— Зачем? А если не попаду?

— Мне нужна поправка на ветер.

— Тихо все, — шепотом сказала Марта.

Щелк! Болт Боруха воткнулся в стену на ладонь правее середины окна. Тут же выстрелил Кокки.

Рыцарь схватился за голову и пошатнулся в седле.

— Вы попали! — удивленно крикнул Борух.

— В голову. Ты молодец, поправку дал как надо, — сдержанно похвалил Кокки.

— Чтоб я так жил, как он стреляет, — сказал кто-то сзади.

Рыцарь, все еще державшийся за голову, оказался скорее жив, чем мертв. Конь вынес его из схватки, а потом понесся по дороге от деревни. Всадник держался в седле и не падал. Конечно, в рыцарском седле с высокими луками и мертвый усидит, но уж больно осмысленно действовал конь.

— Идем, — сказал Кокки, — пора нам забрать свое.

— Перед нами не меньше пяти человек на ногах, на том конце неизвестно, сколько. С ранеными и того больше, — сказала Марта, — Может мы поторопились с тем рыцарем?

— Вот тебе загадка, — ответил Кокки, — Рыцарь ростом за шесть футов. В миланском доспехе. На дорогом французском коне. Во главе отряда тяжелой кавалерии из Вогеры. Предан королю, а не королеве и везет золото в армию де Фуа. Не боится выехать оставшись один против дюжины и не спеша рубит солдат по удару на каждого. Кто это такой?

— Не знаю, — ответила Марта.

— Галеаццо Сансеверино? — предположил Борух.

— Конечно. Если бы мы его не застрелили, сейчас бы против нас был он, а не эти солдаты.

— Такой опасный противник? — спросила Марта.

Евреи и фехтмейстер дружно рассмеялись.

— Один на один, без коней и доспехов я бы рискнул, — серьезно ответил Кокки, — Если бы выбора не было.

— Все за мной! — скомандовал Борух.

Обе телеги, набитые золотом, оставались посреди улицы совершенно без охраны. Борух перезарядил арбалет. Кокки, наоборот, оставил свой и вышел из дома с мечом в руке. Из остальных евреев трое вышли с арбалетами и десять с разнообразным клинковым оружием. Парень, которого послали предупредить обоз о засаде, спрятался где-то там, если еще жив.

Первая телега резко сорвалась с места навстречу банде. Арбалетчики навскидку отработали по возчику. Фигура под тентом повалилась назад, лошади вильнули вправо, но в повозке оказался еще один человек, который перехватил управление, выровнял телегу и еще раз звонко хлестнул вожжами.

Смельчаков запрыгивать на ходу на лошадей и телегу почему-то не нашлось, и половина золота прорвалась через засаду.

— Вы что? — крикнул Кокки.

— А сам что? — ответил Борух.

— Трусы! — Кокки сплюнул и богохульно выругался.

Все евреи повернулись к нему, сначала наставив оружие, потом опустив. Были бы они достаточно смелыми, чтобы напасть на мастера меча, хоть у кого-нибудь хватило бы духу прыгнуть в повозку.

— Парни, не ссорьтесь, — сказала Марта, — Во второй телеге еще столько же.

С другой стороны к второй телеге уже подходили шестеро алебардистов. Кокки направился им навстречу. Марта с аркебузой и зажженными фитилями за ним. Евреи цепью по дороге. Арбалетчики отстали, перезаряжаясь.

— Вы кто такие? — спросил один из солдат, — Это вы подстрелили рыцаря?

— Мы от епископа Тортоны, — соврал Кокки, подходя еще на пару шагов.

Евреи в пешем строю биться не будут. Если эти солдаты побегут вперед, то евреи выстрелят один раз и свалят во все стороны. С мечом против шести алебард никак. Марта, может быть, отстреляет все пять зарядов, отступая. Но попадет ли? Все, что можно сделать, это подойти поближе, чтобы стрелять в упор.

— Жиды-то? — усмехнулся один из солдат, приглядевшись.

— Руби их! — и все шестеро побежали вперед.

Борух крикнул что-то на своем языке. Сзади бахнула аркебуза, щелкнули арбалеты. Два щелчка и все? Они что, не успели перезарядиться после выстрела по возчику?

