу, словно в какой — то смешной сценке, но голос грубый, без какой — либо вежливости, и весьма недружелюбный.

Она говорит без намека на приветствие:

— Твои друзья уже звонили сюда.

Медленно киваю:

— Знаю.

— Не особо люблю гостей в такой час. Если бы ты хоть немного знал меня, то пришёл бы позже.

Я не могу подобрать слов:

— Мне… жаль?

— Да, — отвечает она. — Тебе и должно быть. Обычно я смотрю на людей из окна, чтобы они могли меня видеть. По — прежнему не открывая дверь. Что касается тебя, я просто решила дать тебе немного попотеть.

Наконец обретаю дар речи:

— Ты имеешь в виду в буквальном смысле, конечно. — Указываю на свою мокрую одежду.

— Чёрт возьми, да, — восклицает она, и в её ледяных голубых глазах появляется блеск. Она на мгновение замолкает, изучая меня. Перестаёт постукивать ногой.

— Ты выше, чем я ожидала… — произносит она. — Прости?

— Ты же знаешь, мне не стоит тебя впускать.

Я поджимаю губы и киваю:

— Должно быть, Кэт рассказала тебе, да?

Она откидывает свою белокурую челку в сторону, щурясь на меня:

— Она сказала, что, если божественно красивый мужчина подойдёт к двери, не впускать его задницу. К счастью для тебя, я не особо люблю следовать правилам. — Она отступает в сторону, указывая на гостиную. — А теперь тащи свою потную задницу сюда.

Я поднимаю бровь, но ничего не говорю. Если это её способ приветствия, то я возьму от этого всё, что смогу.

Сестра Кэт, Елена, такая же миниатюрная, как и она сама. Я прохожу мимо её крохотной фигурки в дом, зависнув прямо за порогом, когда она закрывает дверь.

Она такая же грубая, как и Кэт, и эта мысль заставляет меня улыбнуться. Там, где у Кэт пышные каштановые водопады волос, у Елены платиновый боб. Их черты совсем не похожи… за исключением этих удивительных голубых глаз. Они просто убивают.

Елена запирает за нами дверь и проходит к кремовому дивану.

— Не сиди своей потной задницей на моём диване, — предупреждает она меня. — Вон тот стул подойдет.

Стул, на который она указывает, едва ли можно назвать подходящим. Кажется, он предназначен для наказания, а не поддержки. Она плюхается на диван, открыто глядя на меня. Я понимаю, что меня посадили на место «подсудимого».

Осторожно опускаюсь на крохотное сиденье, вытирая лоб рукой, пока пытаюсь придумать, что сказать. Мне сложно сопоставить милое, белокурое лицо сестры Кэт с её резкой речью, исходящей из таких блестящих, как жевательная резинка, розовых губ.

Её юмор сухой и отталкивающий. Остроумие — одни сарказм и язвительность. Она одета как королева выпускного бала, но общается словно байкер. Её остроты, вероятно, заставили бы обычного парня сбежать, но, к счастью, я хорошо знаком с женщинами Лексингтон и готов намного лучше.

Я сжимаю руки вместе, сгорбившись.

— Послушай, Елена, я не хотел втягивать тебя в это, но у меня правда нет выбора на данный момент. Я искал Кэт повсюду. Есть… кое — что, что я должен ей сказать. Вообще — то, много чего. И именно поэтому я здесь. Я… я…

Делаю паузу. Кто я вообще? Несколько секунд сижу молча, подыскивая нужное слово. Тяжело вздыхаю, когда нахожу. Чёрт. Я знаю, что хочу сказать; просто чертовски боюсь это сделать.