— Сюрприз, — сказал Бонакорси, — Его Величество решил забрать обратно свои дукаты, которые потеряла его матушка. Интересно, как он ей это объяснит?

— Никак. Или Сансеверино попадает в опалу у королевы-матери, — ответил Мальваузен.

— Тогда что делать нам? Возвращаемся к губернатору или расходимся по домам?

— Ты об этом еще вчера спрашивал. Сам-то как думаешь?

— Думаю, что пропавшее золото и пропавших рыцарей будут искать. Нас тоже. Нас, в отличие от золота, найдут точно, так что лучше сдаваться самим. Если бы мы бросили преследование раубриттера, то нас бы посчитали трусами и предателями. Но король — это обстоятельство непреодолимой силы. Никто не упрекнет нас, что мы не стали сопротивляться рыцарям Его Величества.

— Предлагаешь прямо отсюда отправиться в Марсель? — переспросил Мальваузен со скептическим оттенком.

— Если ты так спрашиваешь, то нет. Предлагаю сначала проследить за обозом до Пиццигеттоне, а потом повернуть на Марсель.

— Почему? — улыбнулся Мальваузен с таким видом, будто он уже знал ответ.

— Потому что до Пиццигеттоне золото может и не доехать. Хороши мы будем, если с нашей подачи королева-мать обозлится на людей короля, а окажется, что никакого ее золота де Фуа в глаза не видел. И Сансеверино скажет, что посылал в армию что-то другое. Кто его опровергнет?

— Вот! — Мальваузен поучительно поднял палец к небу, — И я так же думаю. У этого золота земля горит под ногами. Одни украли его у нас, другие у первых, третьи отбили у Луи телегу. Не удивлюсь, если по пути еще четвертые и пятые появятся. Давай поторопимся, чтобы успеть на переправу раньше, чем туда придет обоз. Или они пришвартуют паром до утра на том берегу, и мы их потеряем.

Верные слуги губернатора Прованса покинули Вогеру за минуту до того, как Бонакорси мог бы встретиться глазами с Максимилианом. И погрузились на паром за пару часов до того, как туда добрался обоз.

В Парпанезе действительно появились и третьи, и четвертые, и пятые. Попозже собирались нагрянуть шестые. Третьи к этому времени уже грели ноги у местного еврея, четвертые устроили засаду на южном берегу, а пятые взяли под контроль переправу с северной стороны.

— Кто такие? — строго спросил солдат.

— Странствующие лекари, — ответил Бонакорси, — Зубы никому рвать не пора?

— Сколько возьмешь?

— Да за тарелку супа.

— А ты что умеешь? — солдат ткнул пальцем в Мальваузена.

— Лечу поносы, запоры. От мозолей средство имею, — подыграл Мальваузен, — Могу вывихи править, даже спину.

— Дорого?

— За тарелку супа.

— Давайте оба в постоялый двор направо. Мы вроде как народ, слава Богу, здоровый, но с такими ценами уж по тарелке на брата заработаете.

Максимилиан оторвался от погони и довез три оставшихся телеги золота до Вогеры. Сеньор Вогеры — Галеаццо Сансеверино, верный рыцарь короля. Сансеверино добавил к золотому обозу 23 кавалериста в доспехах, а сам уехал в Турин. Устин и Книжник покинули обоз и отправились в Турин с Сансеверино.

Маршрут проложен через паромную переправу в Парпанезе, потому что других вариантов нет. Все прочие заинтересованные стороны тоже ознакомились с местностью и прибыли встречать золотой обоз в Парпанезе.

На северном берегу с благословления епископов Генуи и Пьяченцы переправу взял под контроль кондотьер из Пьяченцы Карло Сола с полусотней пеших алебардистов и арбалетчиков. Он представляет интересы Медичи и Папского государства. При нем брат Витторио, «разбойник в сутане», верный человек епископа Генуи.

Марта, Кокки и их новые союзники из Тортоны прибыли на лодках сразу на северный берег, обнаружили там чужую армию и засели в доме на выезде из Парпанезе.

Бонакорси и Мальваузен продолжают преследование. У них уже нет задачи отбить золото, но они намерены доложить пославшему их губернатору Марселя о том, докуда золото доедет и кто к этому причастен. Они обогнали обоз в Вогере и знают, что Сансеверино вписался в историю на «стороне короля».

