Золотой обоз и 19 всадников сопровождения переправились через По в Парпанезе. На северном берегу обоз встретила засада в полсотни арбалетчиков и алебардистов из Пьяченцы под командиванием кондотьера Карло Сола, которых привел брат Витторио, следивший за Максимилианом по поручению епископа Генуи.

Максимилиан получил тяжелое ранение, но конь унес его по дороге. Примерно в ту же сторону прорвался Тодт с телегой золота. Вторая телега осталась в Парпанезе, откуда ее забрали Марта и Кокки. Третью украли корсиканцы вместе с паромом.

Очень сложно поймать медведя в мышеловку. Даже если предварительно помолиться. Можно поймать медвежью лапу или хвост, или даже нос. Но не всего медведя сразу.

Захлопнуть ловушку и обеспечить атаку с двух сторон у Карло Сола не получилось. Часть попавшего в засаду отряда рубилась где-то там с половиной засады, а другая часть рубилась у пристани со второй половиной. Восемь всадников обошли постоялый двор, не выезжая на простреливаемую площадку у пристани, и столкнулись с пятнадцатью алебардистами. Французы не могли знать, что в засаде сидит только пехота, поэтому с их стороны ожидаемый и разумный ход части отряда пойти на прорыв с ценным грузом, а остальным отсечь возможную погоню.

Карло взял свой двуручный меч и побежал вниз, на помощь пехоте. Арбалетчикам приказал перемещаться на свое усмотрение и стрелять не залпами, а как придется.

Бой затянулся. Из первой схватки выехали пятеро всадников, а рядом с Карло на ногах оставалось только семь пехотинцев. Преимущество кавалерии при сражении с пехотой в том числе и возможность на свое усмотрение отступить, разорвать дистанцию и осмотреться.

— Стреляйте по лошадям! Не дайте им уйти! — крикнул Карло, надеясь, что арбалетчики его слышат.

Слышат.

Щелкнули арбалеты. Два, три, а где остальные? Минус один всадник и два коня. Мало.

Всадники пришпорили лошадей и пошли в атаку. Солдаты уперли древки алебард в землю. Не пики, конечно, но и у врагов мечи, а не копья.

Восемь пехотинцев могут встать против кавалерии если только в два ряда. Всадники атаковали не единым фронтом, а наехали на правый фланг. Один проскакал мимо, сбивая конем древки в стороны. Второй на ходу разрубил голову крайнему солдату. Третий поднял коня на дыбы перед строем, привлек внимание и отступил. Четвертый француз, потерявший коня, подошел пешком. Окружили. Сейчас нападут с разных сторон.

Арбалетчики выстрелили еще три раза. Все в коня «третьего». Тот почти успел соскочить, но конь рухнул ему на ногу.

— Эти ваши! — крикнул Карло и побежал с мечом навстречу оставшемуся спешенному противнику.

И нипочем бы тому не выстоять против рыцаря, но кто-то выстрелил Карло в спину, едва скрестились мечи.

Те двое всадников повторили маневр с другого фланга. На этот раз не так удачно. Да, им удалось сбить древки и зарубить одного из солдат, но второму всаднику в ногу воткнули крюк алебарды. Конь легко выдернул из строя не бросившего оружие алебардиста, который сбил на землю двоих товарищей, но оружие не бросил. Может быть, зря, потому что всадник свесился с седла и длинным мечом отрубил ему правую руку ниже локтя. А может быть и не зря, потому что человеческое бедро не предназначено для таскания грузов на крюках, и крови из него текло столько, что всадник, едва успев отомстить, сам повалился в лужу своей и чужой крови. Раненый солдат левой рукой вытащил из ножен кинжал и принялся тыкать поверженного врага в лицо, не задумываясь, что из него самого жизнь вытекает через обрубок руки.

Самое время вспомнить про Эрнесто, который с первых выстрелов остался пешим. Его конь со стрелой в шее сразу же вышел из строя. Все ведь понимают, что человек, которому Галеаццо Сансеверино доверил командовать охраной обоза с золотом, это не какой-то случайный рыцарь, а сильный боец и грамотный командир?

