– Ты… Ты обалдел! Ты…

– Сюда смотри, дура!

Показываю сестре фото раздолбленной в хлам машины Серого.

Корзина выскальзывает из рук Тамары. Подхватываю ее в последний миг.

– Сергей в аварию попал, что ли?

Голос сестры начинает дрожать. Она спрашивает о друге с искренним беспокойством, уже без маски обиды.

– Попал.

– Поехали в больницу! – хватает меня за запястье. – Я быстро переоденусь. За секунду! Только без меня не уезжай!

– Не зачем куда ехать!

– Он… что… Что…

Никогда прежде не видел, чтобы слезы так быстро набухали и бежали по лицу сестренки. Это не просто капризные похныкивания, это водопад и совсем без слов. Без криков. Просто потеки слез по лицу.

– Авария стоит перед тобой! – обрываю, пока сестра не накрутила себя. – Я тачку Серого разбил. По роже тоже перепало. Его лицо, как эта тачка. Поняла?

– Ты… То есть… Он не разбился?!

Тамара даже не скрывает бурного облегчения в голосе.

Сестра быстро-быстро вытирает слезы рукавом пижамы, совсем без кокетства, шмыгает.

– Ты разбил машину Сергея? И побил еще?!

– Сама как думаешь? Он же тебя обидел. Так?

Сестра тушуется, в другой раз она бы точно выпалила кучу всего, наговорила колкостей и обвинила Серого во всех семи смертных грехах, но сейчас внезапно выдавливает скромно:

– Немножко. Зачем ты с ним так?!

– Ах, зачем? Вот теперь смотри и думай, блять, вот этим местом о словах и поступках, прежде чем будоражить! – стучу по ее голове. – Поняла?

– Я не просила тебя его бить. Я просто хотела…

– Пошла вон. Серый перед тобой извинится. Ты примешь цветы и игрушку, как положено, и отправишь открыткой сердечное спасибо. Усекла?

– А почему открыткой?

– Потому что я так решил. Запретил. Все запретил!

– Все-все? Но он же твой друг, часто в доме бывает. Я так ему скажу спасибо. Сама. Без открыток.

– Никаких сама. Два километра – твой поводок.

– От кого? То есть… от чего?

– От всего. Твой бзик стоил мне дружбы. Все.

– Это несправедливо. Несправедливо! Ты злишься не на меня, Ратмир! Почему ты злишься не на меня, а сорвался на мне?

– Я сорвался не на тебе. О чем уже сильно жалею. Больше ни слова. Ни слова, Тамара!

Сестра вновь начинает всхлипывать, только уже с другой тональностью. Она большая мастерица выводить слезные трели, целые серенады. Сейчас плачет с какой-то искренней досадой и глубокой обидой…

Пусть плачет, думаю неожиданно яростно. Ей полезно плакать не просто так, а по делу.

Первым делом основательно прячу спортивную сумку, запоминаю, как она выглядит. Есть хоть что-то изменится, хоть одна складочка будет не так смотреться или ремень криво ляжет, я узнаю, что Томка пыталась стибрить телефон или планшет.

– Зря ты так с ней! – слышится голос со стороны.

– Ааа… Здорово, предательница! – захлопываю дверцы шкафа.

Средняя сестра в нашей семье – Ксюша. Она стоит с в короткой пижаме, с болтающейся маской для сна на шее.

– Не могла сразу сказать, что Тамара дома не ночует?

– Как я уже сказала, я тебе несколько раз пыталась сообщить. Но как говорить с тем, кто не хочет никого слышать?

– Самая умная, что ли?

– Папа уверен, что именно так, – выдает с гордой улыбкой. – Он постоянно говорит, что я в семье среди всех самая умная.

– Угу. Умная. Горе от ума у тебя, прежде чем на практике не применишь.

– Вообще-то применяю. У нас начиная с этого курса, практика. Я у Закриева.

– Знаю, – отмахиваюсь. – Как там Леон Исаевич?

– Хорошо, – отвечает в ту же секунду.

Ксюша слишком быстро ответила, перевела взгляд за мое плечо. Внутри разгорается вспышка подозрения, но не успевает превратиться в костер, потому что сестра снова возвращает нас на исходную тему словами:

– Зря ты забрал у Томки телефоны. Она у меня будет выклянчивать написать кому-то.

– А ты не давай.

– Это же Тома! – закатывает глаза. – Как ей не дать?

– Никаких «это же Тома». Достаточно!

