Пока лодочники шлепали веслами, Витторио оценил свои жизненные перспективы. Получалось, что он не только провалил задание, но еще и нанес немало побочного ущерба многим хорошим людям. Вместо того, чтобы ограбить никому здесь не известного рыцаря, путешествовавшего как частное лицо, он организовал чужими руками нападение на отряд личной гвардии Галеаццо Сансеверино. Причем без всякой выгоды и даже с убытком. Теперь всем причастным духовным лицам придется как-то объясняться с Сансеверино, а то и с королем, а виноват во всем будет не покойный Карло Сола, а живой Витторио.

То есть, все возможные негативные последствия Витторио уже собрал, и хуже не будет. Сгладить углы можно, только выполнив задачу. Хотя бы частично, потому что одна из четырех телег уже куда-то подевалась, а остальные разбежались в разные стороны. Из них проще достать ту, которую только что украли в очередной раз, и ее не охраняют ни Максимилиан де Круа, ни верные люди Сансеверино.

Долго искать не пришлось. Лодочник показал место, где недавно стоял паром. Под берегом лежала упавшая сходня.

— Паром сначала прибило сюда. И его здесь разгружали, вот сходня лежит.

— Господи, нам не нужен никакой груз с этого парома, — сказал старший из монахов, демонстративно глядя одним глазом в небо, а другим на Витторио, — Мы просто хотим наш паром обратно.

— Да понял я, благослови вас Господь, — ответил Витторио, — Высадите меня здесь, и Бог вам в помощь.

Паромщик все-таки не стал высаживать незваного гостя прямо в воду лицом в обрыв, а нашел место пониже. Хотя ноги замочить все-таки пришлось.

Монахи так и не простили нарушения своей внутренней гармонии, из-за которого приходится на ночь глядя искать паром, и в свою очередь обошлись без напутствий и благословений. Витторио понял это как плохой знак и на всякий случай попросил благословения непосредственно у Господа. Господь тоже не ответил, но он редко кому отвечал.

Без особой надежды Витторио полез вверх по склону. Наверное, грабители заранее подготовили телегу или вьючных мулов, давно уже все перегрузили и еще до утра залягут на тюфяки в каком-нибудь притоне на пути в Пьяченцу.

Нет, надо же. Не увезли. Оруженосец Фредерик и, кто бы вы думали, Маккинли! А против них какие-то корсиканцы и Томазо Беккино. Рыцари везут золото королю, поэтому не поделятся. Зато с Томазо вполне можно договориться. С чего бы «разбойнику в сутане» не найти общий язык с разбойником без сутаны?

Золотой обоз и 19 всадников сопровождения переправились через По в Парпанезе. На северном берегу обоз встретила засада в полсотни арбалетчиков и алебардистов из Пьяченцы, которых привел брат Витторио, следивший за Максимилианом по поручению епископа Генуи.

Корсиканцы Джованни и Бруно угнали паром с телегой золота, загруженной последней. В леске у устья Тидоне их встретила банда из еще восьми корсиканцев.

Также в лесок зашли Томазо Беккино с бандой, Фредерик, добрый сэр Энтони Маккинли из Борго-Форнари и брат Витторио.

Тем временем, в Парпанезе победили французы, но их осталось всего трое. Эрнесто поехал за Максимилианом по дороге в Пиццигеттоне. Роберто остался искать следы золота из брошенной телеги с раненой лошадью (оно у Марты и Кокки). Массимо отправился на лодке за уплывшим по течению паромом.

— О, брат Витторио! — поприветствовал монаха Томазо, — Да забирайте вы свои слитки именем Господа. Только вот незадача, их нам с вами так просто не отдадут.

— Тогда мы с Божьей помощью заберем сами!

Витторио побежал навстречу рыцарям.

— Задержи его насколько сможешь, — сказал Маккинли.

Фредерик не успел ответить, как на него обрушился первый удар монаха. Одновременно со всех сторон на рыцарей набросились генуэзцы и корсиканцы.

Защищаться спиной к спине не вышло. Фредерик, отражая бешеный натиск, отскочил сразу на десяток шагов, чудом успев увернуться еще и от пары разбойников. Правда, он вышел из окружения и мог не бояться удара в спину. Монах бешено загонял темп и наступал, а Фредерик только защищался, вертясь между деревьями и еле успевая видеть, куда шагнуть, чтобы не сломать ногу.