Сначала Макс пошел на прорыв с грузом. Потом развернулись отправленные в погоню по берегу. Никто из сидевших в засаде не подумал, что из-под обстрела ушел один человек. Один хорошо подготовленный человек в легком полудоспехе и с мечом. И он ушел как раз охотиться на арбалетчиков. Потому что больше некому. Когда арбалетчики в первый раз побежали менять позицию, Эрнесто встретил и зарубил сразу двоих, догнал третьего и заметил, куда направились остальные. Впрочем, он и так сообразил бы, какие позиции здесь выберет нормальный стрелок.

Четвертый, пятый. Ага, арбалет натянут. Тогда шестой, на той стороне улицы.

Из соседнего двора тоже выстрелили по всадникам? Пробежка, удар. Еще удар. Семь, восемь.

На ту сторону улицы не перебежать, но выстрелить можно? Рычаг, болт. Щелк! Девять. Рычаг, болт. Ух ты, вражий командир на линии огня. Щелк! Был командир и нет командира.

Сколько наших? Один пеший и один конный против… четверых? И арбалетчиков еще сколько-то осталось.

— Добьем! — крикнул Эрнесто и выскочил с мечом на не ожидавших атаки с фланга алебардистов.

Одновременно атаковали последние двое французов, конный и пеший. Соотношение сил вышло настолько не в пользу папских, что погибли все четверо солдат. Быстро и бесхитростно. Но вот недобитые арбалетчики отстрелялись по самой крупной мишени. Два болта в спину и раненая лошадь.

— Руби засранцев! — Эрнесто понял, откуда стреляли, и побежал туда. Последний француз поспешил за ним.

Когда ты идешь убивать врагов, неплохо бы знать, сколько их и где они. Эрнесто не знал. Алебардисты закончились, а вот арбалетчиков осталось не меньше трех. Сколько их было? Три плюс еще девять. Дюжина? Вполне возможно. Или больше? Две дюжины? Нет, не похоже.

Эрнесто соображал на порядок быстрее, чем эти арбалетчики из Пьяченцы. Зная, где искать троих, он без труда довел свой счет до дюжины. Но сколько их было всего?

— Эрнесто!

— Массимо! Ты разве не на том берегу должен быть?

— Прости, Эрнесто, на нас напали и угнали паром. Тот оруженосец погнался по берегу, а я обещал не входить во владения Паллавиччино. Я увидел, что на вас там тоже напали, поэтому вскочил в лодку и приказал везти себя к вам.

— Черт побери! Парень остался один? Против скольки?

— Угнали паром два простолюдина-корсиканца. Если они причалят к южному берегу, то парень их легко порубит. Если к северному, то я бы не стал в декабре переплывать По верхом, и он тоже не дурак.

— Ладно, — Эрнесто еще хмурился, но счел доводы разумными, — Здесь что-нибудь полезное сделал?

— Убил двух арбалетчиков, а третьего взял в плен.

— Молодец. Вот теперь бери лодку и ищи паром.

— А Паллавичино? Сеньор же приказал…

— Кто здесь главный, я или Паллавичино? Поругаемся с Паллавичино — сеньор может и простит, если груз не просрем. А просрем груз — сеньор не простит точно. Может паром еще и к этому берегу прибило.

— Ладно. Я пошел. Пленного забери.

Пленного Массимо привязал ремнем за локти к столбу коновязи. Получилось так себе, но солдат пока не придумал, как вывернуться. Поняв, что папские полностью проиграли, он сдал всех. Покойникам неважно, сколько их было и где стояли засады.

Местное население и немногочисленные попрятавшиеся путники уже приступили было к мародерству, но Эрнесто приказал всем выйти на улицу, построиться и доложить.

Простолюдины наперебой давали показания. Показания не звонкая монета и не хлеб насущный, их давать не жалко. Оказалось, что Максимилиана ранили не то в руку, не то в голову, после чего решение покинуть Парпанезе, похоже, принял конь. Одна из повозок прорвалась вслед за рыцарем, с вожжами сидел вроде как священник. Вторая куда-то подевалась.

Солнце садилось. Эрнесто отправил Массимо искать паром с третьей частью золота. Оставил последнего оставшегося на ногах всадника, Роберто, наводить порядок и искать вторую треть, а сам сел на коня и поскакал вслед за Максимилианом и ушедшей с ним третьей часть обоза. Нельзя же сказать сеньору Сансеверино, что дорогой гость заплатил двадцать три тысячи за охрану и приехал в Пиццигеттоне вообще без нее. Или подевался неизвестно куда. Или попал со всем королевским золотом в лапы врагов, потому что ни одного человека из Вогеры не было рядом.