Ксюша делает осторожный шаг назад, смотрит на лицо с удивлением.

– Что стряслось? У тебя сложности? Ты вроде так сильно не был зол, даже когда папа тебе запретил на боях участвовать.

– Не твоего ума дело. Спать иди, скоро утро.

– Окей, как скажешь, Ратмир!

Ксюха разворачивается, легко и быстро вспархивает вверх по ступенькам.

Остаюсь один в большом холле.

Тишина. Пустота.

Порычал на всех, никто авторитет не оспаривает.

Вроде все ровно…

Но спокойствия в себе я не обнаруживаю. Лениво тащусь в свою комнату: все же в доме родителей я ночую чаще, чем во всех прочих ночлежках – так называю квартиры – свои и друзей.

Телефон плавно сам ныряет в руки. Открываю чат, в котором Лиля меня заблокировала. Глупо перечитываю ее острые и возмущенные смски. Ловлю себя на позорной улыбке и нах удаляю диалог без следа.

Забрасываю подальше, чтобы пальцы не подвели и не набрали ее со второго номера.

Сама напишет… Должна понимать, что мужику нужно идти навстречу. Не об этом ли я ей толковал на протяжении целой ночи?

Ратмир

Утро застает в постели с жестким стояком. Прикусываю губу, вспоминая вчерашние забавы с Лиличкой. Ствол в кулаке крепчает еще больше, чтобы передернуть, хватает совсем немного времени. Но с девушкой я бы провел время с гораздо большей пользой! Проверяю телефон, надежда разгорается при виде кучи пропущенных уведомлений, но среди них не находится ни одного от Лили.

Ладно.

Еще рано.

Спит, наверное!

Зато приходит прислуга, сообщив о доставке.

– Что там?

– Цветы и большой медведь.

– Тамаре сообщите!

Сам спускаюсь в холл, но мимо меня проносится юркая тень в пижаме белого цвета, скачет через ступеньку.

– Мля, куда скачешь, коза? Еще на перилах скатись! – закатываю глаза.

– Это мне же, да? – с довольной улыбкой спрашивает Тамара.

Корзина роз пиздецки огромная. Такой корзиной не то что извиниться, но даже сделать предложение можно. Рядом еще здоровая игрушка в подарочной упавкове. Золотистая, в белый горошек.

– Ратмир, порви ее.

– Сама рви.

– Но мне нечем.

– Зубами.

– Какой же ты… бука! – выдает тихонечко и развязывает бантик аккуратно. – Что такой хмурый? По боям скучаешь? – мурлыкает сладенько. – И хочется, и колется, и… папа не велит!

– Вытри.

– Что вытереть?

– Пол. С твоего языка слюна вместе с ядом накапала, паркет прожигает.

Сестрица адресует мне гневный взгляд, но не осмеливается возразить что-то в ответ. Тамаре удается развязать бантик, она нетерпеливо сдергивает упаковку и ахает.

– Здоровый медведь. Больше тебя ростом, – констатирую факт.

– Это… медведь!

– А ты чего ждала? Кстати, правда, что ты обезьян любишь?

– Допустим, они милые.

– Потому что на тебя похожи?

– Ратмир! А ты… Горилла! И кстати, я от любви тебе это говорю!

– Не нравится медведь? Хочешь, выкину? – предлагаю.

Тамара обшарила всю корзину, проверила все.

– Ищешь что-то?

– Ничего такого. Поможешь отнести?

– Помогу. Потом на пробежку выходи…

– Ну Ратмир! Какая пробежка?!

– Обыкновенная. Придешь?

– Придется. Иначе ты меня вытащишь… Пойду переоденусь! – вздыхает протяжно.

На пробежку Тамара спускается с недовольным лицом.

– Ксюха, наверное, уже давно проснулась.

– Ага, йогиня наша.

– Ты тоже можешь заняться спортом.

– Хм… Рат, ты же специалист! Скажи, есть спорт, которым не нужно заниматься каждый день?

– Есть. Лень называется. Ты в ней уже мастер спорта. Погнали…

Тамара быстро выдыхается, погоняв ее немного, отпускаю, сам ухожу на дальнюю пробежку, за территорию резиденции, углубляясь в сосновый прилесок, засекаю необходимую норму.

В дом возвращаюсь в приподнятом настроении, отправляюсь в бассейн, долго рассекаю наперегонки с Ксюшей, обогнал ее в решающий момент.