Разбойники все-таки не бросили монаха одного, но лучше бы бросили. Витторио не привык биться в строю с незнакомыми людьми и, не задумываясь, рубанул того, кто мелькнул с обнаженным клинком в поле зрения подбитого левого глаза.

— Прости Христа ради! — отвлекся Витторио, а Фредерик в это время одним движением отодвинул в сторону тесак другого корсиканца и довершил выпад в сердце. Чтобы фехтовать с рыцарем лицом к лицу, нужен меч, а не любая заточенная полоса железа. После этого остальные уже под руку не совались.

Ради этого стоило пять лет меча не покладать. Чертов монах фехтовал лучше, чем весь экипаж «Пегаса» вместе взятый. Хорошо, что он почти не видел левым глазом. А еще он, похоже, не вполне оправился после недавнего удара по голове и поэтому не то, чтобы делал ошибки, но не мог развить успех, не мог тактически переиграть противника.

Впрочем, молодого оруженосца все эти обстоятельства не спасали. Витторио приноровился к местности, сократил дистанцию, с силой отбил в сторону меч Фредерика и пнул противника в грудь.

«Как лошадь лягнула», — подумал Фредерик. Лошадь его пока не лягала, но обычные люди пинали не в пример слабее.

Фредерик выдохнул и улетел спиной вперед на несколько шагов, где врезался спиной в дерево. Правда, он успел наклонить голову и не удариться затылком. Но и этого хватило. Первый удар в солнечное сплетение напрочь сбил дыхание, а полет спиной об дерево выбил оставшийся воздух из легких.

Витторио удовлетворенно вытер пот и перевел дух перед тем, как подойти и добить поверженного врага.

Но не подошел.

— Alba gu bràth! — на него бежал Маккинли, высоко занеся меч.

Шотландца преследовали разбойники, но без особого энтузиазма.

— Я добью! — крикнул кто-то из корсиканцев и бросился к Фредерику.

Витторио повернулся к шотландцу.

Рыцарь и монах со звоном скрестили мечи. С клинка Маккинли в лицо Витторио сорвались тяжелые капли крови.

Удар, еще удар. Техника у шотландца вроде и так себе, но опыта хватает. У него еще и открытый шлем на голове, а на руках перчатки. Успел надеть во время переговоров. В голову Витторио решил не тыкать, зато поточнее проткнуть легкое или сердце, чтобы не нарваться на одновременный «удар мертвеца». Маккинли, привычный к бою в доспехах, парировал не только клинком, но и латными перчатками, при этом сам постоянно атаковал в правую кисть.

Витторио все-таки раскрыл защиту рыцаря и нанес сильный укол в грудь. Звяк! — ответила кольчуга под просторной накидкой.

— Куда, засранцы! — раздался крик сверху, от оставшихся без присмотра ящиков и вьюков.

Кто-то из бежавших выше разбойников вместо того, чтобы помочь посланному Богом союзнику, побежал обратно. Даже не один. Каждый из них решил, что кто-нибудь другой поможет монаху, пока он сам спасает золото.

— Добейте рыцарей, я разберусь! — крикнул Беккино и тоже поспешил наверх.

Меч монаха немного пробил кольчугу и чуть-чуть застрял. Этого мгновения хватило, чтобы Маккинли перехватил вражеский клинок левой рукой в перчатке под перекрестье. В ответ Витторио левой рукой схватил Маккинли поверх правой кисти, сжимавшей меч.

Здоровяк Бастиан от души приложил шотландца дубинкой по шлему, но шеи у рыцарей цельнометаллические, а головы набиты опилками, поэтому Маккинли крякнул, но не упал. Шлем частично погасил удар, сорвавшись с головы и улетев в кусты.

Шотландец шагнул вперед и ударил монаха головой в лицо. Витторио повалился как подкошенный.

— Шотландский поцелуй, святоша!

«Засранцы» наверху совсем немного отвлекли своих товарищей. Но этого времени хватило Маккинли, чтобы разделаться с монахом и увернуться от удара подбежавшего генуэзца, который как раз дождался удобного момента.