С другой стороны вагенбурга под телегами проползли четверо спешившихся венецианцев. Их встретил Мятый. И даже удерживал, перебегая от одного к другому и не давая вылезти из-под телег. Но чуть позже в других местах протиснулись еще двое, и швейцарцы сбились в круг уже внутри вагенбурга.

Их осталось всего шестеро, когда конный отряд с дороги свернул в поле и атаковал. Коноводам на этот раз защититься не удалось, а вот всадники дорого продали свои жизни.

— Мне кажется, Вы немного заблудились, преподобный! — сказал довольный Эрнесто из Вогеры.

Утром шестнадцатого декабря Эрнесто организовал перевозку пациента и лечащего врача в Пиццигеттоне. Передал обоих из рук в руки молодому Джан Франческо Тривульцио, сыну старого врага Галеаццо Сансеверино. Попросил дать ему в помощь небольшой отряд для сбора и сопровождения разбежавшегося по округе обоза, который сопровождал этот рыцарь.

Тривульцио наследственно недолюбливал Сансеверино, поэтому Эрнесто получил в помощь всего одного конного оруженосца и шесть конных солдат. Впрочем, Эрнесто и сам не настаивал на большем, потому что обещал сдать обоз с рук на руки главному интенданту в Кремоне и никому по пути не разглашать, что за груз и откуда он взялся. Особенно Тривульцио.

Казальпустерленго пароконная телега со священником не проезжала. Пошлину на мосту через Ламбро не платила. Может быть, они застряли в пути, едва успев выехать? Нет. Ни в Киньоло-По, ни в Бадия Павезе не останавливались. Может быть, проскочили поворот? Точно!

В Сан-Коломбано священник и явный головорез с вмятиной на лбу похоронили какого-то мужика по прозвищу «Птичка». Уехали на восток.

Солнце клонилось к закату. От моста через Ламбро приличная дорога шла только в Боргетто-Лодиджано. Там вспомнили священника и мужика с мятым лбом, и сообщили, что они уехали не на восток, а на север.

Отряд заночевал в Боргетто-Лодиджано и выехал на север рано утром. Если предположить, что священник не предатель и не вор, то он мог ехать только в Монцу.

В какой-то деревне по пути на восток ответили, что здесь побывали швейцарские фуражиры. Сначала у них было три телеги, потом стало четыре. Причем четвертая явно не местная. Не крестьянская для работ по хозяйству, а городская, для перевозок между городами. Это вам, господа рыцари, разницы нет, а нам, простым людям, отлично такие вещи видны.

Фуражиры-швейцарцы здесь могут быть только из Монцы.

Догнать верхом обоз, идущий со скоростью самой медленной телеги? По прямой дороге? Легко! Враги? Не так уж их и много. Отряд с ходу вступил в бой. Правда, врагов Эрнесто недооценил, а союзников из Пиццигеттоне переоценил. Могли бы дать кого получше, а не кого не жалко. Впрочем, двое солдат у него осталось. Швейцарцы же сильно пострадали, и на ногах стояли только трое, не считая Тодта и Мятого.

Тодт устало отошел к «своей» телеге, перекрестил Эрнесто и тяжко сел на кучерское место.

— Разворачивайтесь, преподобный! — сказал Эрнесто, — На дороге нет препятствий до самого Пиццигеттоне. Если хорошо поспешим, завтра днем точно успеем если не в крепость, то в лагерь на западном берегу.

— Извини, добрый рыцарь, — ответил Тодт, — Но я дал обет раздать эту телегу золота землякам в счет погашения долгов перед ними вашего короля. В Пиццигеттоне нет швейцарцев, поэтому я передам все в руки наших старшин в Монце. Я взялся привезти золото в королевскую армию, и в армию я его привезу, будь уверен. Я не обещал передавать его лично в руки кому-то из командиров, так что не нарушу обета, передав золото нашим старшим на королевской службе.

— У меня приказ доставить золото в Кремону. Хотя бы в Пиццигеттоне для начала. Разворачивай телегу!

Эрнесто не знал, кто такой Тодт на самом деле.

— Нет, — ответил Тодт.

— Кто из вас умеет править лошадьми? — спросил Эрнесто своих солдат.

— Я справлюсь, — ответил один из них.

