Отворачиваюсь к своей сумке, предоставляя Тревору немного уединения. Слышу шорох одежды, когда парень раздевается, и не делаю больше ни одного вдоха, пока он не заходит в воду.

Когда чувствую, что это безопасно, поворачиваюсь и наблюдаю за Тревором. Он стоит под моим маленьким водопадиком: тем нежным спускающимся ручейком, под которым мылась я. Усмехаюсь, когда парень шугает любопытного утёнка.

Проходит минута блаженной, безмятежной тишины, а затем происходит нечто неожиданное.

Леденящий душу крик разрывает тишину, вызывая мурашки по моему позвоночнику. Резко вскакиваю, ища глазами источник крика. Озноб превращается в дрожь, когда я понимаю, что это Тревор.

И без раздумий бросаюсь в воду. К тому моменту, когда добираюсь до своего светловолосого Зевса, крики перешли в стоны: разочарованные, гортанные звуки, когда он держит жутко болтающуюся руку другой.

Я не чувствую боли, только страх, а лодыжку, которая когда — то мне мешала, использую как опору, чтобы наклониться к Тревору и проверить его руку.

— Она вывихнута, — цедит Тревор сквозь зубы. — Я потянулся помыть спину, но слишком сильно потянул больной рукой. — Он тяжело дышит, обильно потея от боли и напряжения. — Ты должна вправить её обратно.

С ужасом смотрю на него:

— Что?! Нет. Нет, Тревор, я не могу.

— Кэт, ты должна это сделать.

— Нет. Нет. Я сделаю только хуже. Я не могу… сделать это.

— Но, Кэт…

— Слушай, Тревор, я…

— Послушай меня! — кричит он, заставляя меня заткнуться. — Кэт, ты должна это сделать. Ты мне нужна. — Он снова морщится от боли. — Я не смогу двигаться дальше, если ты этого не сделаешь. Сейчас я возьму свою руку и покажу тебе направление, а когда я скажу, ты сразу дёрнешь её, хорошо? Дёрнешь. Когда я скажу, Кэт. Когда скажу.

Я чуть не плачу. Чувствую, что всё испорчу, но выбора нет. Он сказал, что нуждается во мне. Я не могу ему отказать, не могу его подвести.

Хватаю болтающуюся руку, как показывает Тревор, и поднимаю её выше, пока он не делает глубокий вдох.

— Выше, выше, выше, — повторяет он. — Ладно, Кэт. Хорошо. — Он широко открывает глаза и смотрит на меня. — А теперь… тяни!

Я с силой дёргаю, слыша громкий хруст.

Я её сломала. БЛЯТЬ.

Но потом слышу вздох Тревора. Вздох облегчения. Нерешительно смотрю ему в лицо.

Сейчас он выглядит расслабленным, спокойным. Признательным. И смотрит на меня.

— Хорошо, Кэт. Отличная работа. А теперь… не могла бы ты принести мне футболку и остатки бинта? Нужно, чтобы ты помогла мне зафиксировать руку.

Медленно киваю, потому что это всё, на что я сейчас способна. Я всё ещё в шоке, что это сработало.

Поворачиваюсь и направляюсь к его открытой сумке. Дрожащими пальцами беру повязку и возвращаюсь к Тревору.

Следуя его указаниям, накладываю жгут вместе с футболкой и бинтом. Только когда мы закончили, я вспомнила, что он всё ещё голый под поверхностью воды…

Вода едва ли выше его бедер и сильно выше моей талии. Тревор полностью мокрый передо мной, линии его мышц создают небольшие впадинки, по которым стекают капли. Вода у него на волосах, стекает по лицу.

И он пахнет как… как…

Секс.

Нефильтрованный. Неподдельный. Непримиримый. Чистейший…

Секс.

Это запах мыла, кожи и пота.

Скорее сладкий, чем кислый, чуть земляной, нежели чем пряный. Слабее парфюма, мягче любого лосьона после бритья. Ни один искусственный аромат не сможет повторить этот запах. Это запах мужественности; это Тревор.

И он на мне — на всём моём теле.

Я даже не осознаю, что тоже насквозь промокла (снизу тоже), пока Тревор не убирает мокрые пряди моих каштановых волос у меня с плеч. Он наклоняется и целует мою ключицу.

Моё сердце бешено колотится.

Тревор целует меня в лоб, и мои колени почти подгибаются. Колеблется, прежде чем мягко склонить голову ко мне. А потом… прижимается губами к моим губам.