Мало того, что выстрелили не все, так еще и без толку. Марта попала бегущему алебардисту в кирасу, но он бежал немного под углом к ней, и пуля скользнула по выпуклой груди. Второй стрелок попросту промазал. Третий задержался с выстрелом, но попал крайне неудачно, болт застрял в кирасе под острым углом и вряд ли серьезно ранил солдата.

Кокки оглянулся. Евреи куда-то молниеносно подевались. У Марты не сработал второй замок, и она бросилась к ближайшему дому. Фехтмейстер последовал за ней, не вступая в бой.

Стучать в дверь не стоит, не откроют. А вот ворота конюшни хозяева закрыть забыли. Марта протиснулась между створок. Кокки за ней и дернул створку на себя.

Поздно! Крюк алебарды подцепил воротину. Ладно, будем сражаться среди лошадей. Здесь длина алебарды не особо поможет, да и даже вдвоем на одного не особо развернешься.

Борух отлично знал свое воинство. Против других разбойников, вооруженных чем попало, сгодится. Против строя солдат с алебардами — ни в жизнь. Вслед за Кокки по улице навстречу солдатам направились меньше половины, да и те сбежали. Как только последний солдат зашел во двор, за воротами которого скрылся Кокки, евреи чудесным образом в полном составе материализовались у телеги.

Вот телега. Вот в ней небольшие, но тяжеленные ящики и бочонки. Возчик или сбежал, или спрятался.

— Не утащим, — кто-то примерился к грузу.

— Пешком не надо, — ответил Борух, — Со стороны задних дворов есть проезд к пристани. Можно и на одной лошади доехать. Главное, убрать телегу с видного места.

— Искать же будут.

— Они видели, что телеги пошли на прорыв, и что их на улице нет. И Сансеверино нет, а он бы свой груз не бросил. Погонятся дальше по дороге, а мы тем временем перекидаем все в лодки.

— Да, но эти-то солдаты видели…

— Фехтмейстер и фрау их уделают.

— А если нет?

— То нам надо отогнать телегу к пристани быстрее, чем они поймут, куда она подевалась.

За разговором евреи быстро выпрягли раненую лошадь, успокоили вторую и повернули телегу к проезду между домами. Лошадь не очень хотела идти, но телегу за разные места тянули и толкали все четырнадцать человек. Вытянули на параллельный проезд к пристани, проходивший по задним дворам.

— Куда это вы собрались? — спросил откуда-то взявшийся священник.

— Да мы тут просто не хотим мешать добрым католикам, — ответил Борух и нисколько не соврал. Он действительно не хотел мешать христианам убивать друг друга.

— Я вот подумал, а распространяются ли на евреев Десять Заповедей? — вежливо поинтересовался священник.

— У него меч! — сказал кто-то сзади.

Священник действительно держал в левой руке меч в ножнах.

— Он нам не мир принес, — пошутил какой-то эрудит, но никто больше не знал Новый Завет настолько, чтобы оценить шутку.

— Вообще-то распространяются, но с Богом мы договоримся без Вашего посредничества, — ответил Борух.

— Евреи распяли Христа, но их стоит не любить не только за это, — вздохнул брат Витторио.

— Мы распяли Христа? Да на себя посмотрите, — Борух тянул время, пока его люди окружали монаха.

Витторио посмотрел на свое отражение в луже.

— Судя по Вашему носу, Вы потомок тех еще римлян. Надо полагать, Ваши предки были скорее воинами, чем крестьянами, — продолжил мысль Борух.

— Верно.

— Вот Ваши предки-легионеры и распяли Иисуса. А мои если только немножко на это посмотрели.

— Да ладно. Помнится мне, Понтий Пилат спросил евреев, не хотят ли они освободить Иисуса, но они выбрали освободить другого приговоренного.

— Видите ли, уважаемый, если предположить, что этот ваш Иисус и правда сын Божий…

Витторио недвусмысленно дернул правую руку к мечу.

— … то он мог бы рассчитывать на помощь отца, — продолжил Борух, — Но на чью помощь может рассчитывать приговоренный к смерти обычный еврей, как не на своих братьев?

— А на чью помощь вы рассчитывате сейчас? Божью или братьев? — спросил наглый монах.

Борух даже не понял, на что тот намекает. Не будет же монах драться один против всех.