Солдаты обычно происходят из крестьян, а многие крестьяне с детства учатся управлять упряжкой. Это только для горожан или для моряков сложно.

— Выкиньте его и забирайте телегу.

Швейцарцы внимательно прислушивались. Разговор шел по-итальянски, и они понимали кто через слово, а кто и ничего. Старший из них молчал. Ответственный за золото священник, пусть он и решает. Тем более, что он с какой стороны ни посмотри, более авторитетный человек, и вообще легенда. Как скажет, так и будет. Может быть, еше с рыцарем согласится.

Солдаты спешились и подошли к Тодту. Швейцарцы молча ждали. Мятый отошел в сторону и как-то весь подобрался, как кот перед прыжком.

Первый солдат схватил свяшенника за руку и сдернул с телеги. Едва подошвы коснулись земли, Тодт ловко перехватил руку солдата и припечатал его лицом о деревянный борт.

Второй солдат, как и подобает крестьянину, с близкого расстояния атаковал кулаками, а не оружием. Тодт встретил кулак открытой ладонью, захватил, дернул, поставил подножку. Солдат упал, но тут же вскочил.

В это время Мятый вскочил на круп коня Эрнесто и обхватил всадника левой рукой через плечо, чтобы не упасть. Правой выхватил нож и несколько раз быстро ударил рыцаря в шею над воротником латного горжета.

— Пленных не брать, — приказал Тодт, имея в виду поднимавшихся солдат.

И пленных не взяли.

Марта и Кокки вывезли из Парпанезе телегу золота, оторвались от погони и взяли курс на Милан. Доехать за день не получилось, но осталась финишная прямая, которую можно преодолеть за два часа. Их сопровождают старый друг Кокки Роберто Антиллези, учитель фехтования из Милана, четверо его учеников и добрый доктор Бонакорси.

На рассвете Антонио Кокки проснулся как ни в чем не бывало. Вчерашняя простуда отступила после комплексной атаки горячим камином, горячим вином, горячим мясом и горячей женщиной. Правда, вместо теплой постели им достался сеновал и почти высохшие плащи вместо одеял.

Ландскнехты оказались отличными партнерами по переговорам. В меру осторожными и в меру жадными. Обогрели, накормили и напоили. Все равно они бы сами целую свинью не съели. Гостям отдали под ночлег хозяйственные постройки, а сами заперлись в доме мельника. Всего за сто дукатов продали пароконную телегу с лошадьми и упряжью, которую вчера реквизировали в Ландриано.

Доктор Тони тоже оправдал ожидания. Кокки мысленно похвалил себя, что прислушался к рекомендациям Марты и доверил в первый раз встреченному человеку и даже не генуэзцу такую важную задачу. Проскочил все посты в своем «балахоне-невидимке». Выдернул по пути пару больных зубов и выписал лекарство от поноса. Прекрасная легенда для лазутчика.

Старый друг Роберто Антиллези тем более не подвел. В отличие от Кокки, который до последнего времени специализировался на установлении справедливости, и только после известных событий ушел в преподавательскую работу, Антиллези был потомственным учителем фехтования, унаследовавшим школу от далеких предков. В большом городе всегда есть спрос на такие услуги. К нему ходили даже те рыцари, которые посчитали бы зазорным чему-то учиться у простолюдина, но отлично оборудованный зал давал им возможность с комфортом попрактиковаться друг против друга на учебном оружии.

Но в основном к Антиллези ходили люди, живущие с меча. Профессиональные наемники и телохранители, перевозчики важных грузов и писем, грабители, налетчики и разбойники. А также бедные дворяне, не отягощенные личным замком и родовым наставником.

Поэтому, получив сообщение от старого друга, подкрепленное тысячей сверкающих дукатов, Роберто выбрал из числа надежных учеников четверых верных друзей, специализировавшихся как раз на охране перевозок.

Специфика Генуи в том, что кормиться с меча можно не выходя из города. Тортоны в том, что на перекрестке шести дорог надо быть легким на подъем. Милана в том, что раз в несколько лет в город непременно заглянет какая-нибудь иностранная армия. Когда в городе армия, насильственная преступность повышается в разы. Солдаты в реалиях эпохи настолько конфликтный и неуживчивый народ, что на потери от внутриармейских разборок некоторые мемуаристы списывали до трети всех потерь. Поэтому на честных охранников в Милане был и спрос, и предложение.