Я уже понял, как Лиля дорога мне стала.

Но вдруг она каким-то образом узнала о моих первоначальных намерениях?!

Тогда мне вообще пиздец полнейший. Просто пиздец… Вишенка, блять, на куче дерьма, которое вывалилось. Как его ни прячь, все равно вылезло!

Ратмир

– Про какой контракт ты говоришь, Лиль? – пытаюсь говорить так, чтобы голос звучал спокойно.

– У тебя же богатая и знаменитая семья. Политическая карьера и вся эта мишура, которой могут помешать внебрачные дети. Я готова подписать все, что от меня требуется. Я не претендую на твою фамилию, деньги, связи, бог знает, что еще может иметь для вас вес. Я просто хочу… – голос Лили осекается, но через несколько секунда она продолжает. – Просто хочу любить своего малыша и быть ему самой лучшей мамой. Постоянно быть рядом. Всегда… Это все, что я хочу. Больше ничего…

– У тебя будет все, что ты захочешь. Все, что только пожелаешь. Просто прошу, не уходи сейчас. Мы обсудим, договоримся, сделаем все так, как удобно тебе.

– А если мне сейчас удобнее всего быть как можно дальше от тебя? – ощетинивается Лиличка.

– Тогда просто иди в комнату и не смотри в мою сторону, а я буду молчать, чтобы не злить тебя. Нам еще в клинику надо попасть на первичный осмотр!

– Ты…

– Я отец твоего ребенка. Как ты сама сказала, чинить препятствия не стаешь. Вот и не устраивай их.

Лиля открывает ротик и тут же захлопывает его, словно не знает, что сказать в ответ. Может быть, она надеялась, что я откажусь от проблем? Да, кажется, именно этого она от меня и ждала.

Она уходит в комнату, включает телек и ставит музыку погромче. Я ищу свой телефон и перечитываю сообщение, присланное от имени Айбики.

Сука редкостная! Сама догадалась подгадить напоследок или кто-то подсказал ей?

Как бы то ни было, я набираю отцу. Жду, пока он ответит, и выдыхаю спокойнее, услышав его голос, льющийся из динамиков телефона.

– Привет, па. Надеюсь, у тебя хорошие новости?

– Весьма. Переговоры были сложными, но мы пришли к единому мнению. О позоре Айбики молчок, будто ничего и не было. Сегодня родственники отправляют ее подальше отсюда. Куда, не уточняют, но там явно не будет развлечений, к которым она привыкла…

– Что с Даудом?

– Обещали решить кардинально и без следа. Я прослежу. Кажется, все замяли в лучшем виде.

– Не совсем. Сегодня мне пришло сообщение. Подписано, что от Айбики. Мол, спасибо за ночь, мы еще встретимся. Это может быть глупой местью обиженной бабы, но вдруг за этим кроется нечто большее? Прямая угроза, как обещание?

Говорю с отцом и понимаю, что Лиля слушает, встав в дверях комнаты. Очевидно, попсовая музыка волнует ее куда меньше моего разговора.

– Подскажешь время и номер? Еще лучше будет, если ты пришлешь мне все это.

– Да, конечно. Наверное, я выгляжу, как параноик, и суечусь по пустякам, отнимая у тебя время!

– Нет, Ратмир.

Голос отца звучит неожиданно мягко, с одобрением и уважением.

– Сейчас ты все правильно сделал, что рассказал мне о таких нюансах. Имея дело с такими людьми, лучше перестраховаться и проверить все еще один раз. Я сейчас же займусь этим. Рекомендую пока не высовываться. На всякий случай. Охрана следит за обстановкой, но прежде чем отправляться куда-то дождись моего звонка, хорошо?

– Хорошо. Понял. Домашний арест.

– Ратмир…

– Шутка.

– Несмешная.

– Да, сам понял, что несмешная. Буду ждать звонка.

Отложив телефон в сторону, спрашиваю у Лили:

– Позавтракаем?

– Мне нужно выйти. Я же не под домашним арестом, так?

– Увы, – развожу руками. – Есть вероятность, что опасность не миновала, а ты мне дорога безумно, поэтому остаешься здесь. Со мной.

– Послушный мальчик, Ратмир. Очень послушный. Все ради семьи… – обиженно выдает Лиля.

– Лиль, ты перегибаешь. Я не играюсь, угрозы более чем реальны. Пусть я буду лучше перестраховщиком, чем тем, кто в самый последний момент прошляпил все из-за небрежности! Тебя это тоже касается, кстати. Тебя и нашего малыша.