Мягко касается, а затем слегка отступает:

— Спасибо, Кэт, — тихо говорит он, касаясь моего рта, и останавливается, не шевелясь, едва прикасаясь губами к моим.

Он ждёт…

Всё сопротивление рушится к чертям. Больше не могу притворяться. Боже, я хочу Тревора.

Целую его в ответ, размыкая губы, позволяя языку скользнуть внутрь. Коварно облизываю его верхнюю губу, мне так хочется попробовать его на вкус.

Поцелуй обретает новую жизнь, так как внезапно Тревор хватает меня за подбородок и бросается своим ртом на мой. Я проникаю языком глубже, и он дразняще посасывает его, заставляя меня стонать прямо в его губы.

Ладонями обнимаю его за спину, прижимаюсь к нему. В этот момент я хочу от него всего: его запаха, его вкуса… его чувств. Хочу, чтобы он затмил собой все мои ощущения.

Вдыхаю его как наркотик, и с каждым вдохом моё желание только растёт. Я — временный наркоман, впитывающий этот непристойный кайф.

Его член теперь трётся между моих ног. Становлюсь влажнее, чем когда — либо раньше, и, когда Тревор опускает ладонь, чтобы нежно коснуться моего соска, почти взрываюсь.

Ладонями скольжу по его телу, тянусь вверх. Это вызывает краткий судорожный вздох из его горла, дающий мне понять, что я коснулась его раненого плеча. Из — за этого отскакиваю назад, практически упав в воду, но парень хватает меня за руку, удерживая. И смотрит мне прямо в глаза.

Но теперь я ощущаю неловкость. И отвожу взгляд.

Это последнее, что мне нужно было делать, а я нырнула в эту ситуацию без оглядки. Тревор должен быть под запретом: олицетворение Сунул — Вынул — И–Ушёл… и не в сексуальном смысле. Наше прощание должно быть в стиле «Прощай. Спасибо за воспоминания. Это было совсем не весело».

Теперь всё по — другому. Я другая. И мне это не нравится.

Поэтому я делаю то, что получается у меня лучше всего в этом путешествии…

Веду себя как сука.

— Господи Иисусе, Тревор. Неужели так сложно держать себя в руках? Держи свой член в свои долбанных штанах… (я помню о его наготе) …или там, где тебе нужно. Главное — подальше от меня. У нас есть более серьёзные дела, о которых нужно беспокоиться. Например, как, нахрен, выбраться отсюда.

Тревор растерянно моргает, но потом его глаза сужаются, и он выпрямляется:

— О… простите, принцесса, — грубо отвечает он. — Но, мне кажется, это не я стонал себе в рот. Ты поцеловала меня в ответ.

Замираю, потрясённая, и моя рука автоматически взлетает к кольцу в пупке. Я невольно играю с серёжкой, пока мозг ищет оправдания.

— Да… ну… ты застал меня врасплох. Я не знала… как реагировать. — Смотрю в никуда так внимательно, словно от этого зависит моя жизнь.

Но магия его взгляда возвращает меня обратно, и вскоре я уже нервно смотрю парню в лицо, находящееся всего в нескольких дюймах от моего.

Теперь Тревор стоит прямо передо мной, и его рука заменяет мою. Он нежно обводит мой пупок большим и указательным пальцами, карие глаза неотрывно смотрят на мои губы.

Он наклоняется ещё ближе, и мои веки, затрепетав, закрываются.

Его дыхание мягкое и прохладное: мятное от зубной пасты из его сумки.

— Нет, принцесса, — растягивает он слова. — Думаю, ты знала… отлично знала… как отреагировать.

Задерживаю дыхание, пока он говорит, кусая губы от разочарования. Я боюсь дышать… или двигаться… или думать. Судя по всему, ни одна часть меня не желает вести себя прилично.

Я установила так много правил в отношении Тревора… И мое тело забило на каждое из них.

Его большой палец теперь на пирсинге, и он щёлкает пальцем по драгоценности, заставляя меня непроизвольно вздрогнуть. Той же рукой он спускается ниже, засовывает палец за пояс моих джинсов и притягивает к себе… а я позволяю ему это.

Подсознательно мои руки начинают повторять за ним, спускаясь по его телу вниз от пупка. Медленно спускаюсь, достигая опасной близости с водой, что скрывает его тело. Скольжу пальцами по краю воды, испытывая сильнейшее желание спуститься ниже, к его неизведанной территории.

Позволяю одному пальцу сделать это… пока, прямо рядом с нами, в воду не плюхается утёнок, заставляя нас с Тревором резко переключить внимание.