Король, кстати, абсолютно не в курсе, куда подевалось золото, которое должно было поступить в армию через Геную. «Сторона короля» и не планирует ему сообщать.

Предположительно, на обоз могут напасть еще минимум две банды, но никто из персонажей, прибывших в северный Парпанезе, их пока не видел.

— Мессир, а может Вы нас с братом отпустите здесь? — робко спросил Птичка.

— В Пиццигеттоне отпущу, — ответил Макс.

— Но Вы ведь уже в безопасности. Что такого можем Вам сделать мы, чего Вы не можете получить без нас?

— Глупая птица. Посмотри вокруг.

Птичка оглянулся. Люди, кони, доспехи. Суета сует. Галеаццо Сансеверино дает напутствие оруженосцу.

— Ты предлагаешь задержать сеньора Галеаццо, его оруженосца и его армию, пока они разыщут по Вогере лучших возчиков с телегами и пока перегрузят груз? Чтобы весь город знал, что мы везем? Серьезно?

— Мы никому не скажем, клянусь!

— Верю. Поэтому вы поедете до самого Пиццигеттоне, а оттуда на все четыре стороны. На вот вам на двоих, — Максимилиан вложил в руку Птичке десять дукатов.

— Спасибо, мессир, — Птичка низко поклонился, чтобы скрыть разочарование отказом.

Десять дукатов, конечно, большие деньги. Но у них с братом уже спрятано в телегах двадцать тысяч таких же сверкающих кругляшей.

Максимилиан удивился, почему возчики попросили отставки, а корсиканцы остались. Но не задумался по этому поводу.

— Эрнесто и его люди поступают полностью в Ваше распоряжение, — отрекомендовал Сансеверино командира отряда кавалерии, — За одним исключением. Мы договорились, что груз пойдет через переправу в Парпанезе. Почти сразу восточнее Парпанезе начинаются владения Паллавичино. Сейчас это Джироламо, маркиз Буссето. На самом деле, это мои владения, которые мне Его Величество до сих пор не вернул. Джироламо пока держит нейтралитет, но, если мои люди нарушат его границы, вместо безопасного соседа я получу здесь папских кондотьеров из Пьяченцы.

— Исключено, — ответил Максимилиан, — Я не повезу золото короля в Кремону через Пьяченцу. Это очевидно.

— На переправе вам могут встретиться люди маркиза Буссето. Постарайтесь просто следовать своим курсом и не создать у них ложного впечатления опасности.

Упомянутый маркиз Буссето проживал в замке Сан-Джованни в часе пешего хода от Парпанезе. Людовика XII когда-то отдал замок Сан-Джованни тогдашнему маркизу Буссето Антонио Мария Паллавичино. На текущий момент маркизом недавно стал тринадцатилетний Джироламо. Джироламо обоснованно опасался соседей, а соседи обоснованно опасались, что он заключит слишком прочный союз с другими соседями.

Утром, точнее, поздним утром, золотой обоз выступил из Вогеры. До Парпанезе обоз шел без интервалов и ни от кого не прячась. Дюжина всадников, за ними три телеги, за ними остальная кавалерия. Порядок телег остался неизменным. Птичка и Тодт, Терцо и Мятый, Генрих и корсиканцы.

От Вогеры до Парпанезе расстояние хорошего дневного марша. Солнце еще не садилось, когда караван прибыл к переправе, но следовало бы поторопиться, чтобы весь отряд пересек реку засветло.

Вопреки опасениям Сансеверино, никаких провокаций с восточной стороны не произошло. Вообще, на переправе царило полное спокойствие. Немногочисленные путники хотели переправиться на северный берег, а оттуда и вовсе паром вернулся пустым.

Паром представлял собой две большие лодки, скрепленные настилом. Конструкция почти полностью повторяла ту, что придумал покойный Леонардо для парома на озере Комо. Поперек парома могли встать две среднего размера телеги, или на нем могли, спешившись, разместиться с полтора десятка всадников на нормальных конях, мулах и ослах, или с десяток всадников на боевых конях. Не потому, что боевой конь сильно больше, а потому что он существенно строже оберегает пространство вокруг себя.