– Создалось впечатление, что я в комплекте с малышом, не входим в твое понятие семьи!

– Это ложное впечатление. Лиль, неужели ты так действительно думаешь? – спрашиваю ошарашенно.

– Так выглядит со стороны.

Она снова собирается уйти, ей даже удается пересечь комнату и сесть на диван рядом с ней. Лиля отодвигается подальше и переключает все свое внимание на экран. Я же не могу сосредоточиться ни на чем, кроме Лили. Думаю лишь о ней. Громкая музыка только раздражает. Не сдержавшись, я вытягиваю пульт из тонких пальцев Лили и просто выключаю телек. Лиля даже не переводит взгляд в сторону, продолжает смотреть на черный экран, погруженная в свои мысли.

– Лиль…

Ноль реакции.

На сердце многотонная тяжесть и чувство вины. Я чувствую, как вокруг шеи оплелась удавка из страха быть раскрытым основательно. Страшусь, что Лиля узнает о моих планах на нее, о самых первых и циничных. Я вспоминаю даже, как хвастался перед братьями, и едва не стону в слух: я чувствую себя кретином!

Это может всплыть.

Это всплывет. По закону подлости…

Сажусь к Лиле поближе. Отодвигаться дальше ей некуд, только спрыгивать вниз с дивана, но она этого не делает, лишь настороженно посмотрела в мою сторону и снова отвела взгляд в сторону.

– Лиль, я должен тебе кое в чем признаться. Еще минуту назад я этого не хотел, думал, скрывать до последнего, но сейчас… чувствую, что должен. Иначе это обязательно всплывет и встрянет между нами. Прошу, послушай…

Голос теряет свою уверенность, становится неузнаваемым, вибрирующим и скачущим. Даже Лилю пронимает, она с некоторым интересом смотрит мне в лицо.

– Дай мне руку.

– Боже, Ратмир. Хватит. Хватит с меня признаний на сегодня.

– Это последнее. Клянусь. Так нужно. Как пластырь.

– Значит, снова будет больно.

Лиля закрывает ладонями лицо, смахивает кончиками пальцев слезинки с ресниц.

– Я никогда не планировал семью и детей. Еще не хотел их, думал, что рано. Мысль о семье и браке подкинул мне один из приятелей после того, как отец взбесился из-за моего участия в подпольных боях и пригрозил, что, если я не возьмусь за ум, он возьмется за меня сам. На это событие накладываются события из жизни брата, Тимура Багратова. Кое-что внахлест, но сейчас не о нем, Лиль. Обо мне. Приятель подкинул идею, мол, если тебя хотят женить, нужно жениться первым. На своих условиях… И тут подвернулась ты – простая, чистая, красивая, завораживающая. Как знак судьбы. Я решил, что это мой шанс: завести семью и ребенка, чтобы надо мной не висела угроза навязанного брака. Это были мои первоначальные намерения… Брак и ребенок по контракту. Я давно уже не думал об этом, ты сама стала моей целью. Когда ты сказала, что хочешь подписать контракт, меня чуть не вынесло. Сердце заледенело от страха, что ты это рано или поздно выяснишь, вылезет случайно или кто-то сболтнет… Я знаю, что о многом умалчивал. Но с этого момента, клянусь, между нами больше нет секретов. Ни одного. Все честно. И я честен и чист в желании быть с тобой и с ребенком. Все… – выдыхаю.

Фигура Лили расплывается перед моими глазами. Я чуть не разрыдался от наплыва чувств к ней, от ощущения собственной вины и облегчения, что смог признаться сам.

– Это все?

Теперь нет ничего, ничего, что могло бы всплыть и испортить отношения. Ничего, кроме того, что я наворотил, разломал и успешно испортил своими руками. Мое падение в ее глазах – на уровень минус сто из ста возможных пунктов.

– Все.

Лиля отмахивается и вытирает слезы.

Глаза Лили пронизывают меня синевой насквозь, как будто в меня вливается река ее эмоций – слишком сильная и быстрая. Как устоять? Что важнее, как она еще держится?

Она сейчас такая нежная и хрупкая, до звона.

Я медленно стекаю по дивану и опускаюсь на ее колени головой, осторожно опускаю ладонь на узкие бедра. Опасаюсь резких действий, двигаюсь так, словно хожу по канату над